Давно предвкушаемый мною случай выведать намерения капитана представился 11 октября. Собственно, разговор начал он сам. Произошло это так. Я сидел с подветренной стороны рубки. Лен Гай вышел из своей каюты, огляделся и присел со мною рядом. Не было сомнений, что ему хочется поговорить, темой же разговора могло стать только то, что поглощало все его мысли. Его голос звучал громче обычного.
- Я ни разу не имел удовольствия говорить с вами, мистер Джорлинг, с тех пор, как мы оставили Тристан-да-Кунья…
- О чем я весьма сожалею, капитан, - сдержанно отвечал я, решив понять сперва, к чему он клонит.
- Прошу вас меня извинить. У меня столько забот! Составить план экспедиции, предусмотреть любую мелочь… Прошу вас, не сердитесь на меня!
- Я не сержусь, поверьте.
- Спасибо, мистер Джорлинг. Теперь, когда я узнал вас лучше, я ценю ваше присутствие и рад, что вы остаетесь нашим пассажиром до Фолклендов.
- Я так признателен вам, капитан, за то, что вы сделали для меня, что это придает мне храбрости…
Я решил, что наступил момент обратиться со своей просьбой, однако капитан Лен Гай перебил меня.
- Что ж, мистер Джорлинг, теперь вы убедились, что плавание "Джейн" - не фантазия, или вы по-прежнему считаете книгу Эдгара По чистым вымыслом?
- Не считаю, капитан.
- Вы больше не сомневаетесь в существовании Артура Пима с Дирком Петерсом и в том, что Уильям Гай, мой брат, и пятеро его спутников остались в живых?
- Чтобы усомниться в этом, надо быть самым недоверчивым человеком на свете. Остается желать одного: чтобы небо оказалось к вам благосклонным и помогло спасению несчастных с "Джейн"!
- Я приложу к этому все силы, мистер Джорлинг, и, видит Бог, добьюсь успеха!
- Надеюсь, капитан, и даже уверен в вашей удаче. Если бы вы согласились…
- Вам не представилось возможности обсудить все это с неким Глассом, отставным английским капралом, который выдает себя за губернатора острова Тристан-да-Кунья? - осведомился капитан, снова перебивая меня.
- Еще бы! - отвечал я. - И речи его способствовали тому, чтобы мои сомнения сменились уверенностью.
- Ага! Значит, он все подтвердил?
- Да. Он прекрасно помнит, как "Джейн" стояла в его бухте одиннадцать лет тому назад…
- "Джейн"? Мой брат?
- По его словам, он был лично знаком с капитаном Уильямом Гаем.
- Так он вел с "Джейн" торговлю?
- Да, точно так же, как с "Халбрейн".
- И она бросала якорь в той бухте?
- На том же самом месте, что и ваша шхуна, капитан!
- А Артур Пим?.. Дирк Петерс?..
- Он виделся с ними.
- Спрашивал ли он, что с ними стало?
- А как же! Я сообщил ему о смерти Артура Пима, которого он назвал безрассудным смельчаком, способным на безумнейшие предприятия.
- Скажите лучше - безумцем, опасным безумцем, мистер Джорлинг! Разве не он увлек моего несчастного брата в эту гибельную экспедицию?
- Похоже на то…
- Разве можно это забыть! - в сердцах воскликнул Лен Гай.
- Этот Гласс, - снова заговорил я, - знал также Паттерсона…
- Это был прекрасный моряк, мистер Джорлинг, с горячим сердцем, не ведающий страха. У Паттерсона не было врагов - одни друзья. Он был предан моему брату душой и телом…
- Джэм Уэст предан вам не меньше, капитан!
- Ну почему же мы нашли несчастного Паттерсона на льдине уже мертвым!..
- Хуже было бы, не найди мы его совсем, - заметил я.
- Да, мистер Джорлинг, - согласился капитан. - Знает ли Гласс, где находятся сейчас люди со злополучной "Джейн"?
- Знает от меня, капитан. Я рассказал ему также о вашем намерении идти на их поиски.
Я счел излишним рассказывать ему об удивлении, которое вызвал у Гласса отказ капитана нанести ему визит.
Направляя разговор в новое русло, Лен Гай спросил меня:
- Мистер Джорлинг, верите ли вы теперь в абсолютную точность дневника Артура Пима?
- Думаю, - отвечал я, - что верить ему можно лишь с оговорками, учитывая, каким необычным человеком он был - по крайней мере с осторожностью подходить к описанию явлений, замеченных в море за островом Тсалал. Кроме того, Артур Пим определенно ошибся, похоронив Уильяма Гая и его спутников под рухнувшим холмом близ деревни Клок-Клок!
