7
- Ну вот и дошли, - сказал Дима. - Вот она моя красная точка.
- Дошли, значит, до точки? - не удержался я.
Гряды, в том месте, куда привел нас Дима, раздвинулись, дав место солидной песчаной горе, заросшей кустами и сухими колючими травами.
Мы хотели остановиться у подножья горы, но Джума повел верблюдов на самый верх: вдруг ветерок повеет.
Нужно переждать жару и повернуть назад.
- Джума-ага, дайте шланг.
- Не дам, - ответил Джума. - Холодная вода - плохо, чай будем пить.
Мы развели крохотный костер и поставили рядом с ним чайник. Чайник мигом вскипел. Консервы, когда мы их вскрыли, были достаточно готовыми к употреблению. Я совершенно не ожидал, что какими-то двумя кружками чаю можно утолить неимоверную жажду, но так оно случилось. Джума подогрел на костре пустые банки и остатками жира смазал свои сапоги.
Мы расположились под высоким кустом саксаула. С его тонких кривых веток свешивались вместо листьев длинные зеленые нити. Все это давало ажурную тень, куда не укроешься от солнца. Мы постелили тент и создали настоящую тень, обрядив саксаул во все свои одежки. Джума соорудил себе шалашик, уютно уселся в нем и о чем-то думал, а мы легли на брезент. Тени не хватало на то, чтобы мы в ней поместились полностью, ноги остались на солнце.
Никогда не забуду этого полдня. Тяжелая дремота, хриплые стоны верблюдов. Тень потихоньку передвигалась, и мы, разморенные, измученные, ползли вместе с ней, вялые, как личинки.
Но вот зной смягчился. Мы очнулись, стряхнули оцепенение. Снова ни с того ни с сего дружно заревели верблюды. Джума в той же позе сидел в шалашике, в руках у него была пиала с зеленым чаем. Он улыбнулся и пригласил к себе - пить чай.
Легко и быстро Джума нагрузил верблюдов, и мы отправились в обратный путь. На самом гребне песчаной горы я подобрал лепной черепок, относящийся к железному веку, ко временам скифов и массагетов. Какой-то одинокий путник отдыхал здесь две с половиной тысячи лет тому назад. Гора в те времена уже была почти такой же, как сейчас.
8
Жажда вернулась к нам с новой силой. На этот раз мы потеряли всякий стыд и гордость и забрали у Джумы шланг. Джуме даже не приходилось класть верблюдов. Мы умудрялись на ходу ловко попадать шлангом в отверстие бочонка и тянули, тянули отвратительное пойло. Мы шли, опустив головы, не испытывая никакого интереса к тому, что нас окружало. Обратный путь есть обратный путь.
И вдруг - встреча. Наш путь пересекла наискосок странная компания. Верблюд, к которому прикреплены две рейки и тренога. По бокам двое мужчин, черные от загара. К их рукам привязаны на шнурках бутылки с водой. Они шли, размахивая руками и бутылками. Сзади небрежно, как на прогулке, шагала женщина в дачном розовом платье.
- Куда? - спросила женщина.
- На Бала-Ишем. А вы?
- На Кала-Ишем.
И мы двинулись в разные стороны.
- Неправильно! - закричал Джума.
Женщина высокомерно повернула голову и сказала:
- Идем по азимуту.
- По азимуту, - бодро подтвердили мужчины, взмахнув бутылками. И даже их верблюд как-то презрительно качнул рейками, привязанными к бокам.
Мужчины поймали бутылки на лету, приложили их к губам, как трубы, сделали по глотку, с шумом прополоскали рты и - о пижонство! - выплюнули воду на песок.
В движении этих троих была такая уверенность, что мы с Джумой заколебались. Джума то и дело косился в ту сторону, куда направились наши коллеги.
Я попытался догнать Диму, чтобы объясниться, но тот шел, не оглядываясь, и не давал с собой поравняться.
- Неправильно, неправильно! - закричал Джума.
- Что значит - неправильно? - проворчал Дима.
Я оглянулся. Джума приплясывал, сидя на верблюде, радостно махал руками и пел: "Два человека - два верблюда, два человека - два верблюда!"
Ах, вот оно что: мы вступили в свои собственные следы.
Дима облегченно перевел дух:
- Я ведь тоже подумал, что мы можем промахнуться. Слишком уверенно идут эти артисты. Черт знает, куда выйдут, если не остановим. Куст обойти боятся, чтобы не сойти с азимута. Носом по карте возят. Карту нужно держать вот здесь! - и хлопнул себя по лбу.
Мы взобрались на следующую гряду и дождались, пока на ней появилась компания, идущая по азимуту. Вот они смотрят на нас. В позе розовой женщины - нерешительность.
- Неправильно! - закричал Джума с верблюда.
Компания повернула в нашу сторону. Первый шаг сделала женщина в розовом платье. Дима и Джума торжествующе перемигнулись. Они окончательно сработались!
