- Может быть… - молвил Лебедев задумчиво и, помолчав, добавил: - Все равно я сделаю так, как считаю правильным.
- Вы молодец, маэстро! - коротко сказал Деффи.
Его всегда холодное лицо на мгновение озарилось улыбкой.
Герасим Степанович был польщен похвалой. Переменив тему разговора, он спросил:
- Надеюсь, Патрик, прежде чем отправиться в Чандернагор, вы погостите у меня?
- К сожалению, нет, - покачал головой Деффи. - Мне не следовало бы задерживаться здесь даже на один день. К чему навлекать подозрение на ваш дом?
- Меня это нисколько не страшит, - возразил Лебедев. - К политике я никакого отношения не имею, это известно всем. Кто может запретить мне принять у себя старого приятеля?
- Логично! - улыбнулся Деффи. - Однако у полиции своя логика… Нет, нужно поскорее выбраться отсюда. Да и дело этого требует… Не знаю только, как это сделать? В порту говорили, что Чандернагор отрезан. Английские патрули сторожат дорогу и не пропускают никого ни туда, ни оттуда…
- У вас есть какой-нибудь план? - спросил Лебедев.
- Пока нет… Давайте посоветуемся.
Тут Сону позволил себе высказать свое мнение:
- Английские патрули следят только за белыми сахибами - на индийцев они не обращают внимания, особенно на бедняков…
Деффи посмотрел на него, подумал минуту и улыбнулся:
- Дельный совет, Сону!
III
Старый знакомый
Юноша отпер калитку, внимательно огляделся вокруг. Облитая голубым сиянием луны, улица была пустынна.
- Можно выходить, сахиб!
Патрик Деффи вышел вслед за Сону. На ирландце было платье, какое носят бенгальцы-простолюдины, только лицо его, хотя и покрытое густым загаром, было посветлее, чем у коренного жителя.
Стояла жаркая, душная ночь. Над городом висела дымка гнилых болотных испарений.
Они шли вдвоем меж огромных деревьев, пересекли парк и спустились к реке.
Пройдя через торговую гавань, у которой толпились сонные корабли, бриги, шхуны, пинассы, где под навесами были свалены груды тюков, ящиков, мешков, выгруженных с прибывших судов или ожидающих погрузки, где на пыльной земле храпели портовые хаммалы и бродили чокидары , перекликавшиеся короткими гортанными воплями, - они добрались до рыбачьей пристани.
Здесь царило оживление. Поздняя ночь - лучшее время для рыбаков. Один за другим отчаливали от берега пузатые баркасы, наполненные рыбачьей снастью и большими, пока еще пустыми корзинами. Сону остановился, разыскивая в толпе нужного ему человека.
- Не опоздали? - спросил Деффи.
- Он ждет!
Подошел высокий костлявый старик и кивнул Сону, приглашая следовать за ним. На старике не было никакой одежды, кроме клочка материи на бедрах да грязной, выцветшей тряпки, повязанной вокруг головы. Он был так худ, что, казалось, весь состоял из костей, взбухших жил и иссохшей, темнокоричневой кожи…
Помост кончился; они пошли по сырому глинистому берегу.
- Это твой? - спросил Сону, указывая на уткнувшийся носом в глину неуклюжий баркас.
Старик кивнул и что-то пробормотал.
- Он просит деньги вперед, - объяснил Сону.
Деффи протянул старику две серебряные монеты; тот аккуратно спрятал монеты в мешочек и повесил его на шею.
Сону влез в лодку, Патрик последовал за ним. Старик вошел в воду, с силой оттолкнул баркас и легко вскарабкался на борт. Он поставил на бамбуковой мачте продолговатый парус и взялся за кормовое весло, заменявшее руль. Хугли в этом месте так широка, что с середины оба берега едва виднелись. Луна зашла, край неба на востоке стал медленно светлеть.
* * *
Незадолго до описываемых событий в Калькутте открылось новое увеселительное заведение. Это был сад, устроенный по образцу знаменитого лондонского загородного парка Вокс-холл. Здесь устраивались гулянья, танцы, а на эстраде выступали певички, комедианты и танцовщицы. Артисты были большей частью третьесортные, а исполняемые ими номера - грубы и рассчитаны на самый невзыскательный вкус. Тем не менее предприятие имело успех, по вечерам сад был переполнен, и публика бурно выражала свой восторг забавлявшим ее исполнителям. Ходили сюда главным образом англичане: моряки, мелкие чиновники и коммерсанты. Что касается высшего английского общества, то оно собиралось в своем клубе. Впрочем, юные офицеры и сынки высокопоставленных джентльменов охотно посещали калькуттский Вокс-холл. Здесь они себя чувствовали более непринужденно, чем в великосветских клубах.
