Сейчас, после каждой аварии на Эльбрусе задают наивные вопросы: а нужны ли высотные хижины-приюты, а нужны ли вешки, нужны ли страховочные тросы, нужны ли передатчики для связи и навигаторы для ориентирования. Все это, конечно, нужно, – и все это со временем будет, – будет, думаю, и кафе на вершине со временем, и "канатка" к этому кафе. Только хочется, чтобы кроме этого было еще и понимание, как и для чего надо идти на эту гору. Чтобы было понимание, что ее надо уважать, и брать только тогда, когда она "пускает". Что брать ее надо после серьезной акклиматизации на высоте порядка 3–4 тысяч, – дней 10–12, не меньше. Чтобы еще и было понимание, что "восхождение восхождению рознь". Что даже подъем до 3500 по "канатке" и сложность, и ценность, и интерес восхождения уменьшает. И что, например, не восхождение, а прохождение в туристском стиле с тяжелым рюкзаком со спуском не по пути подъема, – такое прохождение стоит много больше, чем восхождение налегке. Что восхождение в мае, – это не то, что в июле. И что от "восхождения" с подъездом до скал Пастухова на ретраке, – от такого "восхождения" только одно название остается…
На 5100 Маша начала сдавать. Пять шесть шагов, – и остановка для восстановления дыхания на 1–2 минуты. Очень жаль, но чувствую: видимо, ей в этот раз до вершины не дойти. Она, наконец, понимает это сама, и просит отпустить ее вниз. Вижу, что она не хочет нас тормозить, и мужественно решает отступить. Тащить ее "на прицепе" веревки? Отбрасываю эту мысль. Здесь нельзя себя "неволить", – это не только вредно, но и опасно! Знать, такая у Маши пока высота: 5100, – это не так уж плохо. Она еще очень молода в свои 20, у нее все впереди. Но пока запаса "мощи" мотора и легких не хватило. Надо здесь иметь запас тренированности, – он, этот "запас", очень помогает. Она потренируется, и у нее все получится. Эх, если б еще и эти "взрослые соски", если б сигареты свои бросила. Они ведь у нее процентов 10–15 мощности дыхания отобрали. Уверен, без курева, хотя бы в походе, она бы до седловины точно дошла.
Отпускаю Машу вниз, и иду, переговариваясь с гидом, ведущим иностранцев. Он ходит регулярно. Ледяной ветер налетает резкими шквалистыми порывами, – от них покачивает.
Выход к седловине Эльбруса. Западная вершина отсюда видна.
Последний взлет: вид сверху на него и плато у седловины.
Медленно подъем выполаживается и вдоль склона по тропе подхожу к седловине, – точнее к плато немного ниже седловины. Здесь, на солнышке примостилась большая группа отдыхающих восходителей. Саша и Дима тоже меня поджидают. Достаем шоколад, фляжки, подкрепляемся перед последним взлетом и берем его "на одном дыхании", – здесь склон наиболее крут. За взлетом более километра тащимся по пологому подъему-тягуну. Слева возвышаются две какие-то скалы, но это не вершина, тропы туда не ведут.
Вершина близка, – ее холм рядом.
Наконец, показывается вершинный холм, и "муравьи" на нем – это торжествующие восходители. Спешим к ним присоединиться и сняться на вершине. Далеко-далеко внизу читаю очертания тех вершин, которые ранее были видны только снизу: Двойняшка, Далар, Гвандра. Прямо под нами далеко-далеко внизу перемычка Хотю-Тау. На севере в мапеве дымки – коричневые горы почти без снега. По альтиметру 5660, а наяву: 5642. Примерно на том же уровне виден конус восточной вершины, а за ним из плотной дымки выглядывают два рога Ушбы, и – громада пятитысячников Безенги.
Восточная вершина.
Вершина!
Ищу в банке записку. Один из гидов-завсегдатаев, давясь от смеха, мне поясняет: "Чего ты ищешь-то, "контора"? Не пишут здесь записок! Здесь тысячами ходят, – какие тут записки? Здесь двор проходной, как на Арбате!"… Но я все же в пустую коробку вершинного камня кладу свою записку, а в виде сувенира с вершины поднимаю листочек с каким-то словом, написанном на иностранном языке. Не знаю, приличное слово или нет, но беру. С Эльбруса ведь… Записочка – это все же ритуал, традиция, да и "законная добыча" – тоже. "Законная добыча", как милашка из другой группы, попросившая взять ее к себе в поход "на любых условиях". Для тебя – чужая записка добыча, для других – твоя. Это и дань взаимного уважения к тем, кто взойдет за тобой. Плохо, когда народ начинает в таких мелочах лениться.
Подвел меня склероз высотный. – на спуске так и не вспомнил, что хорошо бы и на восточную вершину сходить. Там подъем минут 40 с плато у седловины. Ведь и силы, и время, – все у нас было для этого. Но! Забыл! Почему-то не вспомнил. А, может, это Эльбрус пошутил и решил меня позвать к себе еще раз, на Восточную. Вдруг увидел я: в свои 57 лет это восхождение, видимо, еще не было "последним шансом" на Эльбрус взойти. Резервы есть. Только надо тренироваться, держать "форму".
