* * *
- Разрешите прикурить?
- Пожалуйста.
Старик остановился и, стряхнув в сторону пепел, поднес к губам Андриса туго скрученную длинную самокрутку.
- В порту работаем?
- В нем. Куда ж от порта.
- Ага, - сказал Андрис. Он приходил сюда уже третий день и старика заприметил давно. Он продумал всё, рассчитал все варианты. Кажется, дело на мази. Старика знают в порту. Его в лодке могут выпустить далеко, туда, где выходят на рекомендованный фарватер, прощаясь с портом, иностранные суда. Он ляжет на дно. Шаланда у старика глубокая, вся корма закрыта досками. Там-то он и устроится, устроится так, что ни один черт его не заметит.
Именно старик. Именно этот, которого знает в порту каждая собака. А главное, он не выдаст. Попробуй выдать, если положил в карман пять хрустящих бумажек.
- Слушай, отец, - сказал Андрис. - Подзаработать хочешь?
- А? - сказал старик. - Это можно. А что делать? Столярное, может, что?
- Да нет, - Андрис махнул рукой. Взял старика за плечи, отвел в сторону. - Я с тобой не о пустяках. Тебе деньги нужны?
- А что? - старик сдвинул старую морскую фуражку, почесал затылок. - Если за дело, не откажусь…
- За дело, - сказал Андрис. - Без дела, отец, пять кусков не дают…
- Ого, - старик придвинулся. - Так что за дело-то?
- На рейд меня вывезешь? - выждав секунду, сказал Андрис.
- На рейд? - старик ещё не понял, в чём дело.
- Да, - сказал он. - На рейд. Да что ты, отец, смотришь? Фарватер знаешь где?
- Подожди, - сказал старик. - А ну, подожди!
- Да нет, без обмана, - сказал Андрис. И, видя, как долго смотрит на него старик, медленно полез за пазуху. Взял несколько бумажек на ощупь. Вынул.
- Видишь?
- Постой, - сказал старик. - Постой, постой.
И вдруг лицо его сморщилось, задрожало.
- Ах ты, гад, - задыхаясь, сказал он, в упор глядя на Андриса. - Ах ты гад ползучий…
И вдруг, рванувшись в сторону, кинулся вдоль забора, закричал:
- Товарищи-и-и… Това…
Но второй раз крикнуть ему не удалось. Андрис схватил его за горло, повернул к забору.
- Гад… Гад… - почти беззвучно засипел старик. Андрис ударил. Старик, глухо стукнувшись затылком о забор, медленно сполз на землю.
Андрис огляделся. Здесь, у длинного забора с тыльной стороны портовых складов, было пустынно.
Он побежал. Сначала вдоль забора, не оглядываясь. Потом, выбежав к воротам складов, пошел, стараясь не глядеть по сторонам, на неторопливо идущих мимо людей - грузчиков, складских рабочих, матросов. Да, кажется, в этом порту для него все кончено…
И уже стоя в трамвае, он сообразил, что шансов теперь у него осталось совсем немного. Один-два. Не больше.
* * *
Этим утром в казарме между двумя рядовыми пограничного подразделения, охраняющего порт, произошел следующий разговор:
- Колька…
- Мм-м-м…
- Да вставай, хватит… - сказано это было решительно, но всё же шепотом, чтобы не разбудить соседей.
- А? - Колька, круглоголовый и заспанный, с отпечатавшейся на щеке пуговицей от подушки, испуганно приподнялся.
- Тьфу, - сказал он. - Что тебе?
- На-ка, - и Юрий Копыляк, товарищ и земляк солдата второго года службы Николая Червоненкова, протянул другу синий конверт с треугольным солдатским штампом.
- Это зачем? - повертев конверт и еще плохо соображая спросонок, спросил Николай.
- Передашь, - сказал Копыляк. - Понял, кому?
- Нет. - Николай вернул конверт и, откинув одеяло, сел на койке.
Чтобы вникнуть в тайный смысл происходящего разговора, надо было знать о событиях, произошедших несколько недель назад и связанных непосредственно с рядовым Червоненковым. А произошло то, что Червоненкову удалось лично вскрыть, задержать и тем самым обезвредить крупного резидента иностранной разведки, который, как выяснилось потом, был одним из китов шпионского мира и славился тем, что "работал" без провалов.
Произошло это при следующих любопытных обстоятельствах.
Утром, в девять ноль-ноль, как и было предусмотрено расписанием, рядовой Червоненков сменил своего товарища, несущего дежурство у трапа одного из иностранных судов, носящего сложное, состоящее из трех слов название. А часом позже к солдату подошел человек в форме железнодорожника. Оглядевшись, он предложил ему сделку. Она заключалась в следующем. Рядовой Червоненков получает из рук в руки полторы тысячи рублей в новом исчислении. В обмен на это ему… не нужно ничего делать. Только отвернуться от трапа на одну минуту. И всё. Собственно, это даже нельзя было назвать делом.
