VIII
Господин и госпожа де Верн, умирая, оставили своему приемному сыну, воображавшему, что он их законный сын, двадцать тысяч франков годового дохода. Эта сумма вместе с двенадцатью тысячами франков, которые он получал от госпожи Мор-Дье, давала возможность молодому офицеру вести роскошный образ жизни и пользоваться удовольствиями. Полтора года назад у него умерли отец и мать, а вслед за ними и барон Мор-Дье; получая теперь тридцать две тысячи ливров годового дохода, де Берн решил подать в отставку, как только, со взятием Константины, закончится кампания, в которой он принимал участие.
Вернувшись в Париж, Октав решил, что он будет наслаждаться жизнью, и поселился на улице Виктуар, в большой, роскошной квартире, обставленной с изысканным вкусом; он нанял также конюшню, куда поставил трех лошадей, и каретный сарай для двух карет.
Маленький грум, искусная кухарка и камердинер были наняты для услуг молодого человека. Решено было обедать дома, а завтракать в парижском кафе. Через неделю квартира, конюшня, слуги все было готово, и наш герой вступил в жизнь, проиграв тысячу луидоров в баккара, познакомился в течение недели с шестью прекрасными молодыми людьми, которые вели такую же беззаботную веселую жизнь, как и он, и с одним из них сошелся на "ты" в конце обеда, который он дал своим новым друзьям.
- Берн, друг мой, ты прекрасный человек; твои лошади породисты, вина превосходны, ты проигрываешь, не смущаясь, а твой портной достоин похвалы. Тебе недостает только любовницы и дуэли на пистолетах.
- Положим, - ответил Октав, - я не против любовницы, но к чему еще дуэль? Я уже дрался семнадцать раз и убил пятерых противников.
- Хотя этого и мало, но хватит с тебя, - сказал один из приглашенных, спокойно опоражнивая бокал шампанского.
- А ты дрался когда-нибудь на пистолетах? - спросил первый собеседник.
- Никогда.
- Ну вот видишь, друг мой! Тебе необходима дуэль на пистолетах. Я согласен с тем, что шпага - оружие дворянина, но офицер, выйдя в отставку, не может окунуться в гражданскую жизнь, не признав всех ее нравов и обычаев.
- Хорошо! - флегматично ответил Октав. - При первом же случае я буду стреляться на пистолетах. А теперь перейдем ко второму вопросу.
- Он важнее первого, - продолжал ментор, - любовница такого человека, как ты, должна быть ни стара, ни молода, немного пресыщена жизнью, остроумна, но не болтлива, как провинциалка; она должна быть из бывших женщин света, но не принадлежать к ним более, а если вдобавок ты будешь драться на дуэли из-за нее, то тебе больше нечего желать. Ты не обязан любить ее, но должен относиться к ней по возможности внимательно.
- Отлично! - вскричал Октав. - Я вижу, по-твоему, она не более как часть обстановки. Точно лошадь на конюшне.
- Именно.
- Но где достать такое чудо?
- Черт возьми, хоть и трудно, но найти можно.
- Постой, - перебил его один из приглашенных, - я знаю такое чудо.
- Как ее зовут? - спросили все разом.
- Господа, вы, вероятно, все знаете Гонтрана де Ласи?
- Еще бы!
- А его Леону?
- Леону? Да, да!
- Итак, господа, Гонтран остепенился. Ко мне три дня назад поступил грум Леоны и сообщил, что их медовый месяц кончился.
- Черт возьми! - вскричал ментор молодого жуира. - Вот для тебя, друг мой, самый подходящий случай завладеть львицей и подраться на пистолетах.
- Посмотрим, - спокойно возразил Октав. - А кто такая эта Леона?
- Этого никто не знает.
- Однако!
- Она двадцатисемилетняя брюнетка, смуглая, как андалузка, остроумная и колкая; это женщина без сердца, капризная, как древний сфинкс.
- Я уже заранее влюблен в Леону! - воскликнул де Берн.
- Но Леона еще окончательно не порвала связи с Гонтраном де Ласи, - заметил один из гостей.
- Ее можно отбить у него, - самонадеянно ответил молодой человек.
- Браво! - раздалось вокруг. - Браво, де Берн!
- Господа, - предложил Октав, - со вчерашнего дня у меня есть ложа в итальянской опере: не желает ли кто из вас послушать со мною "Ченерантолу"?
- Я, я, - ответили несколько голосов разом.
- В таком случае едемте, - сказал Октав.
Де Берн поехал в оперу в сопровождении своего ментора и трех друзей.
Одна из знаменитостей, которых каждый год посылает Италия, присоединяя к их именам эпитет несравненной, поражала в этот вечер своим голосом весь элегантный Париж в зале Вендатур.
В ложе против Октава де Верна сидел человек, одетый во все черное. Этот человек с самым наглым видом наводил лорнетку на Октава.
- Смотри, - сказал ментор своему ученику, - я уверен, этот человек стреляет из пистолета. Он лорнирует нас довольно нахально. А ты как находишь?