По утрам же сад обычно пустовал. Впрочем, в то утро, когда Сону и Патрик Деффи, вероятно, уже приближались к цели своего путешествия, в одном из павильонов сада, за столом, уставленным закусками и бутылками разных размеров, сидели капитан Эдуард Ллойд - помощник начальника полиции - и хозяин увеселительного сада Джозеф Джекобс.
- Итак, - говорил капитан, - нам ничего не удалось выяснить.
Джекобс, здоровенный мужчина с жесткими черными бакенбардами, глубокомысленно устремил взгляд вдаль. Затем, отхлебнув изрядный глоток бренди и запив его водой со льдом, спросил:
- Значит, вы уверены, что это француз?
- Кто же еще! - капитан тоже сделал глоток. - Он прибыл на датском бриге "Одензе" прямо из Пондишери. Наш агент в порту получил точные сведения от помощника капитана. Только фамилии они не знали. На бриге он держался в стороне, ни с кем не общался… Из порта агент шел все время следом до самого дома этого русского музыканта.
- И что же?
- Он наблюдал за домом до поздней ночи. Никто оттуда не выходил. Сегодня с утра тоже никого…
- Не следовало снимать наблюдение в ночные часы, - заметил Джекобс.
- Да, пожалуй!.. Агенты у нас порядочные болваны. Все же выяснить эту историю необходимо, да и вообще внимательно последить за русским.
Джекобс помолчал, барабаня в раздумье пальцами по столу:
- Не знаю, как взяться, капитан… Слышать я о нем слышал не раз, а видеть не приходилось.
- А что, если бы вы просто зашли к нему?.. Ну, скажем, пригласить его выступить в концерте?.. Что-нибудь в этом роде.
- Можно попробовать, - согласился Джекобс.
- Только не откладывайте!
- Есть, капитан! Завтра же явлюсь.
- И посмотрите хорошенько, где там прячется этот чортов француз.
- Могли бы этого не напоминать, капитан! - с достоинством сказал хозяин.
Ллойд потрепал его по плечу:
- Вы парень умелый, потому и даю это поручение вам. А теперь нужно выяснить еще и другие наши дела…
…На этом, пожалуй, мы можем покинуть этих джентльменов, занятых деловой беседой.
Тем временем мистер Суон, он же Герасим Лебедев, нисколько не подозревал о том, что его скромная особа привлекла внимание двух совершенно незнакомых людей, а стало быть, не предвидя связанных с этим опасных последствий, пребывал в отличном расположении духа. Единственное, что его тревожило, - это участь Деффи: удалось ли ему пробраться через заставы, не попался ли он в руки властей? "Если все благополучно, - рассуждал он, - то Сону должен возвратиться не позднее завтрашнего утра. Ждать осталось недолго, завтра все будет известно". А хорошее настроение явилось, должно быть, оттого, что научные занятия подвигались успешно. Труд, которым он был занят больше двух лет, окончен. Это была сравнительная грамматика трех языков, о которой Герасим Степанович рассказывал Патрику Деффи. Завтра он должен присутствовать на заседании Азиатского научного общества. Пришлось все-таки высокомерному сэру Уилльяму Джонсу пригласить его: слух об успехах мистера Суона в области индийского языкознания распространился по городу. Что же, он не смутится, не оробеет! Он готов изложить свои соображения и открыто сказать все, что думает об ошибках, допущенных в изданных прежде европейскими авторами учебниках грамматики. Сейчас он отправится к своему другу, чтобы подробно обсудить предстоящее выступление.
Лебедев надел широкополую соломенную шляпу, взял неизменную бамбуковую трость и вышел на улицу. Какая-то фигура, стоявшая у калитки, поспешно метнулась в сторону. Это был не индиец, а белый в штатском, довольно поношенном платье. Лица его Герасим Степанович не разглядел: неизвестный быстро пошел в противоположную сторону.
"Слоняются всякие проходимцы!" - подумал Лебедев. Вернувшись, он кликнул второго слугу и приказал не отлучаться из дому до его возвращения и никого не впускать. Уже отдав распоряжение, Лебедев вдруг сообразил, что, собственно говоря, опасаться нечего. Денег в доме нет, обстановка и вещи так недороги, что воровать их не имеет смысла, а единственное ценное - бунгало с садом - украсть невозможно.