- У мусульманских народов были выдающиеся мыслители и ученые. Изучая их сочинения на арабском и персидском языках, я пришел к убеждению, что многое в них сходно с воззрениями нашей древней индийской философии. Кроме того, просвещенные люди мусульманского мира, так же как Шри Голукнат Дас и его единомышленники среди бенгальских брахманов, осуждают вредные, жестокие обычаи, которые до сих пор существуют и в исламе и в брахманской религии. Суеверия, фанатизм, самоистязания…
- … женское затворничество, многоженство… - подхватил Лебедев.
Гость замялся. Герасиму Степановичу показалось, что он чем-то смущен.
- Да, да! - поспешно подтвердил юноша. - Конечно!..
Лебедеву все больше нравился новый знакомый, нравилась его скромная, тихая речь, под покровом которой угадывалась пламенная душа.
- Всей душой сочувствую вашим мыслям, - сказал Герасим Степанович. - Только о том и мечтаю, чтобы люди разных религий и языков сблизились между собой. В этом вижу я величайшее благо для человечества.
Он показал юноше книгу, которую все еще держал в руках.
- Знаете ли вы это произведение?
- О да! - ответил тот. - Калидаса - великий поэт, а "Сакунтала" - одно из самых замечательных его творений… Но я еще недостаточно сведущ в санскрите, чтобы судить о…
- Речь идет не о словесных тонкостях, - разъяснил Лебедев. - Несколько лет назад сэр Уилльям Джонс перевел эту драму на английский язык. Перевод его страдает некоторыми недостатками. Однако имеем ли мы право порицать труд Джонса? По-моему, нет!
- Конечно, - поддержал его Голукнат. - Благодаря ему европейцы ознакомились с одним из сокровищ нашей древней литературы. Думаю, что подобные труды должны быть продолжены.
- Так и будет! - сказал Лебедев уверенно. - Но это лишь часть задачи. Есть и другая: индийцам также следует узнать о жизни народов европейских.
- Необходимо! - согласился гость.
- Отсюда и возник тот замысел, которым я хочу поделиться с вами, уважаемый учитель, - обратился Лебедев к Голукнату. - Я задумал сделать несколько переводов с английского и русского языков на бенгали.
- Прекрасная мысль! - одобрил Голукнат. - Что же именно хотите вы перевести?
- Боюсь, что выбор мой вас разочарует… Это не произведения великих поэтов: пока мне это не под силу. Я мечтаю о другом… О театре!
- О театре? - переспросил Голукнат изумленно.
Гость и Радха с любопытством глядели на Герасима Степановича.
- Да, да! - продолжал Лебедев. Он старался не смотреть на собеседников, боясь увидеть на их лицах скептическую улыбку. - Мне хочется создать здесь, в Калькутте, свой театр, как прежде в Мадрасе я создал оркестр… О, это будет необычайный театр! Такого еще не видел никто… - Он говорил все более порывисто и горячо; глаза его сверкали. - Да, да, друзья мои, я все обдумал. Мы будем ставить на сцене пьесы европейских авторов, и здешние артисты будут играть их на бенгальском языке. Мы сразу сделаем два полезных дела: поможем англичанам изучить индийские языки, а индийцам - узнать новое театральное искусство, а заодно и жизнь европейцев, их образ мыслей.
Ну скажите: разве это не благородная цель? Ведь книга недоступна большинству индийцев, лишь немногие из них знают свою собственную письменность. А театр доступен всем!.. Я надеюсь, что мой ученый друг (он взглянул на Голукната)… поможет мне?
Воцарилось молчание. Сказанное Лебедевым произвело настолько ошеломляющее впечатление, что собеседникам нужно было собраться с мыслями.
Наконец Голукнат заговорил:
- Индийский театр не похож на европейский. Вы сами говорили. Как могут наши артисты изображать жизнь, которой не знают?
Лебедев вздохнул:
- В этом и заключается самая большая трудность! Но и ее можно преодолеть.
- Какие же пьесы вы избрали? - спросил Голукнат с улыбкой, как говорят взрослые с детьми, увлеченными игрой воображения.
- Мне хотелось перевести одно из сочинений Шекспира, которого я считаю величайшим из драматических писателей, но потом я отказался от этой мысли. Мне нужно что-нибудь попроще, чтобы не жалко было перекраивать на другой лад. Я нашел нечто подходящее: это пьеса, написанная современным лондонским автором. Его имя - Джодрелл, а название пьесы - "Притворство". Я остановился именно на комедии, потому что наблюдал нравы и вкусы индийской публики и на юге и здесь - в Бенгалии. Драмы, изображающие подвиги и любовные похождения богов и героев, нравятся лишь образованным индийцам, простонародье их мало понимает. Иное дело комедийные пьесы. В них большей частью действуют простые, обыкновенные люди, в них осмеиваются глупость, тщеславие, лицемерие, лихоимство и прочие пороки, которые встречаются и на туманном Севере и в знойных тропиках. Смешные положения, остроумные шутки и проказы, вызывающие веселье среди зрителей Лондона или Петербурга, заставят посмеяться и здешнюю публику. В избранной мной пьесе выведены законники, плуты, простофили. Уверен, что индийские артисты поймут эти образы и сумеют воплотить их.