Что же касается меня, то после этого похода я перестал бояться верблюдов, но больше никогда на них не садился. В конце концов можно приноровиться к их шагу. Ведь они идут со скоростью хорошего пешехода, и нужно только попасть в ритм и не сбиваться с него. И поэтому с верблюдами устаешь меньше, чем без них. Они облегчают вам путь, даже если вы не решаетесь на них сесть.
9
Прошло много лет, а я все помню этот поиск 27.
Грустно думать, что теперь уже никакая сила не может сделать так, чтобы мы снова оказались вместе: Джума, Дима, я и те два верблюда. Это несправедливо. Ведь мы замечательно сработались!
ВЕРБЛЮЖОНОК
Вот, запрокинув голову, как птица,
Пьет верблюжонок воду из копытца.
Он пьет и пьет. Напился наконец…
- Пей про запас! - твердит ему отец. -
Ведь то, что на верблюдах возят люди,
Наш брат, верблюд, везет в самом верблюде.
ДЕЖУРНЫЙ ЧУДАК
Этого студента раскопки увлекали не меньше, чем нас. Но мы были убеждены, что археологом ему не быть. Что-то другое привело его в пустыню. Может, просто экзотика: бураны, барханы, вараны, джейраны, караваны…
Много лет спустя я узнал, что в песках его интересовали мы сами. Для наблюдений ему нужен был замкнутый коллектив. Мы, надежно замкнутые пустынным горизонтом, вполне его устраивали.
На раскопках он открыл и сформулировал следующий психологический закон:
В КАЖДОМ КОЛЛЕКТИВЕ ВСЕГДА ЕСТЬ ЛИЦО, ПО ОТНОШЕНИЮ К КОТОРОМУ КОЛЛЕКТИВ ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ЕДИНЫМ.
Он перебрал в памяти все коллективы, членом коих он был. Закон подтверждался! Даже в купе дальнего поезда обнаруживался некто, над кем посмеивались, кого перевоспитывали, обсуждали, чьи странности вызывали у всех раздражение, а порою, наоборот, восторг и радость. Так, например, случилось в нашей экспедиции, где эту роль играл фотограф - чудак, балагур, всеобщий любимец.
Студент пока не придумал строго научного термина, греческого или латинского, и называл таких людей сначала козлами отпущения, потом - дежурными чудаками.
Раскопки заканчивались. Фотограф вместе со всеми должен был вернуться в Москву. А несколько человек во главе с самим Шефом отправлялись в маршрут через Каракумы. Студент правдами и неправдами добился, чтобы его взяли туда. Ему не терпелось проверить еще один пункт своего психологического закона:
ЕСЛИ УКАЗАННОЕ ЛИЦО ПО ТЕМ ИЛИ ИНЫМ ПРИЧИНАМ ВЫБЫВАЕТ ИЗ КОЛЛЕКТИВА, ТО КОЛЛЕКТИВ ИЗ СВОЕЙ СРЕДЫ НЕУКОСНИТЕЛЬНО ВЫДВИГАЕТ НА ЕГО МЕСТО ДРУГОЕ ЛИЦО.
Смена дежурного чудака должна была произойти прямо на глазах у исследователя.
Фотограф вместе с нами переправился через Аму-Дарью, полюбовался мавзолеями Куня-Ургенча, переночевал в песках, снял наши машины в свете зари на фоне курящихся от ветра барханов, с кем-то поругался, над кем-то подшутил, выдал старый анекдот и пропал в той стороне, где высился куня-ургенчский минарет. Мы вернулись к костру, допили кофе.
Студент пристально вглядывался в наши лица. Замкнутый коллектив. Кругом пески. Условия для наблюдений идеальные. Новый дежурный чудак не явится со стороны. Им станет один из сидящих у костра. Студент потирал руки. Если он прав, то скоро выяснится, кто же из нас отмечен перстом судьбы.
Он ведал истину. Он знал закон, которому мы должны подчиниться, сами того не подозревая. Но он не знал, что перст судьбы отметил его самого и что смотреть нужно не на лица, а на подметки. Слепым орудием фортуны был сапожник, который вчера на куня-ургенчском базаре подбил студенту ботинки двумя кусками автомобильной шины с буквами и рельефным узором.
Не прошло и нескольких часов, как след на песке был замечен.
- Автомобиль шел пешком, - улыбнулся кто-то.
Студент не придал значения шутке. И напрасно! Она была грозным предвестьем.
Вечером обмеряли средневековую крепость. Архитектор обратил внимание на странные следы, полюбовался их рисунком и шутки ради положил рядом двухметровую рейку. Что такое? Два шага равны двум метрам! Протянули двадцатиметровую рулетку, сосчитали следы: ровно двадцать! Попросили студента отсчитать сто шагов, смерили и ахнули: сто метров ровно!
Наблюдение было тут же доложено начальству. Философ с метровым шагом оказался идеальным инструментом для глазомерной съемки. Заодно он носил рейку и служил масштабом при фотографировании. Всякий раз, когда нужно было снять ворота, башню, гробницу, вал древнего арыка, он покорно входил в кадр и застывал.
- Человек - мера вещей, - посмеивались мы.
Через несколько дней он потерял имя. Между собой мы называли его Циркулем.
- Топографическим шагом арш! - командовал архитектор.