И она успокоилась. Теперь она не одна. У нее есть опора. Таруси тоже был счастлив, что наконец нашел себе подругу. После долгого бродяжничества по свету у него появился свой угол, близкий человек, который любит, всегда ждет его, нуждается в нем.
Когда он впервые полушутя назвал ее ласково Умм Хасан , она от смущения зарделась.
- Ты что же, меня уже старушкой сделал? - счастливо улыбаясь, спросила она.
- Будь ты девушкой или старушкой, но я хотел бы именно так называть самого близкого для меня друга.
И она поняла его желание правильно. Что ж, раз он хочет, чтобы она вместе со своим прежним именем забыла навсегда и все свое прошлое, она согласна. Она бесконечно счастлива и рада новому имени, как и своей новой жизни.
Но счастье, как и небо, не может быть всегда безоблачным. Единственной тучкой, омрачавшей ее счастье, был страх, что она потеряет Таруси. Вдруг он охладеет к ней, бросит ее, найдет себе другую? Сможет ли она удержать его?.. Что она должна для этого сделать?.. Как вести себя?..
ГЛАВА 19
Абу Хамид, проснувшись рано утром, пошел пройтись по городу - ему не терпелось поделиться последними новостями и послушать кстати, что говорят вокруг. Зашел он на рынок, постоял около мастерской Али Хаяты, послушал заумный спор шейха Мустафы, служителя мечети, с хаджой Мухаммедом ас-Сейидом о том, как можно взвесить сон, который тебе приснился, попытался вставить и свое слово - мы, мол, тоже кое-что понимаем - в их диспут и направился в кофейню Абу Заккура.
Солнце стояло уже высоко. На улицах играли только малыши - босоногие, чумазые, непричесанные, - сновали закутанные в милайи женщины. Начинался рабочий день. Город пустел. По улицам слонялись лишь те, кто не работал. В кофейне Абу Заккура, прижавшейся к старой церкви с полуразрушенным куполом, уже сидел народ - здесь тоже начался своеобразный "рабочий" день. Из ее открытых окон доносился стук костяшек игроков в нарды, в нос бил запах кофе и табачного дыма. Наиболее удобные места были заняты курильщиками наргиле.
Абу Хамид сел, где побольше было людей, выпил чашечку кофе. Показав своей палкой в сторону храма, который, говорят, был построен еще во времена Древнего Рима, громко произнес, так, чтобы услышали все:
- О аллах всемогущий и милосердный! То, что построили римляне, все еще стоит, а сами они все-таки не удержались в нашей стране. Неужто же французы останутся у нас вечно!
- Что ты? - ответил за всех Абу Заккур. - Война кончится - они тут и дня не продержатся.
- Да, жизнь - штука сложная, - философски заметил Абу Хамид. - Война - зло, а бывает, обернется и добром. Вы меня спросите, какая война обернется добром?
Он испытующим взглядом обвел всех и, помолчав немного, радостно выпалил:
- Гитлер напал на Россию!
- Да ну?!
- Кто тебе сказал?
Абу Хамид загадочно улыбнулся.
- Кто сказал, неважно. Лучше не спрашивайте, это секрет. Зачем вам влезать в чужие тайны? И меня на грех толкать? Секрет, если его знают двое, уже не секрет. Вы же знаете меня, человек я неболтливый. Достаточно того, что я вам сказал. У меня источник что надо. Разве я вас когда-нибудь обманывал?
- Нет! Ну что ты!
- Так вот, попомните мои слова: теперь Англия запросит у Германии мира!
Его стали тормошить, пытаясь выжать из него хоть какие-нибудь подробности. Требовали, чтобы высказался яснее. Но Абу Хамид не проронил больше ни слова. В душе он уже раскаивался, что выдал свою главную новость здесь. Надо было бы идти с такой вестью в кофейню Ибн Амина, где ее оценили бы по достоинству. Там, в квартале Шейх Захир, люди более образованные, умеют слушать и знают цену новостям. А здесь, в квартале Шахэддин, темнота, им что ни скажи - в одно ухо влетит, в другое вылетит. Именно поэтому он с важной вестью прежде всего бежал в кофейню Ибн Амина. Если же по какой-либо причине новость из-за рубежа вдруг его обгоняла, он пытался тогда взять реванш сообщением о важном событии в стране или на крайний случай - в своем родном городе… Иногда над ним подтрунивали или ставили под сомнение его сообщения. Тогда он, оскорбленный, покидал кофейню Ибн Амина и направлялся к Абу Заккуру. Тут и вчерашнее событие было последней новостью и каждое его слово принимали на веру.
Абу Хамид сделал еще несколько затяжек из наргиле, отвернул свой мундштук и, не дожидаясь, пока потухнет в головке уголек, вышел на улицу. Зашел в парикмахерскую, побрился и с достоинством, не торопясь, направился прямым путем к Ибн Амину.
Там несколько молодых парней резались в карты, другие стучали костяшками нард.
- Здорово, ребята! - поприветствовал их Абу Хамид и, пройдя мимо, занял свободный столик в самом дальнем углу.
