- Я ищу неприятностей, - крикнул он, обернувшись через плечо, когда уселся в седло, - и с божьей помощью я найду их!
Шарп повернул в другую сторону и поднялся вдоль деревенской улицы туда, где крошечная таверна предлагала крепкое красное вино. Это была крохотная таверна, но и от Фуэнтес-де-Оньоро не так много осталось. Деревня была расположена у самой испанской границы и была разграблена французами, когда они совершали поход в Португалию, потом опустошена снова, когда французы отступали, поэтому сельские жители с вполне понятным подозрением относились ко всем солдатам. Шарп, прихватив бурдюк с вином, вышел из дымной полутьмы таверны в маленький огород, где сел под сломанной виноградной лозой. Повреждение, казалось, не побеспокоило растение, которое энергично производило новые побеги и ярко-зеленые листья. Он задремал там, слишком утомленный, чтобы поднять бурдюк.
- Французы пытались срубить виноградную лозу, - неожиданно заговорил кто-то по-испански у него за спиной. - Они попытались разрушить все. Ублюдки! - Человек рыгнул. Это была мощная отрыжка, достаточно громкая, чтобы разбудить кота, дремавшего на заборе. Шарп обернулся и увидел горца в грязных коричневых штанах, запачканной кровью полотняной рубашке, зеленом мундире французского драгуна, который разошелся по швам, чтобы вместить слишком большого для него нового владельца, и кожаный передник - затвердевший и почерневший от высохшей крови. От человека и его одежды воняло прокисшей едой, кровью и гнилью. На поясе у него висела старомодная сабля без ножен, с лезвием, темным, толстым и грязным, как у бердыша, седельный пистолет, маленький нож с костяной ручкой и странно изогнутым лезвием и деревянный свисток.
- Вы - капитан Шарп? - спросил огромный горец, когда Шарп поднялся, чтобы приветствовать его.
- Да.
- И мой свисток говорит вам, кто я, не так ли?
Шарп покачал головой.
- Нет.
- Вы хотите сказать, что кастраторы в Англии не предупреждают о своем приходе свистом?
- Я никогда не слышал, чтобы они делали это, - сказал Шарп.
El Castrador тяжело опустился на скамью напротив Шарпа.
- У них нет свистков? Где бы я был без моего маленького свистка? Он говорит деревне, что я приехал. Я дую в свисток, и сельские жители приводят своих боровов, бычков и жеребят, и я достаю свой маленький ножик. - Горец щелкнул маленьким, уродливо-кривым лезвием и засмеялся. Он принес свой собственный бурдюк, из которого прыснул себе в глотку, после чего покачал головой в приступе ностальгии. - А в старые дни, мой друг, - продолжался El Castrador задумчиво, - матери приводили своих маленьких мальчиков, чтобы им кое-что отрезали, и два года спустя мальчики ехали Лиссабон или Мадрид, чтобы петь так сладко! Мой отец - он обрезал много мальчиков. Один из его мальчиков даже пел для Папы римского! Вы можете вообразить? Для Папы римского в Риме! И все из-за этого небольшого ножа. - Он погладил пальцем маленький ножик с костяной ручкой.
- А иногда мальчики умирали? - предположил Шарп.
El Castrador пожал плечами.
- Мальчика легко заменить, мой друг. Никто не может позволить себе быть сентиментальным, когда речь идет о маленьких детях. - Он направил сильную струю красного вина прямо в свой обширный пищевод. - У меня было восемь мальчиков, только три выжили и из них, поверьте мне, двое были лишними.
- И ни одной девочки?
- Четыре. - El Castrador помолчал секунду-другую, затем вздохнул. - Этот французский ублюдок Луп забрал их. Вы знаете о Лупе?
- Я знаю его.
- Он забрал их и отдал своим людям. El Lobo и его люди любят молоденьких девочек. - Он коснулся ножа на поясе, затем окинул Шарпа долгим оценивающим взглядом.
- Вы, стало быть, англичанин Aguja's.
Шарп кивнул.
- Ах, Тереза! - вздохнул испанец. - Мы разозлились, когда услышали, что она отдала себя англичанину, но теперь я вижу вас, капитан и я могу понять. Как она?
- Воюет с французами около Бадахоса, но она посылает мне свои поздравления. - Фактически Тереза не писала Шарпу неделями, но ее имя звучало паролем для всех партизан и было достаточно назвать его, чтобы устроить встречу с человеком, который был так жестоко разбит бригадиром Лупом. Луп контролировал эту часть испанской границы, и везде, куда бы Шарп ни шел, он слышал имя француза, произносимое с испугом и ненавистью. Любое зло ставили в вину Лупу: каждая смерть, каждый пожар, каждое наводнение, каждый больной ребенок, каждый разоренный улей, каждый мертворожденный теленок, каждый несвоевременный заморозок - все это было работой волка.
- Она будет гордиться вами, англичанин, - сказал El Castrador.
- Гордиться? - спросил Шарп. - Почему?
