Потом она исчезла, эхо копыт затихло в темной арке ворот, и он только смотрел, как португальские солдаты опускают решетку и запирают внутренние створки. Он остался один – нет, не совсем один, на улице ждал Харпер, но чувствовал он себя одиноким. По крайней мере, верилось, что Тереза будет в безопасности: торговцы из Бадахоса все еще приходили, их караваны двигались на север, восток и юг, так что Терезе нужно было всего-навсего объехать город, найти такой караван и спокойно добраться в дом возле двух апельсиновых деревьев. Всего одиннадцать миль, легкая прогулка, но ему казалось, что это другой край света.
Харпер пристроился рядом с ним, лицо его было унылым:
- Извините, сэр.
- Не обращай внимания.
Сержант вздохнул:
- Я знаю, вы хотели произвести хорошее впечатление на полковника. Мне очень жаль.
- Ты не виноват. Надо было пришить ублюдка еще в конюшне.
Харпер улыбнулся:
- Ага, стоило. Хотите, я?
- Нет. Он мой, и на глазах у всех, - они прошли мимо запряженных волами повозок, загруженных лопатами, габионами и большими деревянными балками, которые станут орудийными платформами. Эльвас был переполнен всевозможными осадными материалами, не хватало только пушек: их все еще тащили по дорогам от переправы через Тежу, а с ними тащились и обещания новой бреши и новой "Отчаянной надежды".
- Сэр? – Харпер был смущен.
- Да?
- Это правда, сэр?
- Что именно?
Ирландец взглянул на Шарпа с высоты своего роста:
- У вас отняли роту, сэр? Я слышал, прибыл новый капитан, какой-то юнец из 51-го.
- Я не знаю.
- Парням это не понравится, нет, сэр.
- Парням придется просто это принять, черт возьми.
- Боже, храни Ирландию, – они прошли еще несколько шагов в молчании, поднимаясь к центру города. – Так это правда?
- Вероятно.
Харпер покачал головой, медленно и тяжело:
- Боже, храни Ирландию. Даже не верится. Поговорите с генералом?
Шарп отрицательно мотнул головой. Он думал об этом, но отверг эту идею почти сразу же. Да, когда-то он спас Веллингтону жизнь, но долг этот давно был уплачен, а генерал уже однажды производил его в капитаны. Не вина Веллингтона, что приказ не утвердили, если это было так, или что адвокат нелегально продал патент: так случалось сплошь и рядом.
- Не могу же я бегать к нему каждый раз, как во что-то влипаю, - он пожал плечами. – Будет и на нашей улице праздник, Патрик, так всегда бывает.
Недовольный Харпер громыхнул кулаком по стене, вспугнув спящую собаку:
- Не верю! Они не могут так сделать!
- Конечно, могут.
- Тогда они идиоты. – Харпер на секунду задумался: - А вы не думали о переводе?
- Куда?
- Назад в стрелковый.
- Не знаю. Ничего конкретного. В любом случае, у стрелков в строю все офицеры, даже больше.
- Значит, вы об этом думали, - кивнул сам себе Харпер. – Можете мне пообещать кое-что?
Шарп улыбнулся:
- Я даже знаю, что, и ответ будет "да".
- Видит Бог, я здесь без вас не останусь. Вернусь с вами к стрелкам. Вам обязательно нужен рядом кто-то здравомыслящий.
Когда они подошли к офицерскому дому, огромная туча погрузила Эльвас в полумрак, обещая дождь. Шарп задержался в воротах:
- Увидимся в четыре.
- Ага, сэр, надеюсь, вы будете там. – В четыре часа должен проходить смотр, полковник Уиндхэм будет знакомиться с батальоном.
Шарп кивнул:
- Я тоже надеюсь. Взаимно.
Он не знал, где разместился Уиндхэм, поэтому задержался в прихожей и заметил ряд новых начищенных киверов на столе. Выдержать сейчас большое собрание, сочувствующие взгляды приятелей-офицеров и неизбежную конфронтацию с Раймером он не мог, поэтому остался в холле, разглядывая огромное мрачное полотно с изображением священника в белой рясе, которого сжигали на костре. У солдат, подбрасывавших хворост, лица казались злыми, они явно были англичанами, а во взгляде священника сквозило всепрощение и мука. Шарп надеялся, что этому ублюдку больно.
- Капитан Шарп? – он обернулся. Низенький майор с приклеенными усиками глядел на него из двери.
- Сэр?
- Коллетт. Майор Коллетт. Рад знакомству, Шарп. Наслышан о вас, конечно. Сюда.
Шарп уже сожалел о своем отсутствии милосердия к так долго сжигаемому священнику – интересно, принесет ли ему неудачу пожелание зла ближнему своему. Он последний раз взглянул на портрет и моргнул:
- Извините, сэр.
- Что такое. Шарп?
- Ничего, сэр, ничего.
Он последовал за Коллетом в кабинет. Комната была увешана мрачными религиозными картинами и затянута тяжелыми коричневыми шторами: казалось, что преждевременно наступила ночь. Полковник Уиндхэм сидел у низкого столика, кидая полоски мяса собакам. Он не повернулся, когда Коллетт ввел Шарпа.