- Но он не утверждает этого, мистер Джорлинг! - возразил капитан. - Он лишь пишет, что Дирк Петерс и он разгадали тайну землетрясения. А так как холм целиком сполз в пропасть, ему и в голову не пришло усомниться в судьбе моего брага и его людей. Поэтому он решил, что они с Дирком Петерсом - единственные оставшиеся в живых белые люди на острове Тсалал… Он говорит только это и ничего больше. Это лишь предположение - согласитесь, весьма близкое к действительности, но только предположение…
- Согласен, капитан.
- Теперь же благодаря блокноту Паттерсона в наши руки попало подтверждение того, что мой брат и пятеро его спутников избежали гибели…
- Конечно, капитан. Но их дальнейшая судьба - захвачены ли они туземцами Тсалала, превратившими их в невольников, или живут на свободе, - записки Паттерсона не говорят ничего ни об этом, ни о том, как сам он оказался столь далеко от них…
- Мы узнаем все это, мистер Джорлинг! Да, узнаем! Главное - мы теперь уверены, что мой брат и шестеро его моряков были живы по крайней мере четыре месяца назад и находились где-то на острове Тсалал. Речь идет уже не о романе Эдгара По, а о записках Паттерсона…
- Капитан, - решился я наконец. - Разрешите мне остаться с вами до конца экспедиции "Халбрейн" в антарктические моря!
Капитан Лен Гай пронзил меня взглядом, острым, как заточенный клинок. Мое предложение не удивило его. В ответ я услыхал:
- С радостью!
Глава IX
СНАРЯЖЕНИЕ "ХАЛБРЕЙН"
Начертите прямоугольник, протянувшийся с востока на запад на шестьдесят пять лье и на сорок - с севера на юг, поместите в него два крупных острова и сотню крохотных, располагающихся между 60°51' и 64°36' западной долготы и между 51° и 52°45' южной широты - и вы получите архипелаг, носящий название Фолклендских, или Мальвинских, островов, расположенный в трехстах милях от Магелланова пролива, образуя как бы аванпост двух великих океанов - Атлантического и Тихого.
Архипелаг был открыт в 1592 году Джоном Дэвисом, уже в 1593 году сюда заплывал пират Хокинс, имя же дал ему в 1689 году Стронг - все они были англичанами.
Спустя столетие французы, лишившиеся своих поселений в Канаде, попытались основать на архипелаге колонию, которая снабжала бы всем необходимым их корабли, бороздящие Тихий океан. А так как большинство из них были морскими разбойниками родом из Сен-Мало, то они дали островам имя Мальвинских, которое прижилось вместе с названием "Фолкленды". Колонию заложил их соотечественник Бугенвиль, доставивший сюда в 1763 году двадцать семь человек, в том числе пять женщин; уже через десять месяцев число колонистов достигло ста пятидесяти. Процветание колонии немедленно вызвало притязания со стороны Великобритании. Адмиралтейство поспешило направить сюда корабли "Тамар" и "Дофин" под водительством майора Байрона. В 1766 году англичане взяли было курс на Фолкленды, но ограничились обследованием острова на западе, где расположен теперь Порт-Эгмонт, после чего проследовали дальше, в южные моря.
Французская колония просуществовала недолго. На острова поспешили предъявить права испанцы, которым их еще раньше обещал папа римский. Правительство Людовика XV решило уступить острова, удовлетворившись денежным возмещением, и уже в 1767 году Бугенвиль передал Фолклендские острова посланникам испанского короля. Испанцы, в свою очередь, в 1833 году были изгнаны англичанами. К тому моменту, когда наша шхуна 16 октября приблизилась к Порт-Эгмонту, острова уже шесть лет составляли часть британских владений в Южной Атлантике.
Два крупных острова названы по их взаимному расположению Восточным Фолклендом, или Соледад, и Западным Фолклендом. На северной оконечности последнего и расположен Порт-Эгмонт. "Халбрейн" бросила якорь в этом порту.
Капитан предоставил экипажу двенадцатичасовой отдых: со следующего дня предстояло заняться тщательным осмотром корпуса и оснастки, ведь судно ожидало длительное плавание в антарктических водах. Капитан Лен Гай сошел на берег, чтобы встретиться с губернатором островов, назначаемым королевой, и обсудить с ним спешное снабжение судна необходимыми припасами. Капитан был готов понести немалые расходы, ибо излишняя экономия могла привести экспедицию к провалу. Я был готов помочь ему содержимым своего кошелька и считал своим долгом принять участие в расходах на подготовку экспедиции.