- Потому что El Lobo назначил цену за вашу голову, - сказал El Castrador. - Разве вы не знали?
- Я не знал.
- Сто долларов, - El Castrador говорил медленно, со вкусом, как если бы его самого соблазняла цена.
- Гроши, - сказал Шарп пренебрежительно. Двадцать пять фунтов могли бы стать маленьким богатством для большинства людей - приличная годовая плата среднего рабочего, но Шарп считал, что его жизнь стоит больше двадцати пяти фунтов. - Награда за голову Терезы составляет двести долларов, - сказал он обижено.
- Но мы, партизаны, убиваем больше французов, чем вы, англичане, - сказал El Castrador, - поэтому только справедливо, что мы стоим дороже.
Шарп тактично воздержался от выяснения, была ли объявлена какая-нибудь награда за косматую и вшивую голову самого El Castrador'а. Шарп подозревал, что этот человек потерял большую часть своего авторитета после поражения, но по крайней мере, думал Шарп, El Castrador жив, в то время как большинство его людей мертвы, убиты волком, изуродованы точно так же, как El Castrador уродовал своих пленников. Бывали времена, когда Шарп радовался, что он не воюет с партизанами.
El Castrador снова поднял бурдюк, вино ударило струей ему в рот, он глотал, рыгал, затем опять его смрадное дыхание обдало Шарпа.
- Итак, зачем вы хотели видеть меня, англичанин?
Шарп сказал ему. Сообщение заняло много времени - хотя El Castrador был жестоким человеком, он не был особенно умен, и Шарп должен был объяснить свои требования несколько раз, прежде чем могучий испанец его понял. В конце концов, El Castrador согласно кивнул.
- Сегодня вечером, вы говорите?
- Я буду рад. И благодарен.
- Но насколько благодарен? - El Castrador стрельнул хитрым взглядов в англичанина. - Я скажу вам, в чем я нуждаюсь. Мушкеты! Или даже винтовки, как эта! - Он коснулся ствол винтовки Бейкера Шарпа, которая была прислонена к штамбу виноградной лозы.
- Я могу достать вам мушкеты, - сказал Шарп, хотя он еще не знал как. Нужда Real Compania Irlandesa в мушкетах была гораздо острее, чем у этого здоровенного мясника, а Шарп даже не знал, как он раздобудет это оружие. Хоган никогда не согласится дать Real Compania Irlandesa новые мушкеты, но если Шарп хотел превратить дворцовую стражу короля Фердинанда в приличную пехотную часть пехоты, тогда он должен был снабдить их оружием в любом случае. - Винтовки я не могу получить, - сказал он, - а мушкеты могу. Но мне понадобится неделя.
- Тогда мушкеты, - согласился El Castrador, - и есть еще кое-что.
- Продолжайте, - сказал Шарп осторожно.
- Я хочу отомстить за своих дочерей, - сказал El Castrador со слезами на глазах. - Я хочу, чтобы бригадир Луп и этот нож встретили друг друга. - Он поднял маленький ножик с костяной ручкой. - Мне нужна ваша помощь, англичанин. Тереза говорит, что вы умеете воевать, так воюйте вместе со мной и помогите мне поймать El Lobo.
Шарп подозревал, что это второе условие окажется еще более трудным, чем первое, но тем не менее он кивнул.
- Вы знаете, где можно найти Лупа?
El Castrador кивнул.
- Обычно в деревне под названием Сан-Кристобаль. Он выгнал жителей, заблокировал улицы и укрепил здания. Горностай не сможет пробраться мимо незамеченным. Санчес говорит, что потребовалась бы тысяча человек и батарея артиллерии, чтобы взять Сан-Кристобаль.
Шарп огорчился, услышав это. Санчес был одним из лучших партизанскихлидеров, и если Санчес считал, что Сан-Кристобаль фактически неприступен, Шарп верил, что так оно и есть.
- Вы сказали "обычно". Значит, он не всегда в Сан-Кристобале?
- Он идет туда, куда хочет, сеньор, - печально сказал El Castrador. - Иногда он остается в деревне нескольких ночей, иногда размещает людей в форте - прежде в том, где вы теперь живете, сейчас может использовать форт Консепсьон. Луп, сеньор, сам себе закон. - El Castrador сделал паузу. - Но La Aguja говорит, что вы - тоже сам себе закон. Если есть человек, который может победить El Lobo, сеньор, это, должно быть, вы. И есть место около Сан-Кристобаля, узкий проход, где его можно заманить в засаду.
El Castrador выложил эти последние подробности как приманку, но Шарп ее проигнорировал.
- Я сделаю все, что в человеческих силах, - пообещал он.
- Тогда я помогу вам сегодня вечером, - уверил El Castrador Шарпа взамен. - Ищите мой подарок утром, сеньор, - сказал он, затем встал и выкрикнул команду своим людям, которых он, очевидно, оставил возле таверны. Копыта громко прогремели вдоль узкой улицы. - И на следующей неделе, - добавил партизан, - я приеду за своей наградой. Не подведите меня, капитан.