- Портрет… Написан через несколько дней после его смерти. По памяти… Но похож… Так похож, - что-то подобное вздоху вырвалось из впалой груди старика. - Жак был талантливым художником…
- Кто такой этот Жак?
- Жак Мариан Дюваль - мой друг… Мы вместе с ним приехали на этот остров семьдесят с лишним лет назад.
- Простите, а кто же тогда вы?
- Меня зовут Антонио Сальватор ди Ривера. Имею сомнительную честь называться ученым хранителем того ярмарочного балагана, который ты видел наверху.
Я закусил губы. Старик внимательно следил за мной, прищурив слезящиеся глаза.
- Что тебя еще интересует?
- Все это, - я указал в глубину сумрачного зала, - откуда?
- Иди сюда, - сказал он вместо ответа.
Я взглянул еще раз на портрет в алькове и спустился по каменной лестнице в зал.
- Ты кто такой? - спросил он, когда я остановился возле него.
Я сказал.
Старик потер высохшей рукой желтый восковой лоб.
- Вспомнил, - пробормотал он, поглядывая на меня. - Читал твои статьи об Атлантическом океане… Там все вздор… Не перебивай… Вздор… Но в одном ты прав… Молодые опускания дна… Они продолжаются… Его страна, - он кивнул на портрет, - уходит на глубину…
- Не понимаю… Кто он?
- Не торопись… Его соплеменники обрабатывали эти камни… Видел руку девушки? Более совершенной руки не изваял ни один скульптор Земли за всю историю бесчисленных поколений. А орнаменты! Ты где-нибудь видел такое?..
- Нет, - признался я.
- Еще бы… Их искусство остается непревзойденным.
- Это все вы извлекли со дна океана?
Старик презрительно усмехнулся.
- Это вернул океан. Тот, кто спустится на дно… - Он умолк, не окончив фразы, и отвернулся.
- Найдет Атлантиду, - подсказал я.
- Зачем искать, - он раздраженно передернул худыми костлявыми плечами. - Она давно найдена. Она вокруг. Мы находимся в центре юго-восточной провинции. В двадцати милях к северу расположен Великий восточный порт. Отсюда их суда плавали к берегам Африки и к Средиземному морю. На склонах этой горы, превратившейся в остров, была большая обсерватория.
Он говорил так, словно видел все это собственными глазами.
- Откуда вы знаете? - не выдержал я.
Он не рассердился. Внимательно посмотрел на меня. Потом тихо заговорил, словно рассуждая сам с собой:
- Я очень стар… Доживаю последние месяцы, если не дни… Всю жизнь я посвятил одной мечте. Хотел вернуть людям утерянное звено великой цепи их истории. Надо мной издевались. Одни потому, что были умны, боялись и завидовали, другие - потому, что были глупцами. Но я поклялся ему, что не отступлю, - старик указал в альков, - и старался сдержать клятву… Здесь собрано все, что удалось собрать за семьдесят лет. О каждом из этих камней можно написать книгу… Сейчас у меня не осталось ни сил, ни денег. На родине я объявлен уголовным преступником, который украл и растратил состояние целой семьи… Своей семьи… Ты понимаешь?.. Эти камни поглотили все. И будь у меня еще больше… - он махнул рукой.
- Но почему вы не написали об этом?
- Сначала потому, что был молод и глуп. Хотел узнать больше и сразу потрясти мир открытиями… Потом, когда поумнел, знал уже так много, что… мне не поверили. Историей его страны, - он снова кивнул в сторону портрета, - хотели заниматься многие, а доказательства были только у меня. Знаешь, что сделали с моей первой рукописью? Это был научный трактат, а его издали как фантастическую повесть. Я чуть не сошел с ума. Подал в суд, и меня же объявили безумцем. Вторую книгу вообще отказались печатать. А когда я хотел издать книгу сам… у меня уже не было денег…
- Но неужели во всем мире не нашлось…
- Молчи… И твоя страна не пожелала бы иметь дела с сумасшедшим. Требовали доказательств подлинности всего, что хранится здесь. Это было кощунством. Я готов перегрызть горло тому, кто не верит, но не унижусь до доказательств, что я не лжец.
