Вечером она спросила у Лаландру, куда они ходили.
- Ай, много ходили, много смотрели. Смотрели деревья, смотрели земля под деревьями, смотрели, фелла, мост, смотрели сушильня, смотрели луга, смотрели река, смотрели вельбот. Ай, ай, много большой фелла смотрел, очень много.
- Какие это, фелла, люди, эти два фелла? - спросила она.
- Большой фелла - мастер белого человека, - только и мог объяснить черный.
Отсюда Джен вывела заключение, что эти господа - люди влиятельные на Соломоновых островах, и что факт осмотра ими плантации и проверки ее счетов не предвещает ничего хорошего.
За обедом разговор вращался вокруг общих мест и не было произнесено ни слова, в котором содержался бы самый отдаленный намек на цель их визита. Однако, от внимания Джен не ускользнуло беспокойство, сквозившее в глазах Шелдона. После того как подали кофе, она ушла к себе. До полуночи прислушивалась она к доносившимся до нее через весь двор голосам разговаривавших и видела вспыхивающие огоньки их сигар. На следующее утро, поднявшись рано, она выведала, что они уже отправились вторично осматривать плантацию.
- Что это значит? - спросила она у Вайсбери.
- Мистер Шелдон немножко время, скоро конец.
- Что это значит? - спросила она опять у Орифайри.
- Мистер Шелдон с большим фелла поедут в Сидней. Да, мой так думает. Скоро Беранда конец.
Осмотр плантации продолжался в течение целого дня, и шкипер "Молекулы" не раз посылал гонцов в усадьбу, прося гостей поторопиться с осмотром. Солнце уже садилось, когда приезжие подошли к шлюпке, которая должна была их доставить на шхуну, но и тут, на берегу, они еще битый час толковали с Шелдоном. Джен видела издали, как Шелдон что-то доказывал им; она видела также и то, что оба его собеседника не сдавались на его доводы.
- В чем дело? - весело спросила она Шелдона, когда они расположились обедать вдвоем.
Он, улыбаясь, посмотрел на нее. Но улыбка его была какая-то кислая.
- Ай, ай, - продолжала она, подражая чернокожему. - Толстый фелла говорил, говорил. Солнце заходит - говорил. Солнце всходит - говорил. Все время говорил. О чем это он, фелла, говорил?
- О, ничего особенного! - Шелдон встряхнул плечами. - Им хотелось купить Беранду, вот и все.
Она посмотрела на него недоверчиво.
- Должно быть, не совсем так было дело. По-видимому, вы сами хотели ее продать!
- Право же нет, мисс Лэкленд! Поверьте, я далек от этой мысли.
- Нечего в прятки играть, - настаивала она. - Давайте говорить откровенно. Вы смущенны и расстроены. Я не настолько глупа, чтобы этого не видеть. Говорите прямо. Ведь я, пожалуй, могу вам и пригодиться - хотя бы советом.
Наступила пауза. Видимо, он не то, чтобы боялся быть откровенным, но не знал, с чего начать.
- Ведь вы знаете, что я - американка? - сказала она, вызывая его на откровенность. - А американцы наделены от рождения практической сметкой. Я не хвастаюсь этим, а только уверена, что в этом отношении преимущество на моей стороне. Во всяком случае, у меня больше практического чутья, нежели у вас. Давайте обсудим дело вместе. И вместе поищем выхода. Сколько вы задолжали?
- Тысячу фунтов с лишком - пустяки, как вы думаете? Да еще, вдобавок, на следующей неделе истекает срок найма тридцати рабочих, и в среднем каждому придется заплатить по десяти фунтов. Но к чему вам понапрасну забивать себе голову всем этим? В самом деле, вы знаете…
- Во что вы цените Беранду? В настоящее время?
- Приходится ценить ее, смотря по тому, сколько готовы будут дать за нее Морган и Рафф.
Поглядев на недовольную мину Джен, Шелдон решился раскрыть ей все свои карты.
- В свое время мы с Хью вложили в это дело восемь тысяч фунтов. Имение наше очень хорошее и стоит гораздо дороже этой суммы. Но оно станет приносить чистый доход не раньше, как года через три. Вот что заставило нас с ним заняться торговлей и вербовкой. "Джесси" и наши торговые конторы почти покрывали все текущие расходы Беранды.
- А сколько дают вам Морган и Рафф?
- Они предлагают, сверх перевода на них всех долгов, всего только тысячу фунтов наличными.
- Бессовестные жулики! - воскликнула она.
- Нет, они просто деловой народ, и больше ничего. По их словам, цена вещи определяется тем, сколько за нес дают и берут.
- А сколько вам предстоит затратить на Беранду в течение трех лет? - нетерпеливо добивалась Джен.
- Двести рабочих по шести фунтов в год каждому - за три года составит три тысячи шестьсот фунтов, это - главная сумма.
- Ой, ой, как вздорожали рабочие руки! Три тысячи шестьсот фунтов или, иначе говоря, целых восемнадцать тысяч долларов одним людоедам! Но все-таки имение это может служить солидным обеспечением. Почему бы вам не заложить землю в Сиднее?
