– В феврале 1916 года немецкая разведка послала в Россию одного из лучших своих агентов – Альфреда фон Бенсберга. А надо сказать, что этот фон Бенсберг за два года войны четыре раза уже побывал в России и счастливо возвратился домой. Это была, как говорят теперь, восходящая звезда на небосводе кайзеровской разведки. Тогда ему было, кажется, за тридцать. Так вот, на сей раз он прибыл в Прибалтику с документами богатого купца из Сибири, получив задание любой ценой достать план прохода через минные поля в Ирбенском проливе. Немцы знали, наши крейсеры проходят через весь пролив, а все старания немцев проскользнуть по проливу в Рижский залив были тщетны.
В то время штаб русского военно-морского соединения, которое базировалось в Рижском заливе, находился в Пярну. Естественно, что немецкий разведчик прибыл именно туда. Поселился он в лучшей гостинице и зажил на широкую ногу, как и положено богачу. Весь день занимался купеческими делами, а вечером балы, рестораны. Там он познакомился с молодой красивой вдовой, муж которой год назад погиб на войне.
Вдова уже сняла траур и стала выезжать в свет. И где бы она ни появлялась, везде возле неё увивался влюблённый купчик. Он окружал её постоянным вниманием, посылал цветы, дорогие подарки, в общем вы сами знаете, как ведут себя в подобных случаях влюблённые мужчины. Но Елена Дмитриевна, – так звали молодую женщину, – очень сдержанно относилась к новому поклоннику. Дело в том, что у неё был жених, молодой красавец, капитан второго ранга, работавший в штабе соединения. Вы, верно, уже догадались, что именно на него, а не на вдову нацелился псевдокупец. Но как-то так получалось, что познакомиться с капитаном он не мог. Тот был перегружен работой в штабе – ведь шла война! – и мог уделять Елене Дмитриевне считанные часы. В такие дни она запиралась у себя в особняке и никого больше не принимала. И выходило так: когда у Елены Дмитриевны приём – нет капитана, если есть капитан – нет приёма.
А время торопило. В Берлине не хотели, не могли больше ждать. Тогда Альфред Бенсберг решил ускорить ход событий. Он установил наблюдение за особняком молодой женщины и однажды, когда капитан пришёл к ней, полчаса прождав на крыльце, тоже позвонил. Раз, другой, третий… Наконец горничная открыла дверь и, получив от позднего посетителя достаточно крупную купюру, не очень уверенно пригласила его в гостиную.
– Подождите, Елена Дмитриевна сейчас занята.
Альфреду пришлось ждать довольно долго. Он уже начал нервничать, предчувствуя, что и на сей раз ему не удастся познакомиться с капитаном: в гостиную доносились отголоски довольно бурного объяснения. Слов нельзя было разобрать, но беседа велась на верхних регистрах, как говорят музыканты.
– Я полрюмочки, – прервал рассказ Воронов, что-то в горле пересохло.
Он наскоро выпил и продолжал:
– Но всё на свете кончается, даже бурные ссоры. И, наконец, Елена Дмитриевна вошла в гостиную. Но в каком виде! Бледная, с опухшими от слёз глазами. Как всегда в таких случаях, влюблённый спросил о здоровье, молодая женщина сослалась на головную боль. Разговор не клеился. А закончилось всё тем, что Елена Дмитриевна не выдержала и разрыдалась.
– Вы теперь мой единственный друг, – с тоской вырвалось у неё.
Слово за слово, она поведала ему своё горе: за первого мужа её выдали насильно, она не была счастлива, и в браке единственным её утешением была догадка о нежной, почтительной любви помощника мужа по службе. Она отвечала ему ровной благодарной приязнью. Но оставшись одинокой, полюбила Сергея Викторовича. Они обручились. Впервые Елена Дмитриевна узнала, что такое любовь и счастье. Но сегодня утренняя почта принесла анонимное письмо. Выяснилось – Сергей Викторович женат, у него двое детей. Она вначале сама не поверила, вызвала Сергея с работы. Он пришёл прямо из штаба. Прочитав письмо, очень разволновался, просил прощения, уверял, что давно не живёт с женой и, лишь жалея детей, не выхлопотал официального развода. Понятно, Елена Дмитриевна выгнала капитана. Он ушёл так поспешно, что даже портфель забыл.
Упоминание о портфеле пронзило Бенсберга, словно электрическим током. Он уже видел его: элегантный, кожаный, с блестящими застёжками, с сафьяновым нутром, что таит в себе – нет, не тайну, которой надо овладеть, на это нечего даже надеяться, а хоть частичку этой тайны, намёк на неё, какой-нибудь компрометирующий документ, который можно будет использовать для шантажа.
Альфред старался вызвать чувство обиды у оскорблённой женщины, пробудить в её душе жажду мести.
– Это непорядочность, которую нельзя простить. Потому и развелось так много мерзости вокруг, что все мирятся с ней. Раньше человека, нарушившего правила чести, вызывали на дуэль. Теперь с ним в лучшем случае не здороваются, – возмущался купчик. И вы простите вашего капитана, стоит ему сегодня или завтра зайти за портфелем. Сердце любящей женщины не камень.
