29. Там же, часом позже
- А теперь рассказывай в подробностях об этом деле, - приказал Белоцерковский и только тогда представил своего спутника: - Михаил Иванович Потапов, командующий пятой армией РККА.
- Капитан госбезопасности Ковальчук.
- Помню. Мы с вами неоднократно общались по телефону. В Луцке, - приветливо улыбнулся командарм.
- Так точно.
- Прошу вас… Докладывайте… Ничего не упуская.
- 21 июня к нам в управление поступил сигнал от капитана Ковалёва, заместителя начальника 98-го погранотряда по разведке, об активизации деятельности немецких диверсантов в зоне ответственности восьмой заставы.
- Товарища Старовойтова? - уточнил Потапов.
- Так точно.
- Молодой, но довольно толковый офицер, грамотный, честный.
- Так вот, его подчинённые подстрелили одного из лазутчиков. Как оказалось, радиста - Вилли Штоффа. Узнав об этом, Иван Митрофанович отправил меня в командировку в Любомль, и Вилли, уже по моему приказу, связался с Берлинским центром. Руководство поставило перед его группой, которую наши пограничники, кстати говоря, полностью разгромили, новое задание: выдвинуться в район озера Свитязь и поступить в распоряжение некоего профессора Вениамина Сигизмундовича Селезнёва. Я пришёл к выводу, что Центр вряд ли оставит без внимания такого ценного персонажа и непременно пошлёт за ним ещё одну группу, и решил её опередить. Как вы уже знаете, мне это удалось. Но на Свитязь неожиданно прибыла целая делегация из Германии, некоторые из учёных знали Селёзнева в лицо, и я не нашёл ничего лучшего, как инсценировать собственную смерть.
- А тело?
- Тела не было. Ушёл купаться и не вернулся.
- Вроде бы всё правильно, - внимательно выслушав рассказ капитана, пришёл к выводу Белоцерковский. - Только как узнать, что они удумали? У тебя есть какие-то идеи?
- Идей - нет. Предположения - есть. Дело в том, что среди немецких учёных только те, кто специализируется исключительно на ядерной тематике. В том числе и профессор Липке из Лейпцигского университета, с которым мне удалось познакомиться поближе.
- Интересно, чёрт побери! Уж не атомную ли бомбу они планируют собирать на Шацких озёрах? - предположил Потапов. - Почему именно там?
- Не знаю. Но проект, по всей видимости, находится на особом контроле у Гитлера. Ибо группами прикрытия командует сам Штольце. Личность достаточно известная, если мне не изменяет память.
- Диверсант № 1 Третьего рейха , - подтвердил Иван Митрофанович. - Именно он наставляет и курирует банды украинских националистов, поддерживает ежедневные контакты с их лидерами - Бандерой, Мельником. Не удивлюсь, если в скором времени этот тип объявится в Украине.
- Вполне возможно, - согласился командарм. - Поэтому приказываю вам, капитан, остаться на Волыни до особого распоряжения Главнокомандования. Ясно?
- Так точно.
- Где вас искать?
- В Кашовке. Товарищ майор знает.
- Землякам ничего не известно о вашей службе в органах НКВД?
- Нет. Я для них агроном, кандидат сельскохозяйственных наук.
- А семья ваша где?
- С 1940 года - в Луцке.
- Мы уведомим их о том, что вы живы-здоровы.
- Спасибо.
- Надеюсь, соседи не знали, чем вы занимаетесь?
- Никак нет! Мне позволили носить форму только в прошлом месяце. И то только на службе. Дома я в ней никогда не появлялся.
- Похвально… Сами никаких попыток установить контакт с близкими не предпринимайте.
- Есть!
- Мы при первой же возможности доложим обо всём руководству, - решил подвести итог встречи Белоцерковский. - Человек, который выйдет на связь, назовёт твоё прозвище, известное лишь узкому кругу лиц.
- Уссурийский тигр? - расцвёл роскошной улыбкой Ковальчук.
30. Тогда Голобский, сейчас Ковельский район Волынской области Украины, 28 июня 1941 года
От Битня до Кашовки напрямик всего десяток километров по сплошному лесу. Забраться в такую глухомань оккупанты даже не пытались. Разместили несколько комендатур в крупных деревнях, как, например, Сельцо - и достаточно.
Причём службу в них несли исключительно коллаборационисты. Новая власть даже не стала расформировывать ненавистные колхозы - так легче реквизировать продовольствие у крестьян.
Иван вышел прямо в Пидрижжя - следующее за Кашовкой село вниз по течению реки Стоход - и, увидев бурный поток кристально чистой воды, не смог устоять перед искушением: снял надоевшую ватную одежду и бросился головою вниз с обрывистого левого берега.
