ЧЕМПИОНАТ РОССИИ
На майские праздники Шанин планировал более масштабное мероприятие - "второй Чемпионат России". Пригласил поучаствовать и Ворова с его Лигой автостопа. Тот сначала хотел игнорировать вздорного соперника, но потом передумал и решил его посрамить. Только не учёл, что для Шанина понятия срама не существует в принципе.
Алексей Воров по праву считается основателем организованного автостопа в России. Он и его соратники разработали методы эффективного автостопа, которые популяризатор Кротов описал в своём бестселлере "Практика вольных путешествий". Многим эти методы сегодня кажутся очевидными, но кто-то ведь когда-то изобрёл велосипед, и этот кто-то был Воров. За популяризацию Воров не любит Кротова. Честно говоря, он и себя-то любит только до обеда - такой уж тяжёлый характер. Кротов совсем не приписывает себе авторства, но проблема в том, что Воров почему-то желает считать своё учение сакральным: его спортивная организация "Петербургская Лига автостопа" является закрытой, в ней жёсткое членство и крайне жёсткие правила. Некоторые девушки распускают слух, что для получения "номера" Лиги необходимо переспать с отцом-основателем. В общем, если уж какую-то автостопную организацию хочется назвать сектой, то это Лига. Воров старается вербовать себе адептов в других организациях и открывать филиалы "секты" в разных городах - с переменным успехом. Когда Воров приходит "чисто на тусовки" или серьёзно пишет на раздол-байские форумы - хиппы премного удивляются. И в шанинских соревнованиях он решил поучаствовать по той же причине: продемонстрировать свою крутость и нашу отстойность. Такая вот политика. Нам смешно - но ведь спорт и политику можно сделать из чего угодно, даже из автостопа.
Прибыл, значит, Воров к Шанину на тусовку в МГУ и привёз десяток своих рюкзаков на продажу. Шьёт он их сам дома на профессиональной швейной машине. Рюкзаки у него уникальные, разработаны специально для автостопа. Выглядят очень маленькими, чтобы не отпугивать водителей малолитражек, а вмещается в них много. Потому что форма близка к сферической - вспомните из курса физики соотношение площади поверхности и объёма. На вид они напоминают кому сложенные парашюты, а кому ниндзя-черепашек. Сейчас, поддавшись уговорам, Воров стал производить вторую модификацию рюкзаков - "экспедиционный", чуть побольше, а тогда в природе была только одна модификация - "штурмовой", или "гоночный" рюкзак объёмом около 40 литров. Влезало в него, однако, всё необходимое для двух-трёхдневных гонок. Первый такой рюкзак Воров сшил лет 30 назад - а тогда не было компактного снаряжения - и заявил: "Всё, что не влезает в рюкзак, оставляем дома!" Но у некоторых что-то не влезает даже и сейчас, для этого к рюкзаку прилагаются два навесных пакета.
У меня ничего для путешествий не было. Я приобрела у Ворова рюкзак и пару навесных мешков, и в магазине купила налобный фонарик и коврик-пенку. Этот рюкзак - ровесник моего нулевого километра - жив по сей день, хотя из красно-чёрного стал равномерно серым и приобрёл пару заплат. У него заменены слайдеры на молнии: в европейской поездке сломались оба, но затянутый шнур по периметру входа не давал вещам выпадать. Спальный мешок я у кого-то нааскала - тяжеленный, ватный, с завязочками на груди. Да, ещё с целью ночного голосования и защиты от дождя я купила "костюм-сауну" для похудания: штаны и куртку из серебристого винила. Он не выпускает наружу пот, и если в нём заниматься физкультурой, якобы похудеешь. Раз он не промокает изнутри, значит, не промокает и снаружи, рассудила я. Как ни смешно кажется сейчас, но потела я в нём не сильно - снаружи бывало очевидно мокрее, чем внутри.
С непривычки вещей я набрала столько, что набила рюкзак и оба пакета. Нижний болтался и хлопал по попе. Но это ещё ладно - напарник мой Фил взял огромный брезентовый абалаковский "колобок", в который его заботливая мама положила несколько килограммов еды, термос с чаем и брезентовую же палатку "Памир-ка" плюс полиэтилен к ней. Пятилитровый котелок для этой еды в "колобок" уже не умещался. На старте я надела его на голову в качестве каски, что весьма позабавило питерских представителей Лиги.
Финиш был назначен в Питере, контрольный срок - девять дней. Питерцы давали москвичам телефоны, записали их и мы. Телефоны дали, насколько я помню, Воров, Пожидаев, Нетужилов и Гуменики. Позабавились - спортсмены-питерцы на свой лад, раз-долбаи-москвичи на свой - и ровно в полдень 1 мая двинулись от памятника Ломоносову - питерцы на рутинные гонки, а мы в неизвестность.
