Билл почувствовал, что теряет власть над своей командой и вместе с этим лишается какого бы то ни было шанса вернуть карту. Бабы нигде не было видно, и можно было догадаться, что как раз она-то и исчезла из разгромленного селения в числе первых. Это обстоятельство сильно подпортило ему и без того упавшее до нуля настроение. Собрав вокруг себя около дюжины более или менее вменяемых пиратов, он приказал им поймать хоть каких-нибудь из фермерских разбежавшихся лошадей. В тот же момент послышались какой-то топот, крики и смех, перемежающийся горестными стонами и воплями.
Билл обернулся, в сердцах намереваясь дать в зубы первому, кто подвернется ему под руку, и пред ним открылась картина, вполне достойная кисти батального живописца.
Пятеро перемазанных копотью и облепленных куриными перьями пиратов, озаренные пламенем пылающей конюшни, толкали перед собой нескольких обмотанных веревками и простынями красных и злых мужиков, позади которых плелся, воздевая руки к небу, перепуганный толстяк, который и издавал эти самые вопли и стоны каждый раз, как кто-нибудь из молодцев Билла весело тыкал его саблей в бок.
- Разрази меня гром! - завопил в ответ на это Черный Билл, со злости втыкая саблю в землю. - Это что еще за вавилонское пленение? Вы видели что-нибудь подобное?! Эти недоноски, вместо того чтобы заняться делом, таскаются по курятникам и ловят каких-то никчемных засранцев!
- О благородный джентльмен, умоляю вашу милость отпустить меня и моих ни в чем не повинных спутников! - завопил коротышка в купеческом одеянии, как только завидел Черного Билла.
- А эти еще заявляют, что ни в чем не виноваты! - заорал Билл, переключаясь на пленников. От злости на собственную непредусмотрительность у Билла побагровела шея и начал трястись подбородок, отчего его знаменитая борода судорожно заколыхалась. - Я - Черный Пастор, отпускающий в этих краях грехи всем нечестивцам, какие только пожелают войти в Царство Божие, за всю свою жизнь ни разу не встретил НИ ОДНОГО невинного человека! Человек - это вообще сосуд греха и горшок с дерьмом! Только беспримерная гордыня позволяет вам святотатствовать, объявляя себя невинными! Но Бог противится гордым, и, поскольку Господу некогда заниматься всяким отребьем, вами займусь я, Черный Пастор! Грешников здесь хватает, и каждый из нас должен по мере сил помогать Господу наставлять заблудшие души на путь истинный, - Билл перевел дыхание и утер рот рукавом. Заметив, что его зрители явно заинтересованы исходом его проповеди, он почувствовал новый прилив вдохновения. - Я, например, - снова заорал он, выдергивая саблю из земли и тыча ею в грудь ближайшего пленника, - замечал, что, когда человек, прогулявшись по доске, отправляется за борт, его душа отправляется в небеса! Грешник падает в воду, отягченный страстями, но, пока идет ко дну, достигает совершенного бесстрастия, становясь невинным, как младенец. И тогда уже решительно все равно, гугенотом он был при жизни или верным чадом своей Церкви. Что вы скажете насчет такого символа веры, нечестивцы?
Рослые голландцы угрюмо молчали, понимая, что в теологическом диспуте им у Черного Билла не выиграть. Зато внезапно оживился пузатый коротышка, который, несмотря на свой вечный страх, никогда не лишался надежды договориться о чем угодно и уладить какое угодно недоразумение. Он сделал таинственное лицо и украдкой поманил к себе предводителя пиратов.
- Могу я побеседовать с вами наедине? - спросил он.
- Что?! У меня нет секретов от своих товарищей! Если хочешь сказать последнее слово, то говори - у нас мало времени.
- И все-таки этот разговор должен быть между нами двоими, - с ласковой настойчивостью проговорил купец и схватил Билла за пуговку кафтана. - То, что я намерен вам сообщить, касается не совсем меня, а даже скорее вас, и мне не хотелось бы…
- Что-то больно мудрено ты поешь, - нахмурился пират. - Не воображай, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. Так и быть, я выслушаю твою байку, но потом ты все равно будешь болтаться на рее! Обыщите пока этих мокриц, ребята!
Черный Билли отошел с голландцем в сторону. Тот уже примеривался, как половчее прихватить пирата под локоток.
- Быстрее шевели языком, старый бочонок! - мрачно сказал Пастор. - Что ты хотел мне сказать?
- Мне хотелось бы заметить, что мы с вами в некотором роде партнеры, - коротышка сыпал словами, как горохом. - И вам не стоило бы пренебрегать моей дружбой. Меня зовут Давид Малатеста Абрабанель. Я очень богат и влиятелен.
- Это прекрасно, - желчно рявкнул Черный Билл, - но чем сейчас поможет тебе твое богатство?
- Я готов заплатить выкуп, - быстро сказал Абрабанель. - Любую сумму, в разумных пределах. С собой у меня денег нет, но я могу выписать вексель… - добавил он, придавая лицу трогательно-наивное выражение.
- Как повешу тебя вниз головой на рее, сразу найдутся твои денежки! - пообещал пират. - И не потребуется писать векселя. Ненавижу крючкотворов! Но почему это ты сказал, что мы с тобой партнеры? Ты занимаешься каперством?
