Пикунов неторопливо рассказал, что за прошедший месяц его группа совершила две удачные диверсии на железной дороге, установила связь с медицинской сестрой бобруйского фашистского госпиталя Анастасией Игнатьевной Михневич, вышла на связь с официантками столовой фашистского аэродрома в Бобруйске Клавой и Ниной. И самое главное, через них добыла сведения о количестве самолетов, базирующихся на аэродроме, о ремонтных мастерских, об обслуживающем персонале.
"Молодец", - подумал Рабцевич, с интересом слушая Пикунова. Уже собирался поблагодарить Михаила, как вдруг он стал рассказывать о своей последней вылазке с бойцами Шахно и Пархоменко на станцию Татарка, чтобы расправиться с предателем.
Они удачно миновали казарму фашистского гарнизона, подошли к хате. И все бы хорошо, не залай пес. Поднялась тревога, пришлось поспешно уходить.
Лицо у Рабцевича сделалось каменным, неприятным холодком блеснули глаза.
- Мальчишка, - сказал глухо, - в войну играешь…
Александру Марковичу было трудно дышать. Он расстегнул ворот гимнастерки. У него в памяти был еще свеж случай, когда Пикунов днем со своей группой пришел в деревню Замен Рынья и на виду у крестьян разоружил полицейских. Благодаря счастливой случайности все обошлось благополучно - полицейские поначалу приняли его за свое начальство. Впоследствии полицаи этой деревни доказали, на что они способны. Они устроили засаду на группу Игнатова, возвращавшуюся с задания. И только выдержка командира, его боевой опыт спасли группу от разгрома. Но в этом бою Игнатов потерял своего верного друга и помощника Ивана Ивановича Шинкевича. Было это всего несколько дней назад.
- Вот что, Михаил, последний раз тебя предупреждаю. - Рабцевич встал, взял с печки кисет.
Пикунов побледнел. Под столом, словно близкая автоматная очередь, хрустнули пальцы его рук, сжатых в один большой кулак.
Михаил хотел что-то сказать, но не успел. В сенях скрипнули половицы, потом постучали в дверь.
- Кто там? - спросил Рабцевич. Ему сделалось неприятно оттого, что кто-то мог подслушивать.
В комнату робко втиснулся Процанов.
- Что, всех бойцов распределил? - вопросом встретил хозяйственника Рабцевич.
- Всех, товарищ Игорь.
Рабцевич посмотрел на все еще бледного Пикунова, с болью ощутил его недружелюбность.
- А как у тебя, Федор Федорович, обстоят дела с баней? - спросил он Процанова.
- Да что с ней может быть? - удивился хозяйственник. - Стоит…
- Затопили?
- Так у нас сегодня, товарищ Игорь, не банный день. - Все еще не понимая вопроса командира, Процанов развел свои длинные жилистые руки.
- Не банный, говоришь? - сдержанно повторил Рабцевич. - Сам не мог додуматься, что бойцы не из теплых хат пришли, - из леса и что для них сейчас нет ничего важнее горячего пара?.. Так вот, - сказал он тихо, но удивительно ясно выговаривая не только каждое слово, каждую букву, - сейчас же наладь баню и, когда бойцы помоются, доложишь.
- Слушаюсь, - нахохлился Процанов. - Можно идти?
За старшиной мягко закрылась дверь, затих за калиткой деревянный стук задубевших на холоде и не успевших отойти в хате кирзовых сапог, а Рабцевич еще не скоро нашел, что сказать Пикунову.
- Ладно, Михаил, - наконец промолвил он примирительно, - иди готовь людей в баню.
Пикунов облегченно вздохнул, улыбнулся всегдашней своей доброй улыбкой.
- Но прошу тебя, Миша, без нужды не лезь в омут головой, ты же чекист и знаешь, что врага умом и хитростью одолевать следует…
Через два дня Пикунов с группой вновь ушел на свою базу.