Мой напарник Филипп Лябибович Арнук - любопытный персонаж. Он гетерозисный гибрид первого поколения: мама из Рязани, папа из Дамаска, Сирия. Арнук означает "журавль". Папа учился в России. Несмотря на большую любовь, конфликта культур семья не пережила: сделав двух детей, папа вернулся на родину. Впоследствии Фил ездил автостопом к нему в гости. А я познакомилась с Филом в первом моём водном походе по Верхневолжским озёрам. Он был единственным из всего состава, у кого сложилась пара - с подружкой моей одногруппницы. Мне он тоже понравился, но я протормозила, а на чужое принципиально не зарюсь. Так мы составили бесконкурентный треугольник: тусовались втроём без всякой ревности, хоть никто со стороны в это не верил. Фил - музыкант, он и сейчас поигрывает на бас-гитаре в группе "108-102", широко известной в узких кругах, а тогда играл на контрабасе. На концерты две девушки проходили в тени контрабаса бесплатно. Играли зажигательное рокабилли, мы плясали до упаду, только дышать в накуренном зале было нечем, и нечем утолить жажду, кроме пива - тогда я его не любила, а Фил любил очень.
География - не дворянская наука, и я совершенно не представляла, где и куда мы едем. А Фил имел минский атлас автодорог, которым пользовался свободно, вызывая у меня восхищение.
Договариваться с драйверами у Фила получалось легко, а я уже имела стаж целых 100 км, и голосовали мы по очереди, лидера в нашей паре не было. По правилам гонок, которые Шанин собезьянничал у Лиги, мы вели хронику: записывали время и место посадки-высадки и марку машины. Фил разбирался и в машинах, а я научилась только определять их по тому, что написано у них на задницах. Он различал по внешнему виду всю жигулёвскую классику, а я и сейчас многие из них не различаю. В первый день почему-то все наши машины оказались "Жигулями".
Поначалу мы встречали наших "соперников" то на позициях, то в проезжающих мимо машинах, это было весело. Встречи тоже заносили в хронику. Едем мы по Ярославке, рассказываем драйверу про наши соревнования:
- А вот висит наш президент Шанин.
Едем дальше:
- О, а вот другой президент висит.
К пол-одиннадцатого вечера мы добрались до первой "марки" на въездном знаке "Кострома". До нас там уже отметились девять участников, все питерские номера Лиги. Мы их переписали, как положено, и долго гадали, кто есть ху. А потом записали себе "рест", т. е. официально объявили, что отдыхаем: по правилам Лиги после этой записи голосовать уже нельзя. Забрались в лес и расстелили спальники прямо под открытым небом, палатку ставить было лень. За что и поплатились: ночью заморосил дождик. Но Фил только снял с сучка фотоаппарат "Зенит" и завернулся в спальник с головой.
Утром мы неспешно собрались и застопили КамАЗ до поворота на Волгореченск. Там и застряли на ж/д переезде. Вроде, хорошая позиция, а не стопится ничего. Почему-то все машины сворачивали на просёлок. Фил не поленился сходить выяснить: оказалось, там была заправка. Проехал белый "Запорожец" с огромной рассадой на крыше: зелёного больше, чем белого. Мы уже заскучали - и тут смотрим: из проезжающего тепловоза нам машут рукой. Кто? Да это наш стопщик Саша Семёнов! Тепловоз остановился прямо на переезде, и мы в него запрыгнули. Так мы испытали на себе автостоп второго рода. В задней кабине было множество мудрёных приборов и странно чистый пол, а машиниста не было.
Прибыли на станцию Фурманов. В вокзальном буфете приобрели огромный сувенирный пряник с надписью "Фурманов". Вышли пешком на трассу, благо недалеко. Там на автобусной остановке отдыхал питерец Фил Леонтьев. Он поведал, что фурма-новчане приняли его в комбезе и с воровским рюкзаком за десантника с парашютом и испугались, что началась война. Затем "снял рест" и быстро уехал. А мы остались и конкретно зависли, почти на три часа. Приехала ещё парочка питерцев в комбезах, встала за нами, но уехала раньше, чем ввергла нас в задумчивость. Машин было мало, я улеглась поперёк дороги и была сфотографирована. Табличка - указатель поворота скрипела и хлопала на ветру. Когда мы всё же застопили автобус ЛАЗ, вместе с Сашей и новой питерской парой, нам стало не хватать привычного звука.
Проезжая Иваново, сфотографировали аэродром - типа шпионская фотка. В Иванове к выезду шли пешком, наши "соперники" отстали. В шесть вечера приехали к повороту на некое Леж-нево, где совершенно не помню, чем занимались, только до 10 вечера так и не уехали. А тогда улеглись спать на крыше автобусной остановки.
Крыша была крупно гофрированная, и в желобке как раз умещались два тела. А мокрые спальники положили рядом - сушить. От прохлады майской ночи мы закутались в полиэтилен с головами. Надышали столько конденсата, что проснулись ни свет ни заря мокрыми и задыхающимися. Спустились, развели костерок, согрелись. Нашли табличку дорожных продавцов: "Купите раков". Посмеялись, залезли обратно на крышу, сфотографировались с ней. Достали еду, стали завтракать.
Тут начали проезжать первые машины. Похоже, они нас не видели. Но вот поехал ушастый "Запорожец", замедлил ход и закашлялся, совсем как человек: