– С вашего разрешения я передам её Нунке.
– Как хотите…
До аэродрома незнакомец не произнёс больше ни слова. Фред тоже мрачно молчал. С ним обошлись не слишком-то учтиво, и он не скрывал, насколько сильно это его задело.
На этот раз дорога на аэродром показалась Фреду значительно короче. Он удивился, что машина остановилась так быстро. Но впереди виднелись крылья самолётов, угадывалось лётное поле.
Здоровенный шофёр взял под мышку свёрнутый, но не очень тщательно зашитый гобелен и оглянулся, ожидая приказа владельца машины.
– Не выпускать из рук до самого самолёта! – коротко приказал тот.
– Это меня или гобелен? – насмешливо спросил Фред, хотя понимал: с документами надо быть осторожным.
Незнакомец прищурился.
– А знаете, вы мне нравитесь!
– Тогда, может, скажете, куда делся Браун?
– Если вы думали сказать последнее слово у его гроба, то опоздали, – ответил незнакомец.
Ворон без гнезда
На следующий день он проснулся поздно. Было воскресенье, и сигнал побудки, который всегда громко разносился по всей территории школы, сегодня не прозвучал. Да и устал вчера Фред так, что всё равно его не услышал бы.
Завтрак уже ждал его на столе. Очевидно, в честь праздника рядом с тарелками и закрытыми судками стоял маленький графин с коньяком. Взглянув на этот "натюрморт", Фред почувствовал, что здорово проголодался. Ведь на протяжении прошедшего дня он почти ничего не ел, а вернувшись в школу, даже не подумал об ужине.
Наскоро проделав несколько гимнастических упражнений и приняв душ, Фред в одной пижаме сел за стол и с удовольствием оглядел кушанья. Ого, как сегодня угощают! Многовато даже при его аппетите: селёдка, варёные яйца, ветчина, куриная ножка с рисовым гарниром… и, конечно, термос с неизменным чёрным кофе.
Но только Фред взялся за вилку, в дверь постучали, и на пороге появилась плотная фигура человека, которого Фред встретил на веранде и который смешно представился Вороновым, Вороном или генералом.
– Вы, молодой человек, конечно, удивлены, что я пришёл к вам в воскресенье и вдобавок без приглашения? Но вы ещё больше удивитесь, увидев вот это!
Воронов вынул из брючного кармана бутылку, завёрнутую в бумагу, не спеша развернул её и торжественно, точно вручая хозяину необычайно приятный подарок, поставил на стол. Поставил так, чтобы Фред сразу смог увидеть этикетку.
– "Русская смирновская водка", – вслух прочитал Фред и с удивлением взглянул на Воронова. – Что-то не слышал о такой!
– Нет, нет, вы прочитайте написанное мелким шрифтом, – настаивал Воронов, довольный признанием Фреда, что тот даже не слыхал о существовании такой водки.
– "Поставщик двора его императорского величества", – читал Шульц дальше.
– Вот в этом-то, батенька мой, и вся заковыка! Поставщик двора! Это вам не на Хитром рынке и не в Охотном ряду торговать!
– Вы что, храните бутылку с дореволюционных времён? – с деланной наивностью спросил Фред.
Воронов расхохотался. Он упал на стул у стола, и его огромный живот затрясся так, словно генерала трепала жестокая лихорадка.
– Ха-ха! Вот это сказал – храню с дореволюционных времён! Ха-ха-ха! Да вы, батенька, поглядите на мой нос! Это же вывеска! Самая лаконичная характеристика! Танталовы муки мелочь в сравнении с тем, что мне довелось пережить, откладывая вчера вечером для вас эту бутылку. Даже ночью просыпался! А вы "с дореволюционных времён"… Это ведь из Англии! Поставщик Смирнов эмигрировал туда и открыл в Англии водочный завод. Славится! Лучшей водки, чем "смирновская", во всём мире не сыщете.
– А "московская"?
– Пробовал! Хороша, ничего не скажешь! Но кто привык к "смирновской", другой пить не станет.
– Тогда давайте позавтракаем вместе! Прошу!
Воронов поднялся, приблизился к домофону и позвонил:
– Это Воронов! Мой завтрак принесите в тринадцатый бокс, – приказал он кому-то и, положив трубку, поинтересовался: – В спальне тоже есть аппарат?
Фред утвердительно кивнул головой.
Воронов молча вытащил вилку домофона из штепселя, прошёл в спальню и сделал то же самое.
– Когда аппарат выключен, чувствуешь себя свободнее, – пояснил он, вернувшись в столовую.
– Меня предупредили, что выключать домофон запрещено.
– Э! Я преподаватель и имею право… – Генерал отёр ладонью пот, обильно выступивший на его широком с залысинами лбу, и тяжело опустился на стул.
В дверь второй раз за это утро постучали. Пришёл денщик с завтраком для Воронова. Блюда те же, что и у хозяина комнаты, только хлеба в несколько раз больше да на маленькой тарелочке солёный огурец.
– Приготовь постель и всё, что требуется! – приказал генерал денщику.
Тот щёлкнул каблуками и вышел.
