- О, сахиб очень добр! - воскликнул Чанд. - Но Сону здесь нет. Наверно, он тоже в Серампуре сегодня ночью… Если бы сахиб разрешил в другой раз…
- Пожалуйста. Вы оба славные ребята и заслуживаете награды.
И Чанд, ликуя, побежал домой, чтобы сообщить всем о своем высоком знакомстве.
* * *
"Эльсинор" вошел в калькуттскую гавань. Было около полуночи, но огни города горели ярко в густом бархатном мраке. Деффи и Сону сидели на груде канатов, сложенных на верхней палубе. Минут через двадцать корабль ошвартовался у одного из причалов.
Сону поднялся и пожелал Патрику продолжать свой путь в добром здоровье.
- Прощай, Сону! - сказал Деффи. - Благодарю за дружбу и помощь. Хотелось бы еще увидеться с тобой и с твоим хозяином. И еще хотелось бы, чтобы ты не забыл о наших беседах…
- Я не забуду, сахиб! - сказал Сону серьезно.
Сходни уже были спущены, но, кроме Сону, никто не собирался сходить на берег.
В то время как происходил этот прощальный разговор, на борт поднялись два человека в темных плащах; они направились к шкиперу Кнудсену.
Деффи проводил их взглядом: "Кажется, полиция!"
- Лучше пусть сахиб пойдет в каюту! - посоветовал Сону. - Не нужно попадаться им на глаза.
- Пожалуй, ты прав. - Патрик крепко пожал руку юноше и направился к люку.
- Остановитесь, сэр! - послышался окрик.
Деффи обернулся:
- Что вам угодно?
- Взглянуть на ваши документы!
Патрик вынул из кармана аккуратно сложенную бумагу. Человек в плаще поднес ее к фонарю, прикрепленному к мачте.
- "Хаафнер…" - прочитал он вслух. - Гм!.. Голландец?
- А вы, вероятно, приняли меня за француза?
- Это уж позвольте мне знать. Следуйте за нами!
- С какой стати? - Деффи прикинулся возмущенным. - Это недоразумение!
- Выясним! Если так, то успеете вернуться: корабль отойдет не раньше завтрашнего утра.
Его спутник что-то шепнул, указывая на Сону, который стоял у борта.
- Эй ты, черномазый!..
Он не успел договорить. Юноша вскочил на борт и вниз головой ринулся в черную воду.
Выругавшись, полицейский стал спускаться по сходням. Деффи шел за ним; второй замыкал шествие. У входа в управление портовой полиции они остановились.
- Проходите сюда!
Деффи поднял голову. Свет фонаря над крыльцом упал на его лицо.
- Я протестую, джентльмены! Я мирный иностранец, еду по торговым делам. Вы не имеете права задерживать меня.
- Попрошу не учить! Извольте повиноваться!
Полицейский грубо схватил Патрика за локоть и втолкнул его в подъезд. Когда они скрылись, человек, стоявший в темноте, у стены, прошептал:
- Он! Патрик Деффи! Кто бы мог подумать!..
IX
Возвращение
В Калькутте Лебедева подстерегало неожиданное несчастье: Сону исчез. Ни Чанд, ни кто-либо другой из слуг не имели о нем никаких сведений. Лебедев тотчас же отправился на рыбачью пристань: может быть, Гопей Подар что-нибудь знает? Но старого рыбака не оказалось на обычном месте.
Герасим Степанович ума не мог приложить, что могло случиться. Тщетно пытался он придумать план действий. Обратиться к помощи полиции или отправиться самому в Серампур? Нет, ни то, ни другое не годилось: так или иначе, пришлось бы упомянуть о Патрике Деффи, а этого делать ни в коем случае не следовало. Оставалось терпеливо ждать да строить всяческие догадки и предположения. Лебедев не допускал и мысли о том, что его любимец погиб. "Если Сону умер от болезни, - рассуждал он, - нашлись бы люди, которые известили бы меня или Голукната, а если стал жертвой кораблекрушения или другой катастрофы, то мы бы о ней что-нибудь услышали. Ведь до Серампура отсюда рукой подать. А вдруг и его и Патрика…"
Он не находил места от одолевавших его тревожных дум.
Герасим Степанович отправился к Голукнат Дасу. Несмотря на свои огорчения, Лебедев не позабыл похлопотать за райотов.
Голукнат беспомощно развел руками:
- Знаю, что эти люди живут в крайней нужде. Но, друг мой, чем могу я помочь им? Вы знаете, состояние мое невелико.
- Не о милостыне идет речь! - горячо возразил Лебедев. - Ведь вы имеете право земиндарства. Часть этой земли принадлежит вам…
- Мои права незначительны, - усмехнулся Голукнат. - Все дела по имению ведут мои братья, я же получаю причитающуюся мне часть доходов и ни во что не вмешиваюсь.
- Ах, друг мой, - воскликнул Лебедев, - я хорошо знаю вашу доброту! Никогда не поверю, что вы с легким сердцем пользуетесь такими доходами.
