Каро со злостью захлопнула окно. Через пару минут она показалась в дверях. Свет упал на мое лицо, и поведение Каро резко изменилось.
– Черт! Что такое?
Я молчал. Молчал и смотрел на переливчатый синяк у нее под левым глазом.
– Да, – кивнула она. – Представляешь, этот ублюдок Уоррен ударил меня по лицу.
– Больше он этого не сделает, – твердо сказал я.
Мне было трудно думать, а говорить – еще труднее. Каро не стала посылать меня подальше, вместо этого она взяла меня за руку и втянула в полутемный коридор.
Я пошатнулся, и Каро неожиданно ласково взяла меня под руку. Кстати, нежной она быть умела. Не надо думать, что она бездушная сучка.
Покачиваясь, словно усталый старик, я позволил Каро отвести меня вверх по лестнице, пропахшей пылью и засохшей спермой. Мы прошли на кухню. В большой сковородке готовился соус для макарон.
– Рассказывай, – велела Каро.
Я посмотрел на алый соус и снова увидел алую кровь Уоррена, льющуюся из-под колес поезда. Я понял, что меня сейчас вырвет, оттолкнул Каро и бросился в ванную… Ложная тревога. Зато, посмотрев в зеркало, я увидел, что куртка и лицо у меня покрыты высохшей кровью. Я шел от станции до Кью и выглядел как человек, только что совершивший убийство.
Умывшись, я сел на диван и сидел там в каком-то оцепенении. Я даже не заметил, что плачу, пока меня не окликнула Каро. Она открыла коробку из-под сигар, вынула скрученный косяк и протянула мне.
– Я думал, ты бросила наркотики.
– Я соврала.
Я затянулся – и ничего не почувствовал. Затянулся снова – и моя душа воспарила.
– Чё-ерт, – протянул я. – Вот это класс.
– Ну, выкладывай, – попросила Каро. – Говори.
– Уоррен… – выдавил я. – Несчастный случай.
– Шутишь? – Каро отпрянула.
– Нет.
– Как он?
– Да не очень. Под поезд попал.
– В смысле, совершил самоубийство?
– Нет. Я сшиб его на пути под поезд.
У Каро глаза полезли на лоб.
– Ты сам видел?
– Нет. – Неожиданно для самого себя я рассмеялся. Наркотик качнул комнату. – Нет, я только кровь видел.
Каро всхлипнула. Я было подумал, что она оплакивает человека, который что-то для нее значит. Но тут она наклонилась ко мне и принялась покрывать мое лицо поцелуями.
– Значит, ты убил его?
Я пожал плечами и кивнул. Это было недалеко от истины.
Ледяные глаза Каро засияли.
– И правильно! Ты просто нечто!..
Она обняла меня – так крепко, что дрожь почти унялась. Каро целовала меня в лицо и в шею.
– Никто… никто… никогда ради меня такого не делая…
Она взяла мою руку и положила себе между ног. Белье у нее совсем промокло, а клитор набух и затвердел.
– Только ответь мне, – попросил я, пока она расстегивала мне штаны. – Ты когда-нибудь называла меня Мэдлен?
Каро покачала головой. Она была воспитанной девочкой и не разговаривала с набитым ртом.
Глава четвертая
Мой ублюдок
Смерть Уоррена не доставила мне ни малейшего удовольствия. Впрочем, удовольствие она доставила Каро. С ее точки зрения, я совершил бескорыстное деяние, пошедшее на благо общества. Ночью она выказала всю степень своей благодарности. Сказала, что я красивый и мужественный. Я ей почти поверил. Заснули мы часа в четыре, а проснулись ближе к полудню. К тому времени идея позвонить в полицию казалась мне еще глупее, чем накануне.
Мы завтракали на кухне, а самолеты ревели на подлете к Хитроу. Этим солнечным утром Каро выглядела счастливее, чем когда бы то ни было.
– Вот это ночь! Ну ты даешь!
Я не стал объяснять, что моя неутомимость происходила совсем от другого. Нормального секса у меня не было с тех самых пор, как Каро меня бросила пять лет назад. Да, у меня были связи. Я издавал подходящие звуки, целовал в подходящих местах. Но настоящий секс был у меня только с Каро. Грязное, прекрасное действо, которое стирает весь мир сего обитателями.
– Знаешь, на чем мы можем погореть? – Прошлой ночью смерть Уоррена стала нашим преступлением, нашим общим триумфом. – Видеонаблюдение. Если камеры работали, они могли записать, как ты столкнул его с платформы.
– Пожалуй, – согласился я.
– Правда, дело было ночью, а качество в этих дешевках еще то. Знаешь, даже если запись есть, вы на ней как два рисованных человечка.
– Может, нам стоит не видеться пару недель? – предложил я и сам удивился своей холодности.
По-моему, Каро тоже удивилась. Она покорно кивнула, перегнулась через стол и похлопала меня по руке:
– А это мысль. Если заявится полиция, я о тебе слова не скажу.
Она все решила. Я стал ее рыцарем. В ее воображении я совершил благородный поступок.