Поход Линке затянулся. Уже пришел радист Глушков с рацией и дружеским письмом от Ваупшасова, а Линке все не было. Рабцевич забеспокоился…
Линке возвратился лишь в начале марта. Оказалось, он по пути заглянул к Пикунову. Там провел с бойцами и населением окрестных деревень несколько бесед о положении на фронтах и даже сходил с группой на диверсионную операцию. Потом встретился с Федором Михайловичем Языковичем, секретарем Полесского обкома, уполномоченным ЦК КП(б) Белоруссии для дальнейшего развертывания партизанского движения и подпольной работы в Полесье. Теперь отряду необходимо поддерживать связь не только с Минским обкомом, но и с Языковичем, который вскоре после своего прибытия создал штаб партизанского соединения Полесья. Для Рабцевича эта встреча была очень важной. Многие вопросы по координации действий разведывательно-диверсионных групп (и прежде всего - вопросы партийной жизни, ведения агитационно-массовой работы среди населения) согласовывались с подпольными партийными органами. С ними решались и различные хозяйственные вопросы: размещение отряда, групп, обеспечение продовольствием… Кроме того, подпольные партийные органы постоянно информировали отряд о пленуме ЦК КП(б) Белоруссии, совещаниях руководителей соединений и отрядов, проходивших в Москве.
Ф. М. Языкович обещал Линке в ближайшее время побывать в деревне Рожанов. Выполнить свое обещание Языкович не успел. Во время проведения одной из дерзких диверсионных операций на железной дороге Брест - Гомель он погиб. Однако созданный им подпольный обком Полесской области, утвержденный в апреле 1943 года ЦК КП(б) Белоруссии, продолжал действовать…
Закончив свой рассказ, комиссар решил закурить. Он достал аккуратно разрезанную на дольки газету.
Рабцевич пододвинул ему свой кисет.
- Э-э, нет! - Линке улыбнулся.
- Почему?
- После твоего табака мое горло на ленточки рвется.
Посмеялись.
Рабцевич посмотрел на Линке, и по его глазам почувствовал, что комиссар намеревается еще что-то сказать, но, очевидно, не знает, с чего начать.
- Ты все сказал?
- Да нет, Игорь, не все… Пикунов женится.
- Что? - Рабцевич изумленно откинул голову. - Как?
- А как женятся? Конечно, со свадьбой…
- А ты что?
- А что я? Война, она ведь свадеб не отменяет. - Однако, видя, что известие ошеломило командира, добавил: - Вообще-то я попросил, чтобы он немного со свадьбой обождал, ну… до возвращения на базу. Я обещал, что мы в отряде справим ему свадьбу.
Рабцевич бросил в печку прижегший пальцы окурок.
- Доконает меня этот мальчишка, право, доконает.
Рабцевич решил в ближайшие дни побывать на базе у Пикунова, проверить, как у него дела, и заодно поговорить по душам. Но Пикунов, словно предчувствуя намерение командира, сам пожаловал в Рожанов - в группе кончились боеприпасы. Поговорить сразу с ним Рабцевичу не удалось. Пришел Игнатов со своей группой. А тут еще радиограмма из Центра поступила:
"Игорю! В ночь с 17 на 18 марта к вам будет выброшена группа старшего лейтенанта Бочерикова. Встречайте. Фомич".
Пришлось организовать встречу.
Группа спустилась с парашютами на поле за деревней. В ней было одиннадцать человек. Только распределили бойцов по хатам, как из Центра последовала новая радиограмма - о высылке еще одной боевой группы, под командованием сержанта Ежова. И на этот раз прилетело одиннадцать человек. А всего - двадцать два бойца. Двое - Бочериков и Ивченко - были коммунистами, остальные комсомольцами.
- Хорошее пополнение, - говорил Линке. - Теперь, Игорь, нам надо создавать в отряде комсомольскую организацию.