Должен сказать, что человеку, который никогда серьезно не срывался, очень непросто понять партнера, прошедшего через такое испытание. Оценка уровня опасности у них может быть совершенно разная, хотя они могли находиться рядом, в одних условиях. Такая ситуация может быть причиной серьезного конфликта в группе. Да, тот, кто сорвался (особенно вот здесь и сейчас), зачастую несколько драматизирует обстановку, но вот если участники и группа к нему при этом не прислушиваются, значит, они безобразно пренебрегают возникшей опасностью. Бывает, правда, что человек сам не выражает открыто свою оценку ситуации, боясь прослыть "слабаком" (обычно такое случается с не очень опытными людьми). А вот опытные обычно не боятся и не стесняются выразить собственное мнение, и это правильно! Случается, что легкомысленные не придают особого значения "таким пустякам" (это те, которым "море по колено, но лужа по уши"). Но руководитель-то должен чутко улавливать все настроения, а не только те, которые выражением согласия тешат его самолюбие…
В результате срыва с высоты (особенно в детском возрасте) может быть получена тяжелая психологическая травма, которая вызывает болезнь "аэрофобию" – катастрофическую боязнь высоты. Такой человек может быть внутренне угнетен такими обстоятельствами, как, например, нахождение на верхних этажах дома. Конечно, таким людям походы в горах противопоказаны, – они сами являются источником срыва (эта тема раскрыта в рассказе "Живой камень" в журнале "Турист"). Имеются и иные, достаточно редкие и скрытые заболевания, при которых человеку противопоказано ходить в горы, по крайней мере, на достаточно сложные маршруты. Таковы, например, люди, страдающие приступами эпилепсии, или кратковременными потерями сознания. У некоторых это бывает, и, если потеря сознания на 1–2 секунды в обычных условиях человеку мало чем грозит, то в горах на сложном рельефе она смертельно рискованна. Так, Саша М. погиб на перевале Имат (1980 г.) в результате срыва на крутом снежном склоне (до 45°) из-за кратковременной потери сознания. Он сорвался в ситуации внешне совершенно безопасной при подходе по хорошо набитым ступеням к пункту страховки. Конечно, здесь роковую роль сыграло и то, что он в момент срыва находился без страховки (точки закрепления нижней и верхней веревок были разнесены на некоторое расстояние, и этот небольшой участок достаточно опытная группа не посчитала опасным). Падение произошло внезапно, Володя Останен бросился на помощь, желая помочь остановиться, но не успел: Саша заскользил по склону сначала небыстро, но отсутствие активных действий по самозадержанию привело к нарастанию скорости, его закрутило, и падение стало беспорядочным, кубарем, со все нарастающей скоростью. Рюкзак и каску сорвало, снаряжение полетело во все стороны… Падение до ледника на протяжении примерно 600 метров привело к смертельному исходу (самой тяжелой была черепно-мозговая травма).
Тогда я позволил себе "схалтурить", шагнуть вниз быстро и неосторожно, поскольку шел без рюкзака, и всего в десятке метров ниже снежный склон начинал выполаживаться на ледник с безопасным, как мне казалось, выкатом. Уже на третьем неосторожном шаге сорвался и заскользил, набирая скорость, на крутизне не менее 45 градусов, лицом от склона. Несмотря на притормаживание ногами и штычком ледоруба за какие-то 2–3 секунды скорость возросла настолько, что "глаза на лоб вылезли", а небольшие, как казалось, неровности на снежнике, заколотили снизу почище лихого скакуна. Уже на пологой части скольжение закончилось "подбросом" на ухабе и касательным ударом о стенку и дно снежной канавы, в которую улетел, уже лежа на спине. Стукнуло спиной до боли в голове, как куклу об пол. Если бы канава оказалась поперечной, итог мог бы быть куда более грустным, а травма куда более серьезной (Фанские горы, ледник Бодхоны, 1978).
Главное – предотвратить срыв. Но если уж срыв происходит, надо среагировать моментально и всеми силами предпринять действия по самозадержанию. И криком сразу предупредить партнеров, чтобы они смогли оказать помощь (если это в их силах) или уклониться от столкновения. Падать не бесформенно, беспорядочно, а в группировке, сражаясь до конца, как завещал нам Игорь Чашников. Пусть обстоятельства и не позволили ему спастись, но многих подобные действия спасали.
Срыв может быть вызван другими факторами риска: падением камней и льда, лавинами из снега. Здесь тяжелые исходы во многих случаях предотвращаются наличием страховки и самостраховки. Если же их нет, то нет и защиты от таких исходов. Даже если вы уверены, что не сорветесь сами, надо видеть опасность срыва от не зависящих от вас факторов: падения камней, льда, снега, рюкзаков и партнеров… Да и насчет своей "безупречности" не надо заблуждаться: ошибаются все! Все! – Вопрос только в том, чтобы не допустить роковых ошибок. А роковая ошибка становится таковой в отсутствии защиты от нее – в отсутствии страховки и самостраховки.
