- Полицейские тут же сбегутся, - возразил Там, шныряя глазами вверх и вниз по улице. - Будь ты мужчиной…
Как бы то ни было, добавил Гулик, у всех велорикш была лицензия. И если вывезти коляску за пределы города, меня тут же арестуют, а ответственность ляжет на владельца. Моя идея явно провалилась. Оба моих спутника заметно приободрились.
Жестоко раскритикованная, я решила задать вопрос об обычном велосипеде с гораздо большей осторожностью. В одном только Сайгоне велосипедов были сотни тысяч. Не могут же все они быть зарегистрированы. Я видела толпы женщин, которые ехали на велосипедах на рынок, нагруженные корзинами с овощами и подвешенными вниз головой тушками уток. Сколько, поинтересовалась я, будет стоить велосипед напрокат?
- Один день - десять долларов! - немедленно ответил Гулик и снова ткнул себя в грудь. - Я найти для тебя.
Я задумалась над его предложением. За эту сумму я могла бы взять напрокат два мотоцикла с водителями. Может, предложила я, мне лучше купить велосипед, поскольку он понадобится на несколько месяцев?
Там и Гулик зашептались. Вьетнамский велосипед нельзя брать ни в коем случае. Его шаткая конструкция станет для меня бесконечным источником мучений. Китайские велосипеды хоть и громоздки, но вполне способны пережить многочисленные рытвины вьетнамских проселочных дорог. Я робко напомнила о своем огромном рюкзаке и быстро нацарапала картинку: двухколесную тележку, которая решила бы мою проблему. Гулик оглядел ее недовольным взглядом и неохотно кивнул. По счастливому совпадению, сообщил он мне, он как раз знает одного человека, который хочет продать велосипед, и мастерскую, где можно изготовить такую тележку. И все за выгодную цену - пятьдесят долларов. Там согласно кивнул, и я отдала деньги; переговоры были закончены.
Я радовалась недолго.
- Я всего лишь частный гид, - признался Там за чашкой горького зеленого чая, которым неизбежно заканчивался каждый прием пищи. - Я не смогу раздобыть государственные разрешения на ночевки в деревнях.
Без официальных разрешений иностранцы могли останавливаться только в официально аккредитированных гостиницах областных центров. Там заметил мой разочарованный вид и сжалился надо мной.
- Местных полицейских можно задобрить деньгами и сигаретами, мы сможем делать это каждый раз, - неохотно признался он. - Я знаю, как угодить людям. Предоставь все мне.
На прощание Там пообещал найти семью, где я могла бы пожить несколько дней до начала нашего путешествия на север.
Гулик любезно предложил отвезти меня в отель. Он срезал путь, сворачивал на рыночные площади и в переулки, и в этом лабиринте я быстро перестала понимать, где мы находимся. Скрипя тормозами, мы неожиданно остановились у дома Гулика, который я уже знала.
- Можешь пожить здесь, - объявил он, великодушно обводя рукой проход с отколовшейся плиткой и засорившимся насосом. - Это лучше, чем в семье.
Я поразмыслила над его предложением, пока он прикреплял цепью коляску к стене. В узком переулке, где стоял его дом, бурлила жизнь. Рыжий петух с блестящими перьями и голый карапуз с опаской оглядывали друг друга. В свободном углу стояли три корзины с влажными бурыми улитками и пестрыми голубиными яйцами. На звуки циркового рожка местного мороженщика, похожего на большую луковицу, слетались толпы сорванцов с выпученными глазами. Идеальное место.
Я проследовала за Гуликом через прихожую, мимо семейного алтаря в завитках дыма от благовоний, на котором лежали подношения в виде мандаринов и растворимого супа с лапшой. Впереди старик медленно спустился по лестнице и зашаркал прочь.
Мы поднялись на второй этаж. Гулик провел меня в небольшой альков, отделенный от комнаты без окон стеной из фанерных обломков. Вместо двери была занавеска, и через щель в стене просачивался тонкий луч солнечного света. Гулик шагнул в комнату и торжественно продемонстрировал ее мне.
Не успела я отреагировать, как занавеска снова отдернулась, и в комнату вломилась молодая женщина. Не удостоив меня взглядом, она промаршировала прямиком к Гулику, отчитывая его на отрывистом вьетнамском, размахивая руками в мою сторону и выставив локти вперед. Суть разговора была мне ясна. Это была их спальня, и она не намеревалась ее освобождать. Гулик робко отвечал, невнятно бормоча что-то про доллары, но все было бесполезно. Женщина затолкнула нас обоих в грязный угол в дальнем конце комнаты. Стены были сырые, все в потеках. Ржавая арматура торчала из-под пола под разными углами. Под моей ступней хрустнуло какое-то большое насекомое. Было так темно, что я с трудом разглядела дыру в полу с неровными краями на расстоянии нескольких футов - семейный туалет.
Гулик быстро оправился и продолжил демонстрировать преимущества моего нового дома. Он предложил повесить целлофановую занавеску для создания уединенной обстановки, а может даже побелить стены, если бы я решила задержаться здесь надолго. Главное, туалет рядом, да и теплая семейная атмосфера, в которой меня примут, как давно потерянную дочь.