Рядовой Червоненков подумал и согласился. Он положил в карман полторы тысячи и отвернулся. Когда он повернулся снова, причал был пуст. Рядовой Червоненков сменился с дежурства и пошел в казарму.
А вскоре у трапа парохода, носящего сложное, составленное из трех слов название, остановилась машина. А ещё чуть позже с трапа сошел человек в форме железнодорожника. У него было очень озабоченное лицо. Ему ведь предстояло теперь объяснить немало интересного тем, кто ждал его внизу, в машине. Начиная с того, где он научился так выгодно обделывать дела, и кончая тем, откуда у него железнодорожная форма.
Для рядового же Червоненкова вся эта история кончилась тем, что он был, во-первых, представлен к награде, а во-вторых, получил право на внеочередной отпуск домой сроком на десять суток. Не считая дороги. Поэтому-то его друг и земляк Юрий Копыляк и разбудил товарища так рано.
Николай медленно натягивал сапоги, а Юрий растерянно рассматривал возвращенное письмо.
- Ты что ж это? - наконец сказал он. - Письмо передать жалко?
- Чудак ты, - сказал Николай. - Что мне, письмо жалко передать? Только я не еду.
- Не едешь? Да ну?
- Вот тебе и "да ну". Ночью приказ пришел - усилить наблюдение. Понял?
- А-а… - растерянно протянул Копыляк. - Ну, если ночью…
Вздохнув, он повертел письмо и спрятал его в карман.
* * *
- Единственное, что утешает меня, - сказал Сторожев прочитав Волкову донесение о случае со стариком и бережно спрягав бумажку, в карман, - так это то, что теперь я знаю точно - он пока ещё здесь. Не ушел…
Сторожев и Волков, в дождевиках я фуражках со спущенными ремешками стояли на молу, там, где базировались пограничные корабли. Было ветрено, в заливе белели барашки.
- Да, - сказал Волков. - Это-то так…
Волков был скептиком. Он не любил предположений. Синица в руках лучше журавля в небе - вот истина, которой он твердо придерживался.
- А знаете, - сказал вдруг он. - Мне кажется, что там его уже нет.
- Где - там?
- В порту. И ещё готов ставить что угодно, но он… вернулся сюда. Здесь он знает каждый камень, каждый выступ берега.
Сторожев долго молчал. Потом посмотрел на Волкова и улыбнулся.
- Что же вы поставите? - сказал он.
- Предлагайте, - помолчав, ответил Волков. Сторожев снова замолчал.
- Нет, - наконец сказал он. - Не буду.
Сторожев знал, что Волков никогда зря не спорит.
Под водой
- Посмотрите, какой закат!
Две женщины на пустынном морском берегу остановились.
- Да, - задумчиво сказала Нина Васильевна. - Сколько ни хожу я здесь, и каждый раз не устаю любоваться. Красиво до удивления…
Длинное гулкое морское побережье, влажные камни, розовато-желтый закат.
Обе они - и Нина Васильевна Соловьева, жена начальника погранзаставы, и её подруга, Анна Сергеевна Зябликова, жительница поселка, - любили этот уголок побережья, часто бывали здесь.
- Пора идти… - Нина Васильевна с сожалением отвернулась от моря и вдруг удивленно вскрикнула.
- Смотрите! - Анна Сергеевна схватила подругу за плечо, как-то странно, испуганно глядя туда, на море. Нина Васильевна мгновенно обернулась. Там, появившись из-за больших камней, входил в воду водолаз.
Не говоря ни слова, женщины кинулись к заставе.
Дежурный по заставе капитан Платонов едва успел выслушать взволнованных женщин, когда раздался телефонный звонок.
- Дежурный по заставе слушает.
- Примите сообщение… Морским пограничным кораблем в сорок первом квадрате обнаружена цель. На запрос "свой - чужой" не отвечает. Медленно передвигается в наших территориальных водах. Недалеко от побережья. Видимо, иностранная шхуна. Из-за густого тумана обнаружение нарушителя осложняется.
- Есть, принято!
Платонов повесил трубку, быстро спросил:
- Точно место, где вы видели водолаза.
- Бухта Каменная, за маяком…
- Так, - тихо сказал Платонов. - Сорок первый квадрат… - Он снял трубку. - Дежурный? Боевая тревога. Усиленный наряд в бухту Каменную.
Тут же он сообщил о водолазе в штаб.