Она внезапно встала и направилась к двери. Он вскочил следом.
- Что ты хочешь сделать? - спросил он.
Она не отвечала. Ее руки беспорядочно пытались совладать с замком.
- Тебе нельзя туда, - сказал он удивленно, - еще немного, и они заполонят все улицы.
- Я не останусь, - всхлипнула она, - какая разница. Пусть лучше они убьют меня...
Он крепко взял ее за руку. Она попыталась освободиться.
- Оставь меня, - закричала она, - я не просила тебя затаскивать меня в этот дом. Отпусти меня. Оставь меня в покое. Чего тебе надо?..
Он растерянно стоял, не зная, что ответить.
- Тебе нельзя туда, - повторил он. Он отвел ее в кресло, затем сходил к бару и налил ей рюмочку виски.
Выбрось из головы, - приказал он себе, - инфицированная она или нет, - выбрось из головы.
Он протянул ей виски. Она отрицательно покачала головой.
- Выпей, - сказал он, - тебе станет легче.
Она сердито взглянула на него.
- ...И ты снова сможешь сунуть мне в лицо чеснок?!
Он покачал головой.
- Выпей это, - сказал он.
После короткой паузы она взяла рюмку и пригубила виски, закашлялась. Она отставила виски на подлокотник и, чуть вздрогнув, глубоко вздохнула.
- Зачем ты меня не отпустишь? - горько спросила она.
Он вглядывался в ее лицо и долго не мог ничего ответить. Затем сказал:
- Даже если ты и больна, я не могу тебя отпустить. Ты не представляешь, что они с тобой сделают.
Она закрыла глаза.
- Какая разница, - сказала она.
17
- Вот чего я не могу понять, - говорил он ей за ужином. - Прошло уже почти три года, а они все еще живы. Не все, конечно. Некоторые. Запасы продовольствия кончились. И, насколько я знаю, днем они по-прежнему впадают в кому, - он покачал головой, - но они не вымирают. Вот уже три года - они не вымерли. Что-то их поддерживает, но что?
Она была в его банном халате. Около пяти часов пополудни она смягчилась, приняла душ и словно переменилась. Ее худенькая фигурка терялась в объемистых складках тяжелой махровой ткани. Она взяла его гребень, зачесала волосы назад и стянула их бечевкой, так что получился лошадиный хвост.
Руфь задумчиво поворачивала на блюдечке чашку с кофе.
- Мы иногда подглядывали за ними, - сказала она. - Правда, мы боялись подойти близко. Мы думали, что к ним опасно прикасаться.
- А вы знали, что после смерти они возвращаются?
Она покачала головой.
- Нет.
- И вас ни разу не заинтересовали эти люди, атаковавшие ваш дом по ночам?
- Нам никогда не приходило в голову, что они... - она медленно покачала головой. - Трудно в это поверить.
- Разумеется, - сказал он.
Они ели молча, и он время от времени поглядывал на нее. Так же трудно было поверить в то, что перед ним - настоящая, живая женщина; трудно было поверить, что после всего, что было за эти годы, у него появился напарник.
Он сомневался, пожалуй, даже не в ней самой: сомнительно было, что в этом потерянном, забытом богом мире могло произойти нечто подобное, воистину замечательное.
- Расскажи мне о них еще что-нибудь, - попросила Руфь.
Он поднялся, снял с плиты кофейник, подлил в чашку сначала ей, потом себе, отставил кофейник и снова сел.
- Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, спасибо.
Он удовлетворенно кивнул и потянулся за сахарницей. Размешивая сахар, он почувствовал на себе ее взгляд. О чем она думает? Он глубоко вздохнул, пытаясь понять, почему он так скован. В какой-то момент он решил, что ей можно доверять, но теперь он снова сомневался.
- И все же, ты мне не веришь, - сказала она, словно читая его мысли.
Он быстро взглянул на нее и пожал плечами.
- Да нет... Не в этом дело.
- Конечно, в этом, - спокойно сказала она и вздохнула. - Что ж, хорошо. Если тебе надо проверить мою кровь - проверь.
Он подозрительно посмотрел на нее, недоумевая. Что это? Уловка? Он едва не поперхнулся кофе.