В тот самый момент, когда Каринг сделал решительный взмах топором, лопнули последние канаты… Раздался сильный треск, весь корпус корабля содрогнулся, и фок-матча, наклонившись, сразу рухнула в море, и вскоре все это было поглощено разбушевавшейся стихией.
- Погибли! Погибли… - простонал Вильдер, ухватившись обеими руками за разбитый рейлинг и тупо созерцая кипящую водную массу. - Нет возможности спасти… - прошептал он.
- А ведь это парус! - проговорил в эту минуту над самым его ухом подошедший вдруг Нейтид.
В его сдавленном голосе слышался суеверный страх. Вильдер поднял голову. В самом деле, в тумане двигался точно какой-то призрак, в котором, однако, можно было различить корабельный корпус.
- Не все ли равно, кто там… Пусть хоть сам дьявол! - воскликнул Вильдер. - Нам все равно нечего терять.
Но Нейтид, по-видимому, не желал примириться с такой мыслью. Надежда на спасение победила в нем на мгновение суеверный страх.
- А если это не сам дьявол, а настоящий корабль, - проговорил он. - Почему бы нам не попытаться как-нибудь дать знать о себе? Наконец, ведь у нас пассажиры, о которых мы должны позаботиться.
- Вы говорите о пассажирах? Нет, нет, что хотите - только не это.
В самом деле, Нейтид напомнил Вильдеру о дамах, находившихся на его попечении. Все ужасы последних часов не давали ему возможности ни на минуту вспомнить о них.
Как бы там ни было, взвесив все обстоятельства, Вильдер не мог долго оставаться в нерешительности. Он поспешил тотчас отдать распоряжение, которое помогло бы "Каролине" остаться незамеченной, если это еще представлялось возможным.
Никто из экипажа не сомневался, что неожиданно появившийся парус - тот самый, который они видели прежде на горизонте во все время плавания, несмотря на все усилия разойтись с ним. Вот он опять преследует их, несмотря на перемену курса, бурю и туман.
Таинственный незнакомец быстро нагонял их, и уже можно было ясно видеть весь его корпус и такелаж. К общему удивлению, на нем почти не было парусов, и весь корабль имел такой вид, как будто он только что оставил гавань. Все штанги и реи, вплоть до самых незначительных, находились на своих местах и в поразительном порядке.
Таким образом, он продвигался вперед, свободно рассекая волны и подымая перед собою целую гору кипящей пены. Ничто не давало повода предполагать, что таинственный незнакомец видел "Каролину". Напротив, скорее можно было думать, что она до сих пор оставалась совсем незамеченной, а потому матросы, опасаясь столкновения, бросились разыскивать сигнальные фонари и приготовились звонить в колокол.
- Напрасная забота, - прошептал Вильдер. - Там нас прекрасно видят.
- Да, и притом нас видят такими глазами, какими не смотрел еще ни один смертный, - проговорил Нейтид, снова очутившийся рядом с капитаном.
Произнося эти слова, суеверный боцман тупо уставился в темноту.
Матросы жадно следили за всеми движениями призрачного корабля. Еще не миновал ужас, охвативший их души при виде гибели товарищей, утонувших в морской пучине, но этот ужас должен был уступить место прежнему суеверному страху перед привидением.
Вильдер был единственным человеком на палубе, сохранявшим полное спокойствие, несмотря на действительно критическое положение. Он тоже в свою очередь, хотя и с другим чувством, следил за враждебным кораблем.
Но как он ни напрягал свое зрение, он не мог различить никаких признаков жизни на этом корабле. Никто не подавал там никаких сигналов и никто как будто даже вовсе не управлял им. Можно было думать, что никто, в самом деле, не интересовался несчастной, искалеченной "Каролиной".
Таинственный корабль, как тень, пронесся мимо и вскоре исчез, точно растворился в морской пене.
- Нет его, слава Богу, - проговорил Вильдер с облегчением.
- Надо думать, он плывет теперь в облаках, - проворчал Нейтид.
- В небесах или в аду - это для меня безразлично, - ответил Вильдер, - только бы его не было здесь. Ах, если бы Бог был милостив к нам и ураган продолжился бы до утра!
Нейтид бросил на него неприязненный взгляд.
В суеверном страхе перед силами природы ему казалось в высшей степени безбожно призывать бурю на свою голову в такой момент, когда стихии и без того, по-видимому, освободились от своих оков. Если у него до сих пор еще оставались какие-нибудь сомнения в том, что капитан водится с нечистой силой, то теперь он уже знал наверное, что надо думать. И вместе со многими матросами он твердо решил, что если только они еще попадут на твердую землю, то будут требовать устранения Вильдера от управления судном.
Вильдер между тем думал, конечно, совсем о другом. Крупными шагами он измерял палубу из одного конца в другой, весь отдавшись своим мыслям и только изредка бросая взгляд на бушующую водную поверхность.
