Халиль медленно побрел в город. Солнце уже зашло, когда наконец он продал свой небогатый улов и с несколькими монетами в кармане направился домой. По дороге Халиль заглянул в винный погребок Тауфика. Попросил налить стаканчик арака, который тут же залпом осушил. Арак будто огнем обжег ему горло. Халиль невольно поморщился. Внутри тоже вдруг стало горячо.
- Не родился еще тот человек, который мог бы меня провести. Готов поклясться, Тауфик, чем угодно, что этот арак из смоковницы, а не из винограда, - сказал он, наверное чтобы как-то объяснить выступившие на глазах слезы.
- Тоже скажешь, - невозмутимо возразил ему Тауфик. - Чистейший виноградный арак тройного перегона.
- Клянусь Бутросом…
- Лучше не клянись, Халиль! Я никогда не продаю арака из смоковницы.
- Клянусь аллахом!..
- Ну что ты клянешься то Бутросом, то аллахом? Я же тебе сказал, что арака из смоковницы никогда у себя не держу. Тебе и другие люди могут это подтвердить!
Несколько человек, завсегдатаи погребка, добродушно улыбаясь, уставились на Халиля. В углу за маленьким столиком, как всегда за бутылкой вина, сидел Абу Хадар, в порванной рубахе, почти без единой пуговицы, и выцветшей старой куфии. Во рту у него, на верхней челюсти, торчал один-единственный острый, как клык, длинный зуб.
- А где же твоя рыба, Халиль? - спросил он.
- Была и уплыла.
- Что ж - рыбак, а сам без рыбы?
- Мало поймал, поэтому все и продал!
- Ну тогда забрось руку в карман, может быть, что-нибудь выловишь?
- В кармане у меня все на дне, а дна не достанешь.
- Опусти руку, да поглубже!
- Да нет ничего, Абу Хадар, пусто, клянусь аллахом!
- Ну вот, опять начал поминать аллаха, - вмешался в их разговор Тауфик. - Ты лучше скажи, куда девал свой улов?
- Я же сказал: ни клева сегодня, ни улова. Налей-ка стаканчик - пропущу стоя, чтобы залить горе.
- А почему стоя? С нами посидеть не хочешь?
- Теперь сидя не пьют, - огрызнулся Халиль, - Закон такой, говорят, вышел.
- Это с каких пор? И что это за мудрец издал такой, с позволения сказать, закон?
- Да разве неизвестно, - заметил Абу Хадар, - он сам издал для себя такой закон. "Пью с сегодняшнего дня только стоя" - решил, и все тут.
- Я вообще теперь ни стоя, ни сидя не пью в погребках, - попытался оправдаться Халиль.
- А чего же стакан держишь в руке?
- Это так, посошок на дорожку.
Все в погребке, даже Тауфик, засмеялись.
- Чего вы смеетесь? Разве без посошка до дому дойдешь?
Халиль залпом осушил второй стакан, сунул палец в солонку с солью, лизнул и опять потребовал:
- Налей-ка, Тауфик, еще стаканчик! Арак у тебя сегодня… - и, не договорив, многозначительно подмигнул ему, мол, сам знаешь, какой у тебя арак.
- У меня арак высший сорт, тройной перегонки, из чистого виноградного спирта.
- Да, чувствуется, что из винограда, - согласился Халиль. - Только анисового масла в нем маловато.
- Анисового маловато? Что ты мелешь? Не нравится - забирай свои манатки и улепетывай отсюда. Вот люди пьют, и им нравится!
- Да что он понимает в араке? - подал кто-то голос. - Ни нюха, ни вкуса у него нет.
- Арак в общем-то неплохой, - пошел сразу на попятную Халиль. - Но все-таки у него какой-то осадок есть!
Тауфик выскочил из-за стойки и, потрясая бутылкой в воздухе, закричал:
- Какой осадок? Что ты мелешь чепуху? Арак, видите ли, ему не нравится! Я никогда не обманываю своих клиентов и арак из смоковницы никогда у себя не держу!
- Побойтесь аллаха! - опять вмешался в спор Абу Хадар. - Как у вас язык только поворачивается хулить арак из смоковницы?
- Он вовсе неплохой, - поддержал кто-то Абу Хадара. - Некоторые предпочитают его даже виноградному. Но я лично не переношу его запаха.
- Запах не столь важен. Зато хорошо пьется, да и забирает здорово.
- Напиться - это не самое главное.
- Да что вы умничаете! - взорвался Абу Хадар. - Главное - это именно напиться!
- Напиться, чтобы ярче в огне гореть, что ли?
В погребке опять все засмеялись. Все знали, что Абу Хадар, который работал истопником в бане, однажды заснул мертвецки пьяный в котельной и чуть было там не сгорел, не заметив даже, как начала дымиться под ним постель.
- От судьбы никуда не убежишь, - философски промолвил Абу Хадар. - Я вот каждый день напиваюсь, а все еще не вспыхнул.
- До поры до времени, Абу Хадар, раз на раз не приходится: бывает жареное, а бывает и паленое. Так что смотри в оба, чтобы не сгореть.
- Ты лучше сам, когда стоишь в воде, смотри, чтобы акула у тебя вместо наживки чего-нибудь не отхватила! - огрызнулся Абу Хадар.
- Да, Халиль, будь внимательней, а то жена прогонит тогда тебя из дому.
