Кивком головы отпустив курьера, Хейендопф отодвинул в сторону бумаги и склонился к Сомову.
– Чем я могу быть полезен, не в общем плане, а конкретно? – спросил он деловито, когда они остались с глазу на глаз.
– Пока ничем! Надо прежде ознакомиться с людьми и обстановкой.
– Но я не люблю получать деньги даром, – возразил Хейендопф. – Что же касается людей, я могу дать исчерпывающую характеристику – сброд. Признаюсь, чем скорее я от него избавлюсь, тем спокойнее будет у меня на душе. Как-никак, а я тоже рискую, если не головой, то положением. Вы с первого же дня повели себя странно. Вместо того чтобы завоевать благосклонность вожака, столковаться с ним, вы… Нет, никак не могу похвалить вас за стычку с Протопоповым!
– Прежде чем вывезти группу, я должен раскрыть советского агента, который надёжно в ней замаскировался. Не забывайте об этом! Моя драка с Протопоповым первый шаг к тому!
– Выходит, вы нарочно спровоцировали её?
– Я рассчитывал только на ссору, но обстоятельства решили за меня! Теперь дичь сама пойдёт на приманку, которой я для неё являюсь!
– Вы не боитесь, что Протопопов вас… того… Хейендопф сделал красноречивый жест рукой, – устранит, мягко говоря.
– Это уже ваша забота – побеспокоиться о моей безопасности!
– Я не могу вам её гарантировать! Троих, которые только обмолвились о возвращении, Протопопов отправил на тот свет… Один умер от каких-то "колик", другой якобы спьяну вывалился из окна, ещё один скончался от внутреннего кровоизлияния.
– Мистер Хейендопф, – голос Сомова звучал холодно и властно. – Вы заместитель коменданта лагеря, и вмешиваться в ваши служебные дела я не имею права. Но я вправе требовать, чтобы вы всячески способствовали выполнению возложенной на меня миссии. Надеюсь, понятно, что заключённый с вами договор считается нарушенным, если со мной что-либо случится? Именно эти переводы от тётушки Рози достаточно красноречивые документы, чтобы скомпрометировать вас?
Хейендопф побледнел, в глазах промелькнул испуг.
– Я, конечно, приму все меры, но… не могу же я всё предвидеть… Бывают такие стечения обстоятельств, когда… Чёрт побери, ну и влип же я!
– Не очень, если хорошенечко обмозговать! У вас в руках власть, надо пользоваться ею разумно! Именно за это мы и платим вам деньги. Кстати, мне поручено передать вам, что в случае успеха вы получите пять тысяч долларов премиальных.
Хейендопф свистнул.
– Неплохо! Они не скупы, ваши парни!
– Мистер Думбрайт звонил вам?
– Полчаса назад! Приказал передать, чтобы вы ежедневно через меня информировали его о ходе дела. Думбрайта беспокоят сведения, полученные в городской военной комендатуре.
– Какие именно?
– Вчера снова пришёл письменный протест советской комиссии по репатриации. Они настаивают на своём утверждении, что ваше командование сознательно прячет группу бывших власовских офицеров. И если первое заявление было необоснованным, то теперь точно указано, что наша группа содержится в районе Мюнхена. Таким образом…
– Вы хотите сказать, что может быть получено третье письмо-протест, в котором уже точно будет указан адрес и фамилии?
– Боюсь, что это может случиться.
– Кто из группы Протопопова имеет связь с городом?
– Выход за ворота лагеря строго воспрещён.
– Переписка разрешена?
– Нет.
– Кто-нибудь из власовцев встречается с людьми, бывающими в городе?
– Тоже нет.
– У кого хранится список группы?
– У меня и Протопопова. Но сегодня утром я приказал сменить фамилии на прозвища. С завтрашнего дня даже в частных беседах все будут обращаться друг к другу согласно приказу.
– Боюсь, что поздно!
– Возможно. Единственный выход – скорейшая эвакуация группы.
– А вместе с нею и того, кто только и мечтает о связи с советскими властями? Ведь он может провалить всё дело!
– Вы правы… К сожалению, правы… И всё же надо поторопиться.
– А я, кажется, не теряю времени.
– Вы о Протопопове? – Хейендопф рассмеялся. Теперь, когда я понял, в чём дело… Да. Здорово у вас получилось! Я прямо в восторге! Люблю парней, которые умеют драться!
– Я думал, вы больше интересуетесь искусством!
– Вы об этом? – Хейендопф брезгливо поморщился, кивнув на бронзовую скульптуру фавна, стоящую на краешке стола. – У меня уже в печёнках весь этот хлам, меня тошнит от него. Так бы и выбросил всё на свалку.
– Тогда я ничего не понимаю!
– Спрос! Проклятый спрос! У нас все прямо с ума посходили – подавай им всяческую старину! Как же тут не воспользоваться ситуацией? Появился шанс чего-то достичь – не зевай! Не брезгуй! Если у тебя маленькая ремонтная мастерская, неоплаченные счета, жена, которая надувает хорошенькие губки, потому что ты не можешь купить ей манто из настоящей норки, – подбирать бизнес по вкусу не приходится.
