– Вероятно, вам это покажется странным, но мы, депутаты ратуши, гордимся своим достоянием! В тысяча девятьсот девяносто девятом году в конкурсе на самую ухоженную ратушу Англии и Уэльса мы заняли второе место! Даже малейший обрывок бумаги на парковке может создать плохое впечатление. Мы стараемся держать площадь в чистоте – для приезжих. – Она кивнула на нашу входную дверь – скрипучую и облезшую. – Я не прошу вас ремонтировать дом, хотя, видит Бог, это не помешало бы. Просто подстригите газон и подровняйте живую изгородь. Или кого-нибудь наймите.
Я уже собирался объяснить настырной особе, что договор аренды запрещает нам изменять состояние собственности и что сад – не ее убогого ума дело, как вдруг моя прелестная женушка выпалила:
– Конечно, мы все сделаем! Заодно уборку устроим!
Я смотрел на Каро и тщетно ждал острого словца. Каро улыбалась. Ее улыбка напоминала улыбку набожного христианина, которому кто-то признался, что иногда путает слова в церковном гимне.
– Вы у меня камень с души сняли, – уходя, бросила миссис Матер. – Буду очень вам признательна. – Она остановилась и внимательно изучила нашу машину (не особо чистую). – Кстати, мой сын Дейл моет машины. Очень благоразумный мальчик.
– Присылайте! – благодушно согласилась Каро. – Люблю благоразумных мальчиков.
Матер скривила губы в гримасе средневекового палача.
– Да, чуть не забыла, – так же приветливо продолжала моя жена, – меня зовут Каро, а это Марк.
Миссис Матер коротко кивнула и, кажется, чуть было не сказала: "Без разницы". Я обратил внимание, что ходит она, наклонившись вперед, словно вес ее огромной бесформенной задницы толкает все тело. Я повернулся к Каро и попытался описать свои ощущения:
– Бр-р!
– Что "бр-р"?
– Вот стерва!
– С чего ты взял?
– Как с чего? Ты же сама слышала! Надо было послать ее куда подальше!
– Старая Каро так бы и сделала. Но новая Каро не оценивает людей с первого взгляда. Да, миссис Матер груба, однако это еще не значит, что она не права. За садом и впрямь нужен уход. Давай купим садовые инструменты. Они нам по-любому пригодятся, когда у нас будет свой дом.
– Не собираюсь я рыться в навозе по первому слову старой коровы! А про сына она сказала только потому, что не хочет, чтобы рядом с ее драгоценной ратушей грязная машина стояла.
– Может, ты и прав. Даже скорее всего. И все-таки, должна сказать, ты не особенно стараешься. Мог бы и подобрее быть.
С утра, когда мы собирались завтракать, в дверь постучал сын Джанет. Я только вылез из кровати. Дейл оказался подростком лет пятнадцати, в руках он держал шланг, мини-пылесос, губки и всевозможные тряпки. Я как раз обсуждал с ним вопрос оплаты, когда сверху спустилась Каро в футболке и трусиках. Дейл просто ошалел от такого зрелища, что не помешало ему уставиться в то место, где у женщин расходятся ноги. Вдохновившись открывшимся зрелищем, парень орудовал губкой с таким усердием, будто "ауди" была не "ауди", а обнаженная женщина в пенной ванне.
Чуть позже нам позвонил Джеймс – агент по продаже недвижимости, испорченный пустозвон, которого интересуют одни деньги. Я познакомился с ним в Ричмонде. Джеймс сообщил, что покупатели согласны заплатить за дом Гордона шесть миллионов четыреста тысяч.
– Не пойдет, – ответила Каро. – Мы говорили о шести с половиной.
Агент перезвонил через десять минут: покупатели подняли предложение еще на пятьдесят тысяч. Я бы сразу ударил по рукам, но Каро твердо сказала "нет":
– Если у них есть лишние пятьдесят тысяч, еще столько же найдется.
Через полчаса телефон снова зазвонил. Мы получили свои шесть с половиной миллионов.
Каро крепко обняла меня и поцеловала:
– Вот видишь! Это карма. Мы хорошо вели себя и получили награду.
– Хорошо? – смеясь, переспросил я. – Торговаться – по-твоему, это хорошо?
– Хорошее поведение, – наставительно заявила моя жена, доставая из холодильника бутылку "Боллинджера", – не предусматривает валяния в ногах.
Одиннадцать пятнадцать утра, понедельник. Дорогущее ледяное шампанское. Каро вставила диск в магнитофон, и мы танцевали на кухне – щека к щеке – под "Путь во тьму" Блипа и Бустера.
Ты помнишь, я был не в себе,
Отсюда корень наших бед.
Я выбил тебе правый глаз,
Но нож ты кинула тотчас,
Нет, ты не растерялась, нет!
Ты вслед метнула мне стилет!
Стилет в мою попал жену.
Он пользу ей принес одну.
Так объясни мне, почему
Ты проложила путь во тьму?
Мы осушили по два бокала, Каро взяла мою руку и опустила себе в трусики. Мы помогли друг другу раздеться, и мой язык принялся исследовать природное великолепие между ее ногами. Мы трахались прямо на кухонном столе. Каро вскрикивала. Я ощутил себя непревзойденным любовником. Моя женщина стонала от страсти. А потом я поднял голову и понял, что привело Каро в такое возбуждение. Под столом сидела мышь.
По нашему звонку компания "Песткилл" прислала сотрудника обследовать дом. Звали сотрудника Рон, и доверия он не внушал. Неряшливый, заплывший жиром и пропахший потом мужчина едва ли был приятнее грызунов, от которых божился нас избавить.
– Какая была мышь? – поинтересовался он.
– Бурая такая с маленькими глазками.
– Похоже на полевку, – определил Рон. – Зимой они из поля в дом бегут – в поисках тепла и пищи.
В шкафу обнаружился мышиный помет.
– Судя по всему, здесь орудует семейка грызунов. Можно, конечно, разбросать яд, но если они издохнут под шкафом или за плинтусом, тут такой будет запах… Я бы посоветовал воспользоваться мышеловками. Какие предпочитаете? Чтобы убить или просто поймать?
– Поймать, – ответил я.
– Убить, – быстро сказала Каро.
Рон показал мышеловку, предназначенную для убийства. Больше всего она походила на приспособление из мультика "Том и Джерри". Отличие было одно: на скобе крепился гвоздь – чтобы добить мышь, если скоба ее не прикончит. Гуманная мышеловка представляла собой домик с окошками. Гибель мышке грозила лишь в том случае, если хозяева надолго уедут и оставят бедное животное подыхать от голода.
– Мышь попадает в домик, вы берете ее, отвозите подальше за город и выпускаете. Правда, отъехать надо миль на двадцать, а то она сразу обратно прибежит.
– Хотите сказать, мыши знают, где мы живем? – оторопела Каро.
Рон ухмыльнулся.
– Ничего, – вызвался я, – отвезу этих мышек, куда скажут.
Каро ушам своим не верила.
– Марк, это паразиты! Их надо уничтожить!
Я согласился – на том условии, что она сама будет разбираться с окровавленными мышиными трупами.
Каро сдалась. Рон расставил мышеловки и ушел, а я наполнил бокалы шампанским и обернулся к своей кровожадной женушке. В ее глазах читалось сомнение.