Голукнат вздохнул:
- Верно, сахиб! Это очень огорчает меня, особенно теперь, когда вводится новое положение… Вы, должно быть, знаете, что лорд Корнуоллис незадолго до своего отъезда издал земельный закон?
- Да, - сказал Лебедев, - слыхал мимоходом… Но, мне кажется, реформа эта выгодна земиндарам. Их права на поместья признаны английскими властями на вечные времена. Разве не так?
- Так-то так, - улыбнулся Голукнат, - но налог с земиндарских земель, взимаемый английскими властями, тоже определен на вечные времена. А знаете, сколько он составляет?
- Нет, - признался Лебедев.
- Девять десятых всего, что собрано на этих землях! Девять десятых мы должны отдать англичанам и лишь одну десятую оставить себе.
- Кто же станет на таких условиях пользоваться земиндарскими правами?.. - воскликнул Герасим Степанович.
- Очень многие. Другого выхода нет. Я, как вы знаете, человек не очень деловой, но и я понимаю, что земиндары постараются нажиться за счет райотов. Сумма сбора определена на вечные времена - значит, земиндар постарается собирать с крестьян побольше, а правительству отдавать столько же, сколько и прежде.
Лебедев прошелся по комнате:
- Это уж совсем грабеж. Ей-богу, хуже, чем дакоиты!.. Неужели и вы согласились участвовать в таком черном деле?
- Нет, - ответил Голукнат. - Я много размышлял и принял решение. Продам мою часть имения братьям - тогда я буду свободен от обязанностей, которые внушают мне отвращение..
- Да, да, - сказал Герасим Степанович, - я знал, что вы не захотите! Однако мне кажется, этого недостаточно. Надо же помочь этим беднякам!.. Не могли бы вы походатайствовать перед братьями: пусть бы предоставили льготы пострадавшим от урагана.
Голукнат покачал головой:
- К сожалению, не могу. Я дал себе слово никогда не вмешиваться в дела братьев, так же как не допускать их вмешательства в мои дела… А вам, сахиб, советую не печалиться об участи райотов. Не ново то, что вам пришлось видеть, и не в одном только нашем имении это происходит. Не нами это установлено, не нам это менять… Люди науки не должны заниматься ничем посторонним. Когда-нибудь успехи просвещения приведут к тому, что Индия не будет знать угнетения и нищеты.
- Я и сам на это надеюсь. Но все-таки…
- Расскажите лучше, - прервал его Голукнат, меняя тему, - что это за новый замысел, о котором вы упоминали в последнем вашем письме?
- О! - воскликнул Лебедев с воодушевлением. - Это, видите ли…
Но беседа их была прервана слугой, который вручил Герасиму Степановичу внушительный на вид пакет, принесенный только что рассыльным.
Вскрыв его с некоторым беспокойством, Герасим Степанович нашел приглашение, адресованное "Мистеру Герасиму Лебедеву, эсквайру", явиться в канцелярию генерал-губернатора. Прием был назначен на сегодняшнее утро.
- Что бы это значило?
Явившись в назначенный час, Герасим Степанович узнал, что ему предстоит свидание с самим генерал-губернатором. Этого он не ожидал. Прежний генерал-губернатор, лорд Корнуоллис, не пожелал принять его, несмотря на то что Лебедев имел личную рекомендацию от русского посла.
Что же произошло теперь? Неужели история с Патриком Деффи и Сону оказалась столь серьезной?
Ждать пришлось недолго; не прошло и десяти минут, как Лебедева пригласили в кабинет.
Сэр Джон Шор, недавно назначенный на этот высокий пост, не был здесь новым человеком. Он служил в Индии уже довольно давно, в последнее время состоял заместителем лорда Корнуоллиса и считался среди англичан выдающимся знатоком индийской политики.
Это был человек среднего роста, непримечательной внешности. Дурной цвет лица и ввалившиеся глаза свидетельствовали о том, что тропический климат не принес пользы его здоровью.
Генерал-губернатор встретил Лебедева с подчеркнутой любезностью, упомянув, что слышал от многих похвальные отзывы о его музыкальном искусстве.
Герасим Степанович недоумевал. Шесть лет жил он в Калькутте и никогда еще не удостаивался подобного приема со стороны официальных представителей власти… Впрочем, скоро все разъяснилось.
- Вам, вероятно, известно, - сказал Джон Шор, - что между нашими странами заключен дружественный договор. Я рад, что представитель союзной державы находится здесь в качестве гостя. Готов оказать вам содействие, если оно вам потребуется. Мне это будет особенно приятно, потому что о вас ходатайствовал граф Воронцов, сделавший так много для укрепления сотрудничества между Россией и Великобританией.
Поблагодарив за любезность, Лебедев откланялся.
Итак, мрачные предположения не оправдались: все вышло наоборот. Еще недавно он считался здесь нежелательным, подозрительным иноземцем, а теперь становился почетным гостем.
"Вот чудеса! - думал он, возвращаясь в паланкине домой. - Чего только не делает дипломатия… Сегодня одно, завтра - другое. А ведь я такой же, как прежде, ни чуточки не изменился!"