Хейендопф так искренне жаловался на обстоятельства, заставившие его взяться за немилый сердцу бизнес, что Сомову стало смешно и противно. И вместе с тем он почувствовал облегчение. Чтобы получить пять тысяч долларов премии, такой не побрезгует ничем на свете, не пощадит ни сил, ни времени, только бы как можно скорее и с наименьшим для себя риском достичь цели.
Действительно, воцарившееся вслед за тем молчание не было обычной паузой в разговоре. По всему видно: заместитель начальника лагеря сосредоточенно обдумывал, как приняться за дело, чтобы поскорее его завершить.
– Хорошо! Безопасность я вам гарантирую! Ручаюсь! – сказал он уверенно. – Инсценирую следствие по делу тех троих, которых он поторопился убрать, и так его прикручу, что Протопопов сам станет вашим ангелом-хранителем.
– Это значительно упростит и облегчит мне работу.
– Чем ещё могу быть полезен? Конечно, вам понадобится список всех, кого вам надлежит вывезти. Я уже приказал…
– Упаси боже, никакого списка! Зачем иметь при себе такой компрометирующий документ? Относительно этого мы с Думбрайтом придерживаемся одного мнения. Но с анкетными данными и характеристикой каждого члена группы я хотел бы ознакомиться. Это поможет в поисках. Вы не возражаете, если я просмотрю их сегодня?
– Каждый час нашего промедления – выигрыш во времени для красных. Останемся тогда оба в дураках. Стоит им предъявить список… достаточно даже того, чтобы он к ним попал. Тьфу! Ну и повезло же мне! Им, конечно, легко загребать жар чужими руками, а в случае чего – отвечать мне…
– Кому им?
Поняв, что у него вырвалось неосторожное слово, чуть бросившее тень на его высшее начальство, Хейендопф с преувеличенной сосредоточенностью стал возиться с сейфом.
– Вот! – сказал он наконец, кладя на стол обычную канцелярскую папку. – Начнём по алфавиту?
– Конечно. Так мы по крайней мере никого не пропустим. С вашего разрешения я запишу некоторые интересующие меня сведения. Я неплохой стенографист, и мои записи не задержат вас. Потом я, конечно, их уничтожу. Или передам вам…
"Анохин, Павел Яковлевич, – прочитал Хейендопф, – тысяча девятьсот шестого года рождения, уроженец села Марковка, Курской области. Был завснабом артели "Кожгалантерея" в городе Орле. Беспартийный. Осуждён на пять лет за подделку финансовосчетных документов. В армию Власова поступил в 1943 году. Быстро продвинулся по службе от рядового до старшего лейтенанта. Близких родственников на территории России не имеет. Любит широко пожить. К советской власти относится резко отрицательно".
"Антоненко, Василий Сидорович, тысяча девятьсот двадцать третьего года рождения. Уроженец села Солоне, Днепропетровской области. Там же работал старшим механиком тракторно-ремонтной мастерской. Родители в своё время раскулачены. Сам репрессиям со стороны советской власти не подвергался. В армию Власова завербован в лагере для военнопленных. Войну закончил в чине капитана. За храбрость, проявленную в боях, немецким командованием награждён орденом Железного Креста второй степени и медалями. На территории России остались жена и сын, об их судьбе он ничего не знает, да и не интересуется. Категорически возражает против возвращения в Советский Союз".
"Сорокин…"
Сомов внимательно вслушивался в чтение Хейендопфа, иногда останавливал, иногда удовлетворённо хмыкал, просил повторить. Вскоре заместитель начальника лагеря стал откровенно зевать.
– Может, продолжим завтра? – спросил он, закинув руки за голову и потягиваясь всем телом. – Вчера, знаете ли, подцепил в кабаре эдакую курочку – она так настойчиво вокруг меня увивалась, что… Короче, заснули мы только около пяти, а в семь я должен был вернуться в казарму. К слову сказать, без гроша в кармане…
– Я могу одолжить вам в счёт премии сотню долларов…
– Э, нет! Никаких долгов! Иначе я вернусь домой с тем, с чем ушёл.
– А как же курочка?
– Пусть убирается ко всем чертям! Пусть ищет других дураков, кого-нибудь из тех, у кого текущий счёт в банке, а за спиной состоятельный папочка… Так отложим до завтра?
– Дайте я быстренько просмотрю список, а завтра вы дадите короткую характеристику на каждого. Того, что есть здесь, явно недостаточно.
– О, пожалуйста! А я пока ознакомлюсь с тезисами доклада сегодняшнего лектора. Черт бы его побрал вместе с его лекцией!
– Вас даже посещают лекторы?
– Все для этого сброда. Какой-то капитан Бломберг, будто бы бежавший из русского плена.
– Выходит, связь между власовцами и внешним миром всё-таки существует?
– Будьте спокойны: этот тип в десяти водах мыт-перемыт. И поёт словно по нотам. Вечером сами услышите.