- Какие доказательства? Разве эти памятники не говорят сами за себя? Я не специалист, но…
Старик презрительно усмехнулся.
- Это видно, - пробормотал он, вытирая слезящиеся глаза грязным платком, - это-то видно… А вот те, кто понимает… им нужны доказательства! Они знают, что старый ди Ривера после смерти Жака Дюваля всю жизнь работал один. У него нет свидетелей… Он мог подделать документы, музейные книги. Он мог сам своими руками изваять все эти колонны, орнаменты, арки, ходы камнеточцев, руку девушки… Хи-ха-ха-ха…
Его визгливый смех разбудил эхо этого странного зала. Старик уже умолк и снова тер глаза платком, а смех еще звучал где-то вдали за двойным рядом каменных колонн.
Мне стало не по себе, и я подумал, что люди, называвшие его безумцем, были недалеки от истины.
- Нет, - сказал он, как-будто опять угадывая мои мысли, - нет-нет. Это все гораздо сложнее, чем ты предполагаешь… Но довольно… Мне не следовало говорить об этом… Иди!.. Пора запирать музей.
- А как же портрет, - запротестовал я. - Кто изображен на нем?
- Хочешь знать?
- Хочу.
- Я мог бы отделаться от тебя небылицей, - пробормотал ди Ривера, - или просто выгнать за назойливость… Не обижайся… Я выгнал отсюда не одного любителя чужих тайн, особенно из стаи журнальных брехунов… Ненавижу их… Этой участи не избег и достопочтенный сэр Френсис Сноудон из Королевского общества… Глупец пытался рассуждать, что здесь он видит памятники критской культуры, а не то, что здесь есть. Видел бы ты, как он улепетывал. Я вышвырнул вслед его портфель, котелок и зонтик… Но с тобой иначе: не скажу, что бы ты мне понравился. Я еще не раскусил тебя. Впрочем, пожалуй, кое-что расскажу тебе. На твоей родине о моих работах не слышали… Но ставлю условие: ты не превратишь это в занимательную басню для простаков. Во всяком случае, пока я жив. Обещаешь?..
- Вы хотите, чтобы я сохранил в тайне ваш рассказ?
- Я хочу того, что я сказал, - вспылил ди Ривера, - не превращать историю исчезнувшего народа в анекдот. Ты понял?.. То, что ты услышишь, действительно произошло. Если бы я верил в бога, я мог бы поклясться. Но я перестал верить семьдесят лет назад. К тому же я клялся только один раз в жизни. Я не требую верить мне, но настаиваю, чтобы ты обещал не издеваться над услышанным. Нельзя больше опорочить истину, как сделав из нее фантастический рассказ.
- Обещаю, что не напишу фантастического рассказа, - торжественно произнес я.
- Пока я жив, - повторил ди Ривера. - Аминь. Итак, слушай… Впрочем нет… Ступай в библиотеку, там подожди.
Он повернулся и, кряхтя, полез по лестнице в альков. Я медленно двинулся через полутемный зал. Ступив несколько шагов, осторожно оглянулся. Старик в глубокой задумчивости стоял перед портретом, не отрывая от него пристального взгляда.
Ждать мне пришлось довольно долго. Наконец послышались шаркающие шаги. Старик появился у входа в библиотеку.
- Я должен запереть входную дверь, - буркнул он, не глядя на меня. - Привратник болен, надо исполнять его обязанности… Жалкие гроши, которые зеваки платят за вход, - весь доход музея.
- А не пойти ли нам в кафе, - нерешительно предложил я.
Старик быстро оглянулся, испытующе глянул мне в глаза. Потом равнодушно сказал:
- Пойдем… Только предупреждаю… у меня… нет денег. Последние дни в музей никто не заглядывал… кроме тебя.