Он покачал головой.
- Вы их калачом сюда не заманите для осмотра плантации. Их слишком часто обманывали плантаторы Соломоновых островов. Но мне тяжело расставаться с этим уголком, и, клянусь вам, не столько ради себя, сколько ради покойника Хью. Он так привязан был к этому месту! Он был страшно настойчивый парень, понимаете, и никогда не пасовал. А потому-то и мне так тяжело сдаваться. Мы постепенно с ним разорились, но "Джесси" позволяла нам надеяться, что, пожалуй, протянем как-нибудь.
- Разумеется, вы оба были простаками. Но вам все-таки незачем продавать плантацию Моргану и Раффу. Я отправляюсь в Сидней с первым пароходом и приведу вам шхуну. Не первоклассную шхуну, конечно. Я не в состоянии затратить на это тысяч пять или шесть долларов.
Он остановил ее, подняв руку в виде протеста.
- На обратном пути я приму поручение отвезти какой-нибудь груз. Во всяком случае, шхуна заменит вам "Джесси". Вы же за это время подготовьтесь к тому, чтобы найти для нее подходящую работу, когда я приеду назад. Я намерена сделаться пайщиком Беранды, чтобы потуже набить свой кошелек соверенами . У меня, как вы знаете, их наберется до полутора тысяч с лишним. Мы с вами вступим в соглашение, если вы только не прочь, но я уверена, что вы мне не откажете.
Он поглядел на нее с ласковой улыбкой.
- Вы ведь знаете, что я затем и прибыла сюда за тридевять земель, с Таити, чтобы завести плантацию, - настойчиво твердила она. - Вы хорошо знаете, каковы были мои намерения. Теперь они видоизменились отчасти, - вот и все. Я предпочитаю вступить в долю в Беранде и вернуть свои деньги по прошествии трех лет. Это интереснее, чем ковырять землю на Пэри-Сулай и ждать доход целых семь лет.
- А эта… а… а… эта шхуна…
Шелдон раздумал договаривать и промолчал.
- Ну, ну!.. Что же дальше?
- А вы не рассердитесь? - только спросил Шелдон.
- Нет, нет, будьте спокойны: ведь мы ведем деловой разговор.
- Вы… вы на ней сами собираетесь плавать… быть на ней капитаном, короче, говоря? И сами собираетесь заниматься вербовкой на Малаите?
- Непременно! Чтобы скинуть со счетов вознаграждение шкипера. Мы заключим между собой условие, по которому вы будете получать жалование управляющего, а я буду получать жалование капитана. Это так просто. А если вы не захотите взять меня в долю, то я приобрету Пэри-Сулай, заведу себе маленькое судно и буду ездить на свой страх. Разницы мало.
- Мало разницы? Что вы говорите! Разница огромная. Если вы приобретете Пэри-Сулай, то вы сами будете отвечать за себя. Хотя бы вы сделались людоедкой, что мне за дело! Но если вы вступите со мной в компанию, то я буду отвечать за вас. И тогда я не позволю вам, как совладелице, разъезжать в качестве шкипера, занимающегося вербовкой. Повторяю вам: я не позволил бы этого делать ни моей сестре, ни моей жене.
- Но ведь я, слава Богу, не жена, а только ваш компаньон.
- Наконец, все это похоже на шутку, - упорно стоял на своем Шелдон. - Мужчина и девушка, оба молодые, совместно хозяйничают на отрезанной от всего мира плантации! Единственный трезвый выход из положения, это - женитьба!
- Я предлагаю вам чисто деловое соглашение, - ответила она резким тоном. - Видно, мне не найти во всем мире такого мужчины, который отнесся бы ко мне по-товарищески!
- Но не забывайте того, что вы женщина, - завел он опять свою песню. - И что существуют известные общепринятые условности, известные приличия, обя…
Она вскочила со своего места, как ужаленная, и топнула ногой.
- Вы знаете мое любимое выражение?
- Знаю, знаю, - улыбнулся он: - проклятые юбки.
Она кивнула головой и продолжала:
- Иду спать. Прошу вас взвесить мое предложение и дать на него ответ завтра утром. Препираться толку мало. Вы меня только злите. Я вижу, что вы трус и эгоист. Вы боитесь, что скажут какие-нибудь дураки. Как бы ни были честны ваши побуждения, нам станет не по себе, если посторонние люди будут вас осуждать. Вы больше заботитесь о своем спокойствии, нежели обо мне. И, будучи трусом, - ведь все мужчины в душе своей трусы! - вы прикрываете свою трусость личиною рыцарского благородства. Благословляю небо, что я не мужчина. Покойной ночи. Поразмыслите все же. Постарайтесь откинуть глупые опасения. Если Беранда в чем-либо нуждается, так это в хорошей американской сметке. У вас ее нет. Вы - увалень, простофиля. Кроме того, ваше здоровье подорвано. А для меня этот климат еще внове… Возьмите меня себе в компаньоны и посмотрите, как я растормошу ваши Соломоновы острова. Признайтесь, что уже вас я порядком растормошила.