Кто бы узнал в этом жалком обломке гордую "Каролину", еще недавно красовавшуюся в океане и носившуюся по волнам, как птица на крыльях.
ГЛАВА VI
Гибель "Каролины"
Несчастье, постигшее Каринга и нескольких матросов, послужило как будто искупительной жертвой, и буря мало-помалу начала успокаиваться.
Ветер стихал. Волны теряли свой грозный характер, и морская поверхность начинала принимать более или менее обыкновенный вид.
Однако Вильдер должен был приложить всю свою опытность и энергию, чтобы при помощи двух старших матросов управлять судном. Надо заметить, что эти двое, находившиеся на руле, почти одни из всего экипажа ни на минуту не переставали работать. Прочие матросы почти все оставались бездеятельными.
Трудно сказать с уверенностью, что было этому причиной. То ли обстоятельство, что на "Каролине" при настоящих условиях почти нечего было делать, или намеренное нежелание что-нибудь делать. Если бы у Вильдера было время наблюдать за Нейтидом с момента появления вновь таинственного корабля, то его поведение, вне сомнения, показалось бы ему странным.
Матросы время от времени собирались группой, горячо обсуждая что-то между собой, и каждый раз в таких случаях можно было видеть среди них Нейтида. Но доверчивому Вильдеру даже не приходило в голову подозревать какие-нибудь дурные намерения, тем более, что неудовольствие матросов оставалось для него до сих пор совершенной тайной, и он не знал, как они толковали появление чужого корабля и насколько находились во власти суеверных представлений.
Несколько успокоившись теперь за участь корабля, Вильдер невольно подумал о том, как много должны были выстрадать дамы во время бури. Тем более его радовало, что к утру он в состоянии будет, по всей вероятности, совершенно их успокоить.
Вильдер был еле жив от усталости. Тяжелое физическое напряжение, мучительная бессонная ночь и, главным образом, душевное беспокойство, терзавшее его в течение всего этого времени, вконец истощили силы.
Чувствуя, что не в силах бороться долее с усталостью, он решил спуститься в каюту, чтобы прилечь и отдохнуть. Вот почему, подозвав к себе старшего боцмана Нейтида, он наказал ему быть возможно более бдительным и немедленно разбудить его в случае малейшей перемены погоды к худшему.
Впрочем, в настоящую минуту, по-видимому, нечего было опасаться - и Вильдер спустился в каюту, где, не раздеваясь, бросился на койку. Вскоре им овладел свинцовый сон, лишивший способности воспринимать какие бы то ни было внешние впечатления.
Проснувшись после этого тяжелого сна, Вильдер увидел, что каюта освещена косыми лучами, свидетельствующими, что солнце оканчивает свой дневной путь. Он быстро вскочил на ноги…
"Никогда я не спал так долго и крепко", - подумал он, сладко потягиваясь и возвращая таким образом своим членам их обычную эластичность. Освеженный отдыхом и почувствовав в себе новые силы, он только хотел позвать кого-нибудь и приказать принести ему поесть, как вдруг слух его был поражен необычной суматохой и беготней на палубе.
Он был почти уверен, что погода, с тех пор как он сошел в каюту, не изменилась: море было довольно спокойно; об этом можно было судить по тому, как тихо и мерно разбивались волны о боковые стены корабля. Что же могло быть причиной суматохи?
Неужели все тот же корсар?
Встревоженный этой догадкой, он со всех ног бросился наверх и через минуту уже стоял на палубе. Но тут ему предстояло надолго позабыть о голоде - такой необычной была картина, представившаяся его изумленному взору. На палубе царил полнейший беспорядок, хотя объяснить причину неожиданного явления было, по-видимому, весьма трудно, так как нигде на океане, ни вблизи, ни вдали, не заметно было признаков какой-нибудь опасности или преследования.
А между тем матросы бегали, суетились, кричали, толкали друг друга и шумели, словно толпа помешанных. Один бежал, неся в руках целый ворох одежды, другой при помощи товарища катил бочку с водой, третий изнемогал под тяжестью огромного тюка с сухарями, и все это, как заметил Вильдер, небрежно бросалось в две спущенные шлюпки, качавшиеся на воде.
Вся эта шумная, бестолковая сцена происходила на глазах озадаченного капитана, с минуту молча наблюдавшего ее. Впрочем, оцепенение Вильдера длилось недолго.
Не прошло и минуты, как его голос грозно прозвучал в ушах торопливо пробегавшего мимо Нейтида, который до сих пор, казалось, не заметил появления своего начальника.
- Что происходит на корабле, мистер?
При этой неожиданной задержке Нейтид в первую минуту невольно вздрогнул и, выронив из рук какой-то предмет, даже отпрянул на несколько шагов назад.
- Скажете ли вы мне, наконец? - повторил свой вопрос взбешенный капитан.
И, схватив оторопелого моряка за плечи, он сердито потряс его:
- Что значат эта безумная суматоха, этот гвалт и беготня? Разве вы не понимаете, мистер, о чем я вас спрашиваю?