Он умолк и, переведя дыхание, отер пот со лба.
Голукнат спросил уже серьезно:
- А средства?
- Денег у меня немного, - признался Лебедев, - но пока об этом рано говорить.
Голукнат не принадлежал к разряду деловых людей, но все-таки был несколько более практичным, чем его русский друг.
- Не кажется ли вам, - заметил он, - что о средствах следует позаботиться именно теперь?
- Возможно, - согласился Лебедев. - Кое-какие сбережения у меня найдутся. А затем… придется прибегнуть к займам.
Голукнат после некоторого раздумья сказал:
- Мне еще неясно, может ли осуществиться задуманное вами, но я помогу вам по моим возможностям…
- Не собираюсь возлагать на вас это бремя, - возразил Лебедев. - Мне нужна от вас не денежная помощь. Без ваших советов мне не справиться ни с переводом, ни с постановкой на сцене.
Голукнат был растроган:
- Сделаю все, что могу!
- Меня тревожит другое, - продолжал Герасим Степанович. - Удастся ли найти артистов, которые захотят играть в моем театре?
- Конечно, это не так просто, - согласился Голукнат. - Однако я знаю некоторых артистов, играющих во дворцах знатных раджей и земиндаров. Среди них найдутся очень искусные.
- Чудесно! - обрадовался Герасим Степанович. - Это главное, все прочее не так важно… Только вот что, учитель: мне нужны не только актеры, но и актрисы.
- Как! - изумился Голукнат. - Ведь у нас женские роли исполняются мужчинами.
- Знаю. Но в европейской комедии это будет просто невозможно… Скажите, господа, разве законы Ману или какие-либо другие священные для индусов книги запрещают женщинам появляться на сцене?
- Пожалуй, что нет, - ответил Голукнат. - В древние времена женские роли исполнялись женщинами. Возможно, что новый обычай возник после того, как Индия была завоевана мусульманами, под влиянием ислама.
- Как и вообще женское затворничество, - добавил Лебедев, украдкой взглянув на Радху, которая, затаив дыхание, слушала.
Тут заговорил гость.
- Как бы то ни было, - сказал он, - если мы намерены серьезно взяться за искоренение предрассудков, если хотим обновить нашу жизнь сообразно разуму и совести, то должны отказаться от этого обычая, так же как…
Он не докончил, видимо смутившись своего непрошенного вмешательства в беседу старших. Затем поднялся и стал прощаться.
Поклонившись Лебедеву, он сказал:
- С большим удовольствием слушал я вашу речь, сахиб, и рад, что случай доставил мне знакомство с вами. Если у вас явятся денежные затруднения, обратитесь, пожалуйста, к моему отцу, которого хорошо знает Шри Голукнат Дас.
- Благодарю! - Лебедев крепко пожал его руку.
Голукнат пошел проводить гостя.
Когда они удалились, Лебедев спросил:
- Мне хочется знать, госпожа, что думаете вы о моей затее?
Радха подняла на него заблестевшие глаза:
- О, никогда еще я не слышала ничего более интересного!.. - И поспешно, как бы боясь, что не успеет, проговорила: - У меня есть драгоценности. Вы можете их взять, сахиб…
Герасим Степанович невольно протянул к ней руки. Она отстранилась и быстро пошла прочь.
Голукнат скоро возвратился.
- Кто этот юноша? - поинтересовался Лебедев.
- Сын моего старинного друга. Это одно из самых почтенных и состоятельных брахманских семейств Бенгалии. Отец очень религиозный человек, однако, как видите, отправил сына учиться у мусульман, потому что стремится открыть ему доступ к государственной службе . Сын и отец долго были в ссоре, теперь наконец произошло примирение… Вы, вероятно, заметили, как он смутился, когда вы заговорили о многоженстве?
- А почему?
- Отец против его воли взял ему двух жен, это и послужило одним из поводов для ссоры. Молодой человек стыдится этого. Теперь он отправляется в Бенарес, чтобы изучать санскрит и древнеиндийскую литературу.
- Как его имя?
- Рам Мохан Рой.
- Человек он необыкновенный… - задумчиво сказал Лебедев. - Ему предстоит большая и славная будущность.