Я мог бы во всем сознаться, здесь и сейчас, сказать, что не убивал беднягу Уоррена. На самом деле парню фатально не повезло: он проиграл бой с величайшим растяпой во всем Ричмонде-на-Темзе. А если Каро так хочет отблагодарить убийцу, ей стоит трахнуться с моим рюкзаком. И все же я смолчал, потому что тем утром Каро смотрела на меня так, как прежде.
Каро открыла шкаф и положила передо мной черный блестящий предмет.
– Что это? – не выдержал я.
– Пистолет Уоррена, – пояснила она. – Ты должен его спрятать. Ради меня.
– Пистолет Уоррена? У него был пистолет?
– Он общался с сомнительными типами.
– Насколько сомнительными? – Я уставился на Каро в упор.
– С типами, которые убивают своих врагов и перерабатывают их на собачий корм.
Как только я вернулся в свою квартирку над магазином, я сразу же достал пистолет и внимательно его изучил. Нашел надпись на казенной части и запустил поиск в Интернете. Сайт "Безопасная стрельба" ("Удовлетворим любой огнестрельный каприз") проинформировал: такие находятся на вооружении у полиции Лос-Анджелеса. Восемь патронов: семь в магазине, один в стволе. Пистолет оказался полностью заряжен. Черная рукоять идеально легла в руку. Оружие было сработано мастерски, с трудом верилось, что его единственная цель – уродовать и убивать.
Инстинкт подсказывал мне выкинуть пистолет в Темзу. Однако Каро просила меня спрятать оружие, а не избавиться от него. Она мне доверяла и даже, как ни странно, восхищалась мной. Мне не хотелось разочаровывать ее, поэтому я в точности следовал ее указаниям. Однако не только поэтому. Пистолет возбуждал меня. Господи, я думал, что первые издания книг – это круто, но осознание того, что я держу оружие, с помощью которого копы из Лос-Анджелеса дырявили случайных прохожих…
Мне не терпелось понять, как это устройство действует. Я прицелился в книжный шкаф и спустил курок. Раздался оглушительный грохот, входная дверь содрогнулась. Воздух наполнился дымом, и дым пах детством. Я думал, что сбегутся прохожие, но единственный очевидец – какой-то рабочий – продолжал невозмутимо жевать свой гамбургер из коровьего дерьма.
Я пригляделся к шкафу и понял, что прострелил насквозь первое издание "Ни пенни больше, ни пенни меньше". Не то чтобы книга этого не заслуживала, однако выходит, злополучный выстрел обошелся мне в сто двадцать пять фунтов.
Осыпая себя отборной лексикой, я убрал пистолет в свой любимый тайник – переплет от "Детской энциклопедии" Артура Ми. Когда я еще жил с родителями, я прятал туда наркотики и мамино успокоительное, которое приберегал для особых случаев.
Магазин в тот день я так и не открыл. В обед я посмотрел новости. Безумец ворвался в жилой дом с ружьем. Разъяренные автомобилисты подожгли полицейского, который выписал им штраф. Ни слова об убийстве на станции.
Мне было совершенно необходимо выпить. В холодильнике нашлась бутылка джина и две банки тоника. Я пил ледяной джин с тоником, пока тоник не кончился. Тогда я продолжил пить джин. Часам к двум комната стала меркнуть у меня перед глазами, и я, кажется, понял значение выражения "в стельку пьян". Я дополз до кровати, рухнул в темноту и отрубился.
Когда я проблевался в третий раз, зазвонил телефон. Раздался мой голос на автоответчике; голос звучал приветливо, благовоспитанно, хотя и немного чудаковато. Потом послышался голос Каро. Ее голос был женственным, с легкой хрипотцой, и звучал он раз в сто уверенней моего. Шатаясь, я зашел в комнату и взял трубку.
– Алло.
– Что случилось? – спросила Каро. – У тебя такой странный голос.
– Зачем ты звонишь?
– Я соскучилась.
– Ты где?
– Стою у тебя под дверью.
Каро осталась со мной на ночь: нянчиться и убирать. Близости у нас не было, у меня просто не хватило бы сил. Я лежал в постели бледным трупом, а Каро лежала рядом, говорила что-то ласковое и подавала воду.
С утра она сбегала в аптеку и принесла какие-то порошки, которые должны были восстановить минеральный баланс и возместить потерянные с рвотой вещества. Каро размешала порошок в стакане воды и заставила меня выпить. Минут двадцать спустя мне стало гораздо легче. Моя подруга принесла тост и стакан молока, а пока я ел сидела на краешке кровати.
– Почему ты это сделал? – спросила она. – Из-за Уоррена?
– Наверное, да.
– Он этого не стоит.
– В "Стандарде" что-нибудь про него написали?
– Не глупи. Не ребенок ведь под поезд свалился и не знаменитость. Всего-навсего Уоррен. – Каро сжала мою руку. – Ты сказал, нам лучше какое-то время не видеться. Я так не могу.
– Почему?
– Я не хочу с тобой разлучаться. Мои чувства к тебе…
– Какие такие чувства?
Каро пожала плечами и потупилась.
– Мы могли бы стать парой…
– Какой еще парой?
– Обычной парой, в которой люди не задают дурацких вопросов.