Срывы участников при одновременном движении в связках либо пресекаются квалифицированными действиями (отработанными на тренировках), либо могут закончиться аварийно. Здесь все зависит в основном от "запаса прочности", созданного на тренировках, как индивидуальных, так и групповых. Критическая ситуация с подобным срывом нередко очень неплохо "высвечивает" пробелы в подготовке группы и отдельных участников (реальные случаи описаны, например, в статьях "Лавины!", "Микроаварии Южного Цители", "Трещины!").
Наиболее тяжелые катастрофы при срывах с гибелью целых групп связаны с разрушением всей цепи страховки и промежуточных точек закрепления веревки на крючьях (станций, пунктов страховки). В конце 50-х годов была организована "ускоренная школа обучения альпинизму", практиковавшая закрепление на шлямбурных крючьях с небольшой (до 1 см) глубиной шлямбура. В результате забитый крюк мог выдержать только небольшую статическую нагрузку, а мощный динамический рывок при падении с большим фактором рывка разрушал последовательно всю цепочку крючьев (как говорили, "паровозом": передний "паровоз" срывал все "вагоны"), разрушал все станции и срывал всю команду. Несколько крупных аварий-катастроф с многочисленными жертвами положили конец этому организационно-техническому нонсенсу. Конечно, само появление такого рода явления было во многом связано с объективным недопониманием того, какие по величине нагрузки на цепь страховки возникают при срывах с большими факторами рывка (тогда еще и термина-то этого не существовало). Не понимали тогда еще, что динамические нагрузки выше обычных статических нагрузок (от веса) не в 2–3 и не в 5, а в 20–30 раз (а то и еще больше)! Не понимали, что кинетической энергии, которую набирает человек при отвесном падении на глубину 10 метров вполне достаточно, чтобы разорвать бывшую в употреблении основную альпинистскую веревку (10–12 мм) из синтетики, а новую такую веревку привести в полную негодность. Кстати, веревки из синтетических волокон тогда еще только входили в обращение, и введение их создало новую ситуацию, когда веревка оказалась прочнее многих искусственных точек опоры. Там, где старая веревка из натуральных волокон просто бы разорвалась, синтетическая веревка выдерживала и разрушала точки опоры, замыкая всех в цепь аварии. Да и шлямбурные крючья были еще несовершенны, не отработаны, и часть альпинистов считала их "чудом техники", решающим все проблемы… По крайней мере, понимание указанных фактов тогда еще не проникло "в толщу" массы альпинистов и туристов, оставаясь уделом редких специалистов. Ну а технические заблуждения присутствуют всегда и особенно в "революционные" моменты: появление синтетических веревок стало таким моментом, а вот появление шлямбурных крючьев, пожалуй, нет. Книга Г.Хубера "Альпинизм сегодня" (1971, "ФиС") вскоре после своего выхода положила конец многим заблуждениям (по крайней мере, в нашей стране). В качестве "рудимента" указанных событий у некоторых альпинистов осталось представление о том, что нельзя замыкать все перильные веревки и станции в общую цепь, поскольку при этом разрушение верхнего пункта приведет к срыву всех остальных. Конечно, замыкания нижних перильных на верхнюю станцию лучше не делать и выполнять верхнюю станцию с блокировкой на 2–3 отдельных крюка. Но, извините, многие ли практически оборудуют верхнюю станцию как двойную, на двух несвязанных петлях с крючьями (одной – для крепления верхних, другой для нижних веревок)?
Сам факт срыва говорит о многом! Его надо услышать! И увидеть причины, иначе жди повторений, причем с более тяжелыми последствиями! Для "подследственных"…
04.03.02 г.
П.П. Захаров, Е.В. Буянов
Смертельный "чулок"
(Рассказ-быль)
В альплагере произошел несчастный случай, – срыв инструктора (тренера команды) с самостраховки, петля которой оборвалась. Обрывок петли насчпас обнаружил на его останках, на леднике, и принес ее в лагерь в качестве "вещдока" Стали мы разбираться:
– Это что за "коса" такая. Из чего "это" сделано?..
Опросили участников аварийной группы. Те в ответ:
– Это оплетка-"чулок" с альпинистской веревки. Он для многих из нас из цельного куска веревки такую стропу-самостраховку сделал. И сказал, что она по прочности самой веревке не уступает.
Оплетку эту снимали с куска рыболовного фала диаметром 10 мм, – такие веревки тогда (в 80-е годы) использовались, как альпинистские. Путем протяжки из оплетки вынимали сердечник из прядей нитей (сердечник имел слабую винтовую подкрутку по длине веревки). Петля "самостраха" из такой стропы получалась легкой, мягкой и удобной.
– У кого еще есть такие петли? Несите все сюда.
Нашлось еще шесть петель. Остальные участники группы то ли не имели, то ли попрятали и не признались.
– Пошли на стенд! К "Марь-Иванне". С Пал Палычем и "Сил Силычем".