- Сэр! Это Шарп, сэр! – Коллетт мог бы быть близнецом Уиндхэма: те же кривые ноги кавалериста, та же обветренная кожа, такие же коротко подстриженные седые волосы. Но когда полковник поднял голову, Шарп заметил, что лицо Уиндхэма прорезают морщины, которых у майора не было. Полковник приветливо кивнул:
- Любите собак, Шарп?
- Да, сэр.
- Надежные твари, Шарп. Регулярно их кормите, часто пинайте, и они все для вас сделают. Совсем как солдаты, а?
- Да, сэр, - он неуклюже стоял с кивером в руке, и Уиндхэм, заметив это, махнул в сторону стула.
- Привез этих зверюг с собой. Вполне достойный спорт для джентльмена. Охотитесь, Шарп?
- Нет, сэр.
- Отличный спорт! Просто великолепный! – он высоко поднял кусочек говядины, поддразнивая гончую, и собака подпрыгивала все выше и выше, пытаясь достать лакомство, пока Уиндхэм не уронил его. Собака поймала кусок в воздухе и, рыча, утащила под стол. – Главное – не перекармливать, конечно. Для них это плохо. Это Джессика, моя жена, - указал он на стол.
- Ваша – кто, сэр?
- Жена, Шарп, жена. Жена по имени Джессика. Полковница – или что-то в этом роде. Миссис Уиндхэм, - он быстро проговаривал разные определения своей жены, и Шарп осознал, что полковник имеет в виду не собаку под столом, а овальный портрет около шести дюймов высотой, стоящий на столе над собакой. Портрет был укреплен в филигранной работы серебряной раме и являл миру женщину с густыми темными волосами, увенчанными диадемой, вялой кожей, почти полным отсутствием подбородка и выражением отчаянного несогласия на лице. У Шарпа появилось ощущение, что жующая собака – куда лучший компаньон для полковника, но лицо Уиндхэма смягчалось, когда он глядел на портрет. – Прекрасная женщина, Шарп, прекрасная женщина. Несет добро в мир.
- Да, сэр, - Шарп почувствовал легкое смущение. Он думал, что идет говорить о роте, о Раймере, возможно, получит выговор за скандал в конюшне, но новый командир полка вместо этого превозносит достоинства своей замечательной жены.
- Она всем очень живо интересуется, Шарп, очень живо. Знает о вас. Написала мне, когда я получил батальон, и прислала вырезку из газеты. Считает, вы молодец, Шарп.
- Да, сэр.
- Она думает о людях лучше, чем они есть. Правда, Джек?
- Разумеется, сэр, - Коллетт с такой готовностью выпалил это, что Шарп задумался, не было ли ролью Коллетта соглашаться со всем, что скажет полковник. Уиндхэм еще немного погладил портрет, качая его в руках, потом вернул его на стол.
- Что там за дела творились сегодня утром, Шарп?
- Частный конфликт, сэр. Я разбирался с этим, - он почувствовал удовлетворение при воспоминании об избиении Хэйксвилла.
Но Уиндхэм не был удовлетворен:
- О чем был спор?
- Была задета девушка, сэр.
- Понятно, - выражение лица говорило о недоверии. – Местная?
- Испанка, сэр.
- Следует за армией, безусловно. Я хочу, чтобы таких женщин с нами не было. Те, кто в законном браке, могут остаться, конечно, но вокруг слишком много шлюх. Плохо смотрится. Избавьтесь от них!
- Простите, сэр?
- Шлюхи, Шарп. Вам надо избавиться от них, - Уиндхэм кивнул, как будто его команда означала, что дело уже сделано. Шарп заметил его быстрый взгляд на портрет суровой Джессики и подумал, что живой интерес миссис Уиндхэм к батальону простирается и на его моральный облик.
- Куда мне их деть, сэр?
- Что вы имеете в виду?
- Отправить в другой батальон, сэр?
Коллетт застыл, но Уиндхэм не обратил внимание на проявленное неуважение:
- Понимаю вас, Шарп, но я хочу, чтобы их не было в расположении части. Понятно? Хватит мне мужчин, дерущихся из-за женщины.
- Да, сэр.
Полковник вдруг обрел деловой тон:
- Номер два, Шарп. Жены батальона должны выстраиваться на проверку каждое воскресенье. В десять утра. Смотр делаете вы, вы же и проверяете.
- Проверка жен, сэр. Да, сэр, - Шарп держал свои соображения при себе. В Англии такие смотры были нередки, но в Испании они практически отсутствовали. Официально жены должны были подчиняться армейской дисциплине, хотя лишь немногие из них это сознавали, и Шарп подозревал, что ближайшие воскресенья принесут много занятного, если не больше. Но почему он? Почему не один из майоров или старший сержант?
- В десять, Шарп. И чтобы ни одной незамужней на смотре! Передайте им это. Я потребую документы. Чтоб ни одной такой, как сегодня утром!