Не успел он допить чашку кофе, как к нему подсел Исмаил Куса. Подошло еще несколько человек. Скоро в углу не было свободного места. Никогда еще не собиралось здесь столько народу. Но Абу Хамид все еще хранил молчание.
- Абу Хамид, что нового сегодня? - спрашивают со всех сторон.
- Ничего особенного, - скромничает он.
- Да уж ладно, не тяни. У самого небось язык так и чешется…
- Я же говорю вам: нет ничего.
- Так мы тебе и поверили!
- Ты ведь всегда начинен новостями. Они так и прут из тебя.
- Новости, сынок, что рыбка. Бывает, ловится, а бывает, и нет. Ты ведь не каждый день возвращаешься домой с уловом. Вот и я не всегда с новостями прихожу.
- А где ты был вчера вечером?
- Это неважно.
- У своей дамы сердца! - пошутил Исмаил Куса.
- Вот и ошибся, Исмаил! Не знаю, как тебе, а мне приятней проводить вечера в мужской компании. Вчера, если это вас так интересует, я был в кофейне Абу Заккура. С не менее уважаемыми и достойными людьми. И ушел оттуда после закрытия кофейни. Так что ты на меня, пожалуйста, не наговаривай.
- Ладно, не обижайся, - примирительным тоном сказал Исмаил. - Ну, а вообще как дела?
- Все хорошо, - уклончиво ответил Абу Хамид.
Он еще раз обвел всех взглядом, как бы пытаясь установить, заслуживает ли этот народ того, чтобы он делился с ним столь важными новостями. Так оценивает свою публику певец или дирижер перед началом концерта. Пока он не видит здесь солидных людей. Собралась одна мелюзга. Разве они сумеют по-настоящему оценить его новости? Нет, здесь он и рта не раскроет. Как бы они его ни упрашивали, главная новость останется при нем.
- Да что с тобой, Абу Хамид? Это же не в твоем обыкновении так скромничать. Ну, выкладывай, не томи, - наседали на него со всех сторон.
- Клянусь аллахом, нечего рассказывать. Вчера так и не удалось послушать радио. Погода, видите, какая стоит, ветрище все дует и дует.
- Может, у тебя есть что-нибудь новое, Исмаил?
- У меня - о внутренних делах. На базаре слышал вчера, как будто по всей Сирии народ опять начинает шевелиться. Ожидают выступления.
Все головы сразу повернулись в сторону Исмаила. Забыв об Абу Хамиде, люди придвинулись поближе к Исмаилу. Такое безразличие к нему обеспокоило Абу Хамида, и он тут же подал голос:
- Какое выступление?
- Против французов. Говорят, что начнется оно сразу во всех городах - в Дамаске, Халебе, Хомсе, Хаме и Латакии.
Исмаил Куса - человек состоятельный, имеет свою землю, вроде никогда политикой не интересовался. А тут на тебе, вдруг такая осведомленность. И говорит с таким пылом, аж уши раскраснелись. Что бы это могло значить? Кто же собирается выступать?
- Я так слышал, - продолжал Исмаил, - что хотят объявить независимость Сирии.
Эта новость была настолько неожиданна, что все растерянно молчали.
- Какое там выступление? Какая независимость?! - воскликнул Абу Хамид. - Просто Национальный блок, наверное, хочет снова взять власть в свои руки, как это уже было в тридцать шестом году!
Все вдруг опять зашумели. Исмаил хотел было возразить что-то Абу Хамиду, но тот, воспользовавшись общим оживлением, встал и вдруг куда-то исчез, как сквозь землю провалился.
Пока Абу Хамид говорил, в дверях кофейни появился Абу Мухаммед, который делал ему знаки. Просто так он не пришел бы. Наверно, его прислал Таруси. Абу Хамид отошел с ним в другой угол кофейни и с тревогой спросил:
- Что случилось? Опять обо мне спрашивают?
- Если бы только спрашивали! Они тебя сейчас ищут повсюду. Спасайся, пока не поздно! Не теряй ни минуты!
- Неужто пахнет жареным?
- А ты как думал? Уже арестовали несколько человек.
- Аллах, аллах! Это ты от Таруси узнал? А он не сказал, куда бежать? Где теперь скроешься?
Абу Хамид, растерянный и испуганный, сыпал вопросы один за другим, не дожидаясь даже ответа на них. Он утратил вдруг способность думать и принимать какие-то решения. Он так хотел бы, чтобы другой кто-то подсказал ему, что делать, куда бежать и вообще как выйти из этого неприятного положения.
- Таруси узнал об арестах от Надима Мазхара, - продолжал Абу Мухаммед. - А когда полицейские пришли к нам и спросили тебя, тут все стало ясно. Для чего ты им нужен? Не в нарды же играть. Таруси постарался пока отвлечь полицейских, предложил им кофе, наргиле, а меня послал предупредить тебя об опасности. Таруси сказал, чтобы ты спрятался где-нибудь в Шахэддине и никуда не выходил. Уж там тебя никто не найдет.