- От него и так-то для жены проку мало, а если она еще с акулой должна Халиля делить, то и вовсе голодной останется, - добавил Абу Хадар и сам, довольный своей шуткой, первый громко расхохотался.
- Ну чего вы зубоскалите? Я акул не боюсь, они сами меня боятся. И вообще, я в море заколдован от всех напастей.
- Что верно, то верно, - согласился Тауфик. - Рыбак ты хороший. Но вот в вине не очень разбираешься.
- Нюха нет!
Халиль сунул руку в карман, достал несколько мелких монет и, опуская их обратно в карман, сказал:
- Нюх-то у меня есть, а вот денег не хватает. Запиши-ка, Тауфик, на мой счет.
- Что это за моду ты взял - пить арак в кредит? - рассердился Тауфик. - Никогда не платишь! Последний раз записываю. Больше без денег не отпущу. Так что завтра лови рыбы побольше, слышишь, Халиль?
- Я-то слышу, а вот слышит ли он там, наверху? - Халиль показал пальцем вверх.
Халиль вышел из погребка, когда на улице было темно и повеяло уже ночной прохладой. Переулком Анаба, через Сук Балистан и крытый базар, упирающийся в каменную лестницу, он вышел на небольшую круглую площадку, где стояло несколько ветхих каменных и деревянных домишек, в каждом из которых ютилось по нескольку семей. В одном из этих домов занимал комнату Халиль. Поселился он здесь сразу же после женитьбы.
Как только Халиль вошел в дом, дети бросились ему навстречу, заглядывая в глаза и спрашивая, что он принес. Халиль достал из кармана бумажный кулек с каленым горошком и отсыпал каждому его долю в пригоршню. Жена, приблизившись к Халилю, сразу почуяла запах арака и строго спросила:
- Опять напился?
Халиль извлек из кармана бутылку арака, из которой предусмотрительно заранее отпил несколько глотков, и, показывая ее жене, простодушно признался:
- А я и не думаю отпираться. Видишь - вот бутылка арака. По дороге я что-то замерз, вот и отпил немножко - всего на пару пальчиков.
Жена пристально посмотрела на него и, заметив, как отвисла у него нижняя губа и покраснели глаза, спросила еще строже:
- Небось опять в погребке был? Когда ты отопьешь на два пальца из бутылки, по тебе и не заметишь. Признавайся, сколько выпил в погребке?
- Клянусь аллахом, не заглядывал даже туда!
- А где же ты тогда до самой ночи шатался?
- Рыбу никак не мог продать. Весь рынок обошел, пока не получил нужную цену. Не отдавать же рыбу даром. Собери что-нибудь поужинать да потуши мангал. Не люблю, когда огонь понапрасну горит.
Жена принесла ужин. В комнате сразу стало тихо, слышен был только хруст каленого горошка. Халиль достал бутылку арака и, сделав несколько глотков из горлышка, протянул ее жене:
- Выпей теперь ты немного!
Та покачала головой, все еще испытующе глядя на мужа.
- Если бы не арак, - начал оправдываться Халиль, - наверное, давно бы уж загнулся. Особенно в такой собачий холод, знаешь, как здорово согревает. Выпей глоток - сама увидишь.
Жена оставалась неумолимой и все еще смотрела на него с осуждением и укором. Но Халиль уже привык, что она всегда так на него смотрит, когда он приходит выпивши. Ничего, подуется немного и отойдет. Особенно если он потормошит ее немного, не церемонясь, грубо, по-мужски стиснет в своих объятиях. А если и это не поможет и, несмотря ни на что, она не перестанет ворчать, он, как делал это всегда, уйдет в кофейню, а возвратится уже после полуночи.
Впрочем, жена на него ворчала беззлобно. Поворчит-поворчит, пока самой не надоест, и в конце концов оставит в покое. Ведь его все равно не перевоспитаешь. Она уже достаточно изучила его характер. Он не может бросить пить, как, наверное, не может жить без моря, без своих удочек, крючков. И скорее он оставит дом и семью, чем море и свои рыболовные снасти. Она хорошо помнит, как он на следующий же день после свадьбы подхватился ни свет ни заря и, увидев, что море спокойное, побежал будить напарника, с которым он обычно ловил рыбу. Он без конца мог говорить о море и рыбной ловле, о своих рыбацких приключениях. Сначала ей было скучно слушать его рассказы, но потом она привыкла к ним, как и к другим его чудачествам. Она теперь не только с интересом слушала, но и радовалась вместе с ним успехам и переживала его неудачи.
- Если бы меня сегодня не выгнали из порта, поймал бы не меньше десяти килограммов рыбы, - посетовал Халиль, принимаясь за ужин. - В порту рыбы видимо-невидимо. И все жирная, увесистая. Но и кашалотов вроде Абу Рашида не меньше…
- Тебе всегда что-нибудь да помешает, - перебила его жена. - Всю жизнь, сколько тебя знаю, слышу эти "если бы да кабы". Все рыбаки обычно так говорят.
- Ты что, не веришь мне? Клянусь аллахом!
- Лучше не клянись! Оставь аллаха в покое до другого, более подходящего случая.
- Вот увидишь завтра сама, сколько рыбы принесу. Мне Таруси в Батране разрешил ловить. Была бы только погода хорошая.