- Вы помните флейт "Голова Медузы"? - спросил Абрабанель. - С грузом серебра? Конечно, вы помните! Ведь вы захватили его, верно? Так вот знайте, что про этот флейт и его груз вам рассказал мой поверенный. И выходит, что это я сделал вам этот подарок!
Черный Билли был не из тех людей, которых легко сбить с толку, но сейчас он просто опешил. Открыв рот, он недоверчиво уставился на коротышку-банкира, который, по мере того как овладевал вниманием пирата, все более обретал свою обычную самоуверенность и уже снова прихватил пуговку между пальчиками, которые, кстати сказать, были предусмотрительно освобождены хозяином от перстней еще накануне.
- Ну что вы так смотрите? - с легким укором сказал голландец. - Я подарил вам целое судно, а вам жалко отпустить меня на свободу. Вспоминайте же! На Тортугу прибыл мой поверенный Якоб, назвал дату, приблизительную широту…
- Послушай, гнусный растленный старикашка! - желчно перебил его Пастор. - Ты сам-то понимаешь, что изрыгают твои гнилые уста?! На том самом флейте, про который ты мне здесь плетешь, не было ни грамма серебра! На нем вообще ничего не было, кроме жирных корабельных крыс и тухлой соленой черепашины! И ты надеешься, что этот обман поможет тебе сохранить свою шкуру?
- Подождите! - опять обеспокоился Абрабанель. - Какой обман? В каком обмане вы меня упрекаете? На корабле не было серебра? Подумаешь, великое дело! На большей половине кораблей в Карибском море нет никакого серебра! А парусник, который вы получили?! Он же был просто великолепен! Само совершенство, украшение любой флотилии! Одна носовая фигура чего стоит, а медные планширы, а новехонький такелаж! У него же был штурвал! А много у вас было кораблей со штурвалом?! То-то! У него такая вместительность, что два рейса окупят любое серебро! Тоже мне - не нашли серебра! Зато вам подарили великолепное судно с вышколенной командой: прекрасные моряки, отважные люди, капитан - настоящий сквайр…
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент терпение у Черного Билла лопнуло. Он что есть силы размахнулся и рубанул саблей по молодым побегам пальмы. Сверкнула сталь, и срезанные ветки отлетели прочь на несколько футов. Но вошедшего в раж Абрабанеля было не так-то просто напугать.
- А как же наша сделка? - вскричал Абрабанель. Мы можем легко договориться! Всегда есть и другие вещи, которые могут заинтересовать приличного человека! Например, сокровища конкистадоров…
- Клянусь собственной бородой, еще одно слово и я отправлю тебя к праотцам! - рявкнул, не зная, как отделаться от предприимчивого банкира, бедный Билл. - Про сокровища ты вспомнил кстати, и, если бы не твоя болтовня, дрянной ты старикашка, я бы уже давно поймал эту треклятую стерву.
- Если бы! - печально вскричал Абрабанель. - Эта низкая женщина, шпионка Бурбонов, натянула нам с вами нос, уважаемый!
- Что такое?! - вытаращив красные от рома и дыма глаза, Билли уставился на банкира. - Да я сейчас вот этими руками так и вырву тебе твой поганый язык, жидовская ты собака! Ни одна юбка никогда не обманывала Черного Пастора!
- Я не спорю, - кротко сказал банкир, отряхивая свой кафтан. - Но вот эта по крайней мере попыталась. Чтоб вы только знали: когда началась стрельба, кстати, на мой взгляд, совершенно излишняя, наша дамочка прихватила свои вещички, вскочила на коня и ускакала. Я сам слышал стук копыт. И кстати… - он доверительно приблизился к пирату, - несколько позже я слышал, как отъехал обоз. Полагаю, с ним был капитан Ришери. Если бы я не видел в вас в высшей степени порядочного человека, я бы не дал за нашу жизнь и обрезанного луидора короля Генриха IV, изрядного, замечу, фальшивомонетчика, как рассказывал мне мой почтенный батюшка. Но я сразу понял, что мы с вами найдем общий язык и сумеем добраться до сокровищ раньше этих поганых французов, которые не в состоянии довести до конца ни одного дела. Подумайте только! Эта дама вообразила, будто она сумеет добраться до сокровищ, которые десятилетиями не давались в руки самым смелым и благородным мужчинам! Какое самомнение!
- Перестань морочить мне голову! - Черный Билл схватил Абрабанеля за беленький отложной воротничок. - Говори, собака, куда она поскакала? Где вы должны встретиться?
- Клянусь бородой Моисея! - ювелир возвел на пирата кристально честные, полные глубокой грусти глаза. - Она и не вспомнила о нас. Спасала свою шкуру! Сказать по правде, я вообще играл в этой ситуации несвойственную мне позорную роль. Роковые обстоятельства вынудили меня исполнять при этой авантюристке роль бедной жертвы, из которой она, шантажируя меня, постоянно вымогала золото.
- Ага, значит, золото все-таки есть! - зловеще прошипел Черный Билл. - Тебе это нужно было сразу сказать, голландская ты крыса! А у твоих друзей тоже есть золото?