- Черт возьми! - вскричал де Берн. - И мне так же кажется. Ну, а как же Гонтран?
- Ах, - вздохнул ментор. - Может, Гонтран уступит тебе Леону, пожав при этом руку, как всегда поступают люди, когда их избавляют от наскучившей привязанности.
- Ты думаешь?
- Ну, а если он придет в негодование, то, быть может, в качестве бывшего офицера королевской гвардии выберет шпагу.
- Ты прав, и твои рассуждения вполне логичны, так что я пойду и спрошу, какого мнения держится этот господин насчет дуэли на пистолетах.
Дождавшись антракта, де Берн вышел в сопровождении своего ментора из ложи и постучал в дверь ложи господина, одетого во все черное.
- Милостивый государь, - обратился к нему Октав, - г-н де Бланьи, вот этот самый господин, мой закадычный друг, сказал мне парадокс, насчет которого я хочу узнать ваше мнение.
Человек, одетый в черное, вежливо поклонился.
- Я слушаю вас, сударь, - сказал он.
- Мой друг уверяет, - продолжал Октав, - что офицер, вышедший в отставку и желающий пожуировать, имея при этом тридцать тысяч ливров годового дохода, должен прежде всего обзавестись содержанкой и подраться на дуэли на пистолетах.
- Приятель ваш, быть может, и прав, - холодно заметил человек в черном.
- Первая у меня на примете, - продолжал Октав, - но…
- Понимаю, вы ищете вторую.
- Именно, - согласился де Берн, высокомерно взглянув на своего собеседника.
- Нет ничего легче, как завести ссору, - сказал ему последний, - когда, подобно вам, имеешь наглый вид и лицо, с первого взгляда возбуждающее антипатию.
- Превосходно! - вскричал Октав. - Я вижу, что вы умнее, чем кажетесь, и понимаете с полуслова.
- Всегда, сударь.
- Итак, вы не чувствуете отвращения к пистолету?
- Ни малейшего.
- Тем лучше, потому что мне уже надоело драться на шпагах, и хотя я вам не нравлюсь настолько же, насколько и вы мне, я не могу предложить вам полного удовлетворения, кроме дуэли на пистолетах.
- Превосходно, - любезно ответил человек в черном. - И удовлетворюсь вполне, всадив вам пулю в лоб.
Обменявшись этими любезностями, оба противника распростились.
- Милостивый государь, - сказал Октав, подавая свою визитную карточку, - я де Берн, бывший поручик африканских стрелков, и живу на улице Виктуар.
- А я, - ответил незнакомец, взяв карточку Октава и подавая ему свою, - шевалье д'Асти и живу на улице Тэбу.
Они снова поклонились друг другу.
- Итак, до завтра, - сказал Октав, - в Булонском лесу.
- Хорошо.
Противники расстались. Де Берн вернулся в ложу, а немного спустя шевалье д'Асти (ибо это был он) уехал из театра и отправился прямо к полковнику.
- Он попался на удочку, - сказал шевалье. - Завтра в семь часов мы деремся в Булонском лесу. Он выбрал пистолеты. Теперь мне нужен секундант.
- Возьмите первого встречного. Это безразлично, - сказал начальник ужасной ассоциации.
В то время, как д'Асти упражнялся, стреляя в цель из пистолета в своей бывшей холостой квартире, где он поселился в ожидании, пока отель барона де Пон, его тестя, будет отделан, Октав де Верн разговаривал в ложе с друзьями.
- Как! - вскричал один из них. - Это шевалье д'Асти?
- Да.
- Этот человек в большой моде, ей-богу, и слывет за превосходного стрелка.
- Неужели! - небрежно протянул Октав.
- У него есть связи за кулисами.
- Он хорошего происхождения.
- И наделал порядочно долгов.
- С этим человеком, значит, можно драться, потому что последнее условие необходимо.
- Все это правда, господа, но теперь, рассуждая хладнокровно, - сказал ментор, - ты должен сознаться, что поступил неблагоразумно.
- Как это?
- Октав вызвал шевалье, не узнав имени.
- Кстати, - спросил ментор Октава, - ты хорошо стреляешь?
- Право, не знаю.
- Как! Ты этого не знаешь?
- Я еще никогда не пробовал.
- Ах, черт возьми! В таком случае…
- В таком случае шевалье д'Асти, - самонадеянно сказал де Верн, - может считать себя покойником; у меня есть на этот счет предчувствие. Каждый раз, когда накануне дуэли у меня зудит левая рука, я непременно убиваю своего противника. Я очень суеверен.
Де Верн дослушал оперу до конца, затем поехал домой в сопровождении ментора, оставшегося у него ночевать. Карета была заказана к семи часам утра.
В назначенный час Октав де Верн был уже на ногах; он оделся очень тщательно и застегнул сюртук на все пуговицы, чтобы не было видно ни белья, ни цепочки от часов, вообще всего, что могло бы послужить точкой прицела.
Затем он сел в карету, насвистывая арию из "Ченерантолы", а его секундант осмотрел курки пистолетов.