Путь спуска-подъема на Эльбрус от станции "Мир" до видимого внизу "Приюта Пастухова".
На спуске пару раз задевал выступами креплений кошек и спотыкался, – десять лет ничего такого не было. Но не падал, – ходьба с альпинистскими палками очень надежна. Сошли вниз достаточно быстро, и вечером были уже в Терсколе. Дальше – шуточки пишу, но правдивые.
Отпраздновали в кафе. А группа моя поучила меня уму-разуму и объяснила, что и как надо делать мне в походе, – для обнаружения разницы во взглядах надо было поход пройти. Я себя руководителем считал, а оказалось, что я должен был быть "гидом-проводником", но не больше. И вообще, оказалось, что это не поход должен был быть, а "трекинг". Большая разница между понятиями: радиалок должно быть в 2 раза больше, забросок в 4 раза больше, а "вольной воли" у участников ходить, где вздумается, – в 10 раз больше, а вот в рюкзаке – в 2 раза меньше. Ну, это я, конечно, про них, теперь "своих", "загнул" слишком "круто", – но вот такой "анекдотец" в результат похода родился.
Группа эта мне случайно в подарок от Саши Крупенчука досталась. Он их подготовил хорошо, но сам заболел, и попросил его заменить в походе. В походе мне и пришлось с ними познакомиться, "покувыркаться" поближе… Молодежь интересная и трудная, хорошая досталась.
Вот так на Эльбрус сходил первый раз в жизни. По простенькому, в общем, летнему варианту, но уважительно, от подножия, на "своих двоих", без обмана "канаток" и ретраков. И с весомым рюкзачком до "Приюта Пастухова". Эльбрус "зубки показал" и камнем, и ветром, и холодом, но пустил к себе.
За свой высокий западный "зуб" Эльбрус взял у меня мой нижний "восточный" (справа), – еще на приюте Пастухова ночью "6-й зуб" слегка "заныл", а по возвращении домой его пришлось срочно удалить: всю физиономию флюс "красиво перекосил", как бы предупреждая: "Во, как сейчас врежу, – от боли "скрутишься". Интересный эльбрусский "сувенир" я получил: пустоту на месте бывшего зуба. Пощупаешь языком пустоту: "Привет, Эльбрус!" И губы все в крови неделю были: так их сожгло, обветрило, несмотря на наличие защитной маски, да и инфекция на них активизировалась. И высушенная кожа два месяца какую-то повышенную раздражительность имела… Нет, не "бескровное" это дело – на Эльбрус взойти… "Здесь Вам не равнина, здесь гор "рванина"…". И люди, и климат здесь "крутой". Идут, злодеи, на Эльбрус один за "одной". Стеной…
Камнепад
(Рассказ геодезиста)
По поводу "линьки" дам пару ценных советов на характерном примере.
Случилось это в 59-м, на горной дороге от Фрунзе в альплагерь Ала-Арча, уже выше Арча-Майдана. Ехали на грузовике, и вдруг кто-то крикнул: "Камни!". Все – головы сначала вверх, а потом из кузова, как горох высыпали и дали деру по дороге назад. Старший инструктор выскочил из кабины и рванул от машины вперед, в другую сторону. То ли бежали, то ли летели: ботинки, свои и чужие, у самого носа чуть не выше головы прыгали. Потому благополучно успели "слинять" от камнепада, что понеслись, наверно, не медленней этих камней. А вот шофер замешкался и остался в кабине, когда "бульники" на машину рухнули. Кузов в щепки разнесло, часть вещей вниз улетела. Кабину тоже помяло, но, к счастью, крупные камни на нее не упали, и потому шофер уцелел. Погиб бы он, остановись на метр-два ближе. Его травмировало психологически: когда вылез из кабины, еле стоял на ногах, руки тряслись:
– "…Ре-ре-ре-бята… Ну-ну-ну вас вас-то по-по-по-нятно за-за-за что… Вы-вы-вы аль-аль-пи-пи-нисты… Ну-ну-ну а-а-а ме-ме-нят-то за-за-за ка-ка-какие г-г-грехи-то та-та-так ши-ши-шиба-ба ну-ну-ло?…".
Тут, конечно, начались "научные" разговоры о том, что "альпинист должен уметь не хуже удава "линять", только удав – для обновления шкуры, а альпинист – больше для ее сохранения. Так или иначе, "линька" на пользу этой самой шкуре идет. Другой вспомнил еще одну известную истину: "хороший альпинист, как и хороший вор умеет вовремя "смыться", и все сошлись на том, что "если камнепад "катаньем", то мы "смытьем"… В общем, в определенных ситуациях "слинять" и "смыться" – это высшая доблесть, не каждому данная… И если "под лежачий камень вода не течет", то под лежащего альпиниста завсегда и вода течет, и этот камень сверху катится…