- Сколько? - спросила я.
- Сколько ты платишь за комнату в отеле? - дипломатично поинтересовался Гулик.
- Десять долларов, - ответила я, - за отдельную комнату с горячей и холодной водой, простынями и матрасом, комнату, куда мне каждое утро приносят термос с горячим чаем.
Он удовлетворенно кивнул:
- Столько же.
Мы пожали друг другу руки, и я пообещала подумать над его предложением, даже не пытаясь казаться искренней.
Вырвавшись на солнечный свет, я побежала в отель.
"Ким кафе" прославилось как мекка для бэкпекеров (туристов, с рюкзаками на плечах. - Ред.) и путешественников со скудным бюджетом. Его столики загромождали пол-улицы, и люди, сидящие за ними, были сплошь с европейскими лицами, пушистыми бородами и рыжими волосами, которые выглядели здесь довольно странно.
Я тихонько присела за столик вьетнамской забегаловки рядом с шумным кафе и стала прислушиваться к разговорам западных путешественников. Они обсуждали лучшие туры, самые быстрые автобусы и дешевые рестораны.
- Ага, улица Ко Гьянг. Три бакса за ночь, и можешь стелить свой спальник. Кофе бесплатный, но молоко покупаешь сам.
- Соглашайся на все, а когда приедешь на место, просто дай им пять тысяч. Счастливые часы с пяти до семи.
- Там всего за четыре тысячи постирают и высушат джинсы. Но если совсем грязные, потребуют пять…
Повсюду предприимчивые вьетнамцы спешили удовлетворить любую прихоть иностранцев. Неоновые вывески "СДАЕТСЯ КОМНАТА" гудели и подмигивали из каждого окна. В магазинах продавались пиратские диски и производился обмен зачитанными до дыр книжками. Доски для объявлений пестрели необходимыми сведениями, от "Мы поехали на дельту Меконга, вернемся 17-го" до "Держитесь подальше от ресторана "442"! Тамошние супы - как моча пантеры".
Велорикша на углу устроился в собственной коляске, водрузив на нос очки с толстыми стеклами и читая "Войну и мир" при свете лампы журнального киоска.
Из соседней коляски вылезла пухлая фигура и помахала мне. Мы с Биллом познакомились днем и, как все путешественники, завязали легкую и ни к чему не обязывающую дружбу. Он взглянул сначала на мою маленькую лавчонку торговца супом, потом на столики с иностранцами, явно разрываясь между знакомым лицом в страшноватой обстановке и более привычной атмосферой бэкпекерского кафе. Затем все-таки решился, заплатил велорикше и подошел ко мне. Я лениво выдвинула ногой табуретку из-под стола.
Билл был разведен, работал бухгалтером и обитал в гараже, переобустроенном под жилье. Потребностей у него было мало, желаний и того меньше. Он прилежно путешествовал один месяц в году, чтобы, по его словам, повидать экзотические страны и народы. Во Вьетнаме ему пока не слишком нравилось.
- Конечно, тут дешево, - безучастно сказал он, - но как таковой культуры и в помине нет. Вьетнамцам только и дела что ободрать тебя до нитки. - Он обвел рукой улицу: - Сама посмотри!
Я предположила, что во Вьетнаме есть жизнь и за пределами "Ким кафе".
- Нет, - твердо возразил Билл. - Я везде был. Тоннели Кути, храм Каодай, дельта Меконга, Нефритовая пагода…
Он выдавал названия, а я тем временем сверялась со списком на доске объявлений туристического агентства за его спиной.
- Ничего стоящего, - заключил он.
Принесли мой суп. Мне быстро стало ясно, почему мое заветное место под флюоресцентной лампой так и осталось незанятым, несмотря на вечерний наплыв посетителей. Дюжины мелких мошек суицидальным потоком бросались на лампочку из тонкого стекла, что висела прямо над моей головой. Те, кому удавалось ускользнуть от хитрых ящериц-гекконов, дождем падали мне в волосы, на колени и в суп. Вскоре маслянистая поверхность была сплошь усыпана тонущими насекомыми. Я отправила в суп целую ложку перца грубого помола и размешала. Жучки пошли ко дну.
Билл по-прежнему предавался меланхолии. Мне стало жалко, что его путешествие складывается так неудачно, и я, не подумав, предложила взять его с собой в попутчики и вместе отправиться на север.
- На велосипеде? - в ужасе возопил он, замахав руками, точно предлог для отказа можно было выловить из воздуха. - Нет, нет, у меня нет времени, - наконец сказал он, откинувшись на спинку стула с явным облегчением. - Далеко ли можно уехать за две недели? Что я успею посмотреть?
- Как насчет нескольких сотен миль настоящего Вьетнама - страны ленивых послеобеденных прогулок на повозках, запряженных буйволами, глухого звона колокольчиков и мягкого, шелковистого ила рисовых полей меж пальцев босых ног?