– Ведь сейчас утро, зачем вам постель? – удивился Фред.
– Каждый сам себя лучше знает! – весело подмигнул Воронов, кивнув на бутылку "смирновской" и стоящий рядом с ней внушительных размеров графин с вином – видно, утренняя порция генерала.
Воронов налил себе большую рюмку, протянул руку, чтобы налить Фреду, но вдруг остановился:
– У вас нет ничего более пристойного, чем этот напёрсток?
– Господин генерал, вообще я не охотник до водки. Но на этот раз одну маленькую рюмку выпью. Чтобы попробовать "смирновскую" и поблагодарить за такой приятный визит.
– Мне больше достанется, – откровенно обрадовался Воронов. – Будем здоровы! Хоть старая русская поговорка и гласит, что незваный гость хуже татарина, но, надеюсь, вы примете старика с открытой душой так же, как я пришёл к вам.
Провозгласив тост, Воронов залпом выпил стограммовую рюмку, поморщился, словно хлебнул отравы, понюхал хлебную корочку и надкусил огурец.
Фред тоже отпил из своего "напёрстка".
– Ну как, нравится? – поинтересовался Воронов.
– В дегустаторы водочных изделий я бы не пошёл. Коньяк лучше.
Некоторое время ели молча. Паузу нарушил Фред.
– Господин Воронов, вот вы говорите об открытой душе, то есть искренности, а меня одолели сомнения. Разве может человек, всю жизнь отдавший разведке, быть до конца искренним?
– Э-э, это вы напрасно, молодой человек! Нет на свете такой живой души, которой бы время от времени не хотелось кому-либо довериться.
– Доверяются друзьям, иногда – просто приятелям, тем, кому безоговорочно верят, тем…
Воронов горько усмехнулся:
– Вы намекаете, что мы не друзья, что вы не верите мне и поэтому надеяться на вашу искренность и дружбу мне нельзя?
– Упаси боже! Ведь я из собственного опыта знаю: друзей не ищут, они сами находятся. Но к дружбе у меня большие требования. Помните у Сервантеса: "Не так трудно умереть за друга, как найти друга, за которого стоит умереть".
– Не понимаете вы меня, Фред, или не хотите понять! Вот сейчас вы живёте в Испании. Но фактически вы среди друзей, единомышленников. Нунке, Шлитсен, не буду перечислять – все они ваши соотечественники. А я как уехал, вернее – бежал с родины в девятнадцатом году, так и скитаюсь по белу свету. Двадцать шесть лет! Вы понимаете: двадцать шесть! Больше, нежели вы вообще живёте на свете! Вам, кажется, двадцать четыре?
– Двадцать пять.
– Вот видите! Завидую. Просто завидую…
Воронов выпил вторую рюмку, снова понюхал корку и надкусил огурец.
– А не кажется ли вам, господин генерал, что мне нечего завидовать? Вы же отлично знаете – в любую минуту меня могут послать в чужую страну, и кто знает, какая ждёт меня судьба. В лучшем случае жизнь на чужбине, напряжённая, полная тревог, в худшем – девять грамм свинца и "со святыми упокой".
– Сказать, почему я завидую вам? Сейчас скажу, пока не напился как свинья.
– Охотно выслушаю.
– Вы молоды, это первое. Но вы уже, как говорят русские, "стреляный воробей" и обладаете большим опытом в нашем деле. Это два. Вы отлично владеете русским языком, знаете жизнь России. Если вас даже и пошлют туда, возможность вашего провала маловероятна, это три. И не только это. Попав в Россию, вы, как немец, хотя и будете среди чужих, но месть за разгромленную русскими Германию принесёт вам немалое утешение… Не то что я… Верите ли: во время войны слушаю советские известия, и где-то в глубине души теплится гордость – ага, мол, напоролись на русских! Это вам не Франция! Горечи такого чувства вам не испытать никогда. Это четыре. А пятое – вас вообще никуда не пошлют, а оставят преподавать в школе!..
– Боюсь, вы ошибаетесь!
Фред внимательно следил за выражением лица собеседника. Нет, кажется, ещё не пьян.
– Но, прошу, пусть это останется между нами! Сделайте вид, что вы ничего не слышали. Это я вам выдаю первый аванс на дружбу… Только вот что, не доверяйте судьбе, предательница она, как и каждая баба: сегодня кокетничает с тобой, целуется, а завтра, глядишь, вильнула хвостом и переметнулась к другому… Нет, нет, вы не смотрите на меня так. Две рюмки для Ворона всё равно, что слону ватрушка. Пол-литра в самый раз. Что сверх того – то от лукавого… И со мной в молодости судьба кокетничала. И я, казалось, когда-то держал счастье за хвост. Вырвалось! Вернее, вырвали и наподдали коленкой под зад. Так шуганули, что с Дальнего Востока до самой Франции летел. А я ведь был одним из лучших агентов разведки, а потом контрразведки, и не какой-нибудь, а русской! Вы знаете, что такое царская разведка? Одна из лучших в мире! Не верите? Хотите, я расскажу вам один случай? Даже рюмку отставлю, пока буду рассказывать. Хотите?
– Ещё бы!