– Никогда, ни за что на свете не прощу! Прикажу вообще не пускать!
– Но ведь ему нужен портфель. Возможно, в нём служебные материалы. Я уверен – капитан ещё сегодня опомнится и прибежит за ним.
– Да, да, непременно прибежит. Чтобы выкроить время для свиданья со мной, он часто берет с собой какие-то документы и работает дома. Это запрещено, но так он поступает ради меня, чтобы мы чаще могли видеться. Боже мой, умоляю вас, не оставляйте меня одну! Я не могу, я не хочу с ним встречаться!
– Самое простое – это сейчас же отослать портфель… Ваша горничная ещё не спит?
– Я её кликну.
– Погодите… Удобно ли поручать это прислуге?.. Они народ любопытный, бесцеремонный, а в портфеле, кроме документов, могут оказаться и личные письма. Ваши, к примеру. От жены. Ещё от какой-либо женщины, которую он тоже обманул. Из-за чрезмерного любопытства полуграмотной горняшки, которая толком и не разберётся в прочитанном, станут трепать ваше имя в лакейских, кухнях и передних. Я советовал бы вам проверить содержимое портфеля.
Это почти точный диалог между Еленой Дмитриевной и псевдокупцом. Как видите, намекая на письма от возможных соперниц, он метил в самое больное место любящей женщины.
Затем события разворачивались так. Елена Дмитриевна вскочила и выбежала из комнаты. Через минуту она вернулась с портфелем в руках и лихорадочно принялась в нём рыться. Но руки плохо слушались её, глаза ничего не видели. Не в силах побороть волнение и стыд от того, что она, как воровка, копается в чужих вещах, молодая женщина с отвращением швырнула злополучный портфель на диван.
– Нет, не могу! – простонала она. – Я веду себя, как горничная, о которой вы только что говорили. Лучше уже передать портфель из рук в руки.
– Я не хочу быть навязчивым… Но если вы доверяете мне эту неприятную миссию, – робко, заикаясь, пробормотал влюблённый купчик, – то я… почту это за честь и доказательство вашей приязни… вы ведь знаете, ради вас я готов на значительно большее…
– Я буду вам бесконечно благодарна! – искренне вырвалось у Елены Дмитриевны.
Она взяла листок бумаги, написала адрес и протянула Бенсбергу. На секунду её печальные глаза повеселели, и в них блеснули лукавые огоньки.
– Это будет моей маленькой местью, – сказала она с горькой улыбкой. – Он очень ревнив и терпеть вас не может…
– Надо ли говорить вам, друг мой, – продолжал Воронов, – что к себе в гостиницу Бенсберг не шёл, а летел. Вы можете представить и то, какова была его радость, когда среди всякого канцелярского мусора он нашёл пакет с надписью "совершенно секретно", а в нём копию плана минных полей в Ирбенском проливе… И, конечно, вы уже догадались, что через каких-нибудь десять минут, а возможно, и меньше, влюблённого купчика не было в Пярну. А через несколько дней в одном из самых фешенебельных ресторанов Берлина Альфред Бенсберг устроил пышный банкет для своих приятелей и друзей. Колоссальное вознаграждение, полученное Бенсбергом от разведки и военно-морского ведомства за выполненное поручение, позволяло быть щедрым.
На этом же банкете Альфреда арестовали.
– Арестовали? – удивился Фред.
– Да… А причиной было вот что: когда корабли немецкого военного флота, руководствуясь только что полученной картой минных полей, двинулись через Ирбенский пролив, чтобы пройти в залив, многие суда подорвались на минах именно в тех местах, где на карте их не было… Затонул даже крейсер "Вильгельм".
Альфреда Бенсберга судил военный суд. Где и когда его будут судить, знало лишь трое или четверо доверенных лиц. Однако в день первого заседания суда на имя председателя почта доставила из Швейцарии письмо. Цитирую на память, оно до сих пор у меня перед глазами:
"Господин председатель! В гибели третьей имперской немецкой эскадры в водах Ирбенского пролива виновен не разведчик Альфред фон Бенсберг, известный под кличкой "Клюг", а немецкий генштаб, который игнорировал наличие русской контрразведки, когда планировал операцию. Это послужит вам уроком в дальнейшем. Я буду очень огорчена, если моего коллегу и хорошо воспитанного человека Альфреда фон Бенсберга незаслуженно сурово покарают. Он изо всех сил стремился выполнить задание. Елена Дмитриевна".
Воронов налил одну за другой две рюмки и жадно выпил.
– Капитаном второго ранга были вы, генерал? – спросил Фред.
С минуту Воронов осоловело глядел на собеседника.
– Я этого не говорил… А вообще…
Были когда-то и мы рысаками
И кучеров мы имели лихих…
неожиданно свежим для своих лет голосом пропел Воронов. – Понимаете, я того… перебрал. Когда шёл к вам, уже клюкнул. И у этого стола перехватил маленько… Стар становлюсь. Пьянею…
– Это в ваши годы опасно!