Когда он, наконец, вынырнул, прямо над ним нависала человеческая глыба весом в полтора центнера, запахнутая в обычный штатский костюм. Поверх левого рукава пиджака красовалась жёлто-голубая повязка, на синие глаза, исполненные удивления и тревоги, с круглой головы постоянно спадала явно не по размеру фуражка офицера РККА, в которой на месте красной звезды красовался сплетенный из проволоки тризуб.
- Какие люди!
Присмотревшись, капитан узнал своего дальнего родственника и однофамильца.
- Это ты, Олекса?
- Я, Иван, я… Вылазь! Как вода?
- Хороша! Отвернись, мне одеться надо.
- Что я писюна твоего не бачив? У меня такой самый. Хиба - трохи больший!
- Ладно, смотри, если это доставляет тебе удовольствие… Только скажи честно: зачем ты вырядился, неначе пивень?
- А… Служу в полиции. Помогаю немецкой власти впроваживать новый порядок.
- Ещё Ковель не пал, а уже новый порядок?..
- Потом объясню. Пошли!
- Куда?
- В мой кабинет. Там и побалакаем!
31. Там же, полчаса спустя
Иван шёл рядом с Алексеем по единственной песчаной дороге, ведущей из Пидрижжя в Кашовку, и время от времени раскланивался перед встречными крестьянами, большинство из которых он хорошо знал.
- Всё, пришли, - наконец скомандовал полицай.
- Ты что же, надумал оборудовать кабинет в помещении бывшего сельсовета?
- А где же ещё? Что ты всё спрашиваешь и спрашиваешь? Здесь вопросы буду задавать я!
- Ну так, давай, начинай.
- Откуда идёшь, родич?
- Из Голоб.
- Что там делал?
- А то не знаешь? Я курирую сельское хозяйство Ковельского района. Помогаю поднимать урожайность. А тут немец налетел, по слухам, взял Луцк. Куда мне деваться?
- А штаны такие "модные" где взял? Помню, в былые годы ты щеголял в добротном костюме!
- Война, брат. Лучше выглядеть, как все, чтобы не бросаться в глаза…
- Таким, как я?
- Ага. Кто знает, что у вас на уме!
- Это правда… С нашей властью сотрудничать будешь или нет?
- Поживём - увидим…
- Где остановишься?
- В родительской хате…
- Она совсем покосилась. Может, давай ко мне? Родственники никак!
- Спасибо. Непременно воспользуюсь твоим приглашением. Когда похолодает. А сейчас буду наводить порядок в старом доме.
- Договорились!
- Ты мне вот что, Олекса, скажи… Как так могло случиться? Война только началась, оккупационные войска ещё не вошли в Полесье, а вы уже взяли власть на местах, - задал мучающий его вопрос Ковальчук.
- А то ты не знаешь?
- Нет, конечно.
- Немцы - народ педантичный, предусмотрительный, не то что кацапы. Прежде чем что-то сделать, хорошенько думают. Ещё год назад в Польше были созданы две полицейские школы, где обучались наши с тобой братья-украинцы. Одна - в Перемышле - ковала кадры для работы в Галичине, вторая - в Хелме - для Волыни.
- Кто тебе такое сказал?
- Шеф мой. Свирид Семенюк.
- А не из тех ли он Семенюков, что жили когда-то в Грузятине?
- Нет. Он из соседней - Ровненской области. Но войну встретил в Хелме.
- А фуражку ты где добыл?
- Снял с одного офицера.
- Мёртвого?
- Ну, зачем ты так? Мы отлавливаем по лесам тех краснозадых, кто отбился от своих частей, доставляем их в комендатуру, она здесь рядом - в Сельце, и шеф решает, что с ними делать: то ли пустить в расход, то ли отконвоировать в лагерь военнопленных. Наших, кто по-украински балакает, вообще отпускаем по домам.
- Ясно. В тебе пудов десять веса…
- Обижаешь, девять.
- Росту под два метра. Башка - свыше шестидесятого размера…
- Ну и…
- Где ты Гулливера такого откопал?
- Кого-кого?
- Если его картуз на тебя велик, то какой он… был?
- Ещё на голову выше меня. Ну, может, на полголовы, - полицейский наконец догадался, чего от него добивается Иван.
А Ковальчуку почему-то вдруг вспомнился Загорулько. Неужели это он попал в сети гитлеровских прислужников? Но капитан быстро прогнал все свои сомнения: у его коллег околыш фуражки малинового цвета, а у той, что на Алексее, - ярко-красного.