Следует признать, что кардинал был сильно уязвлен делом с алмазными подвесками - ведь здесь была замешана женщина, которая отвергла его любовь. И если бы не зловещий характер миледи, заставлявший герцога Ришелье опасаться своей сообщницы до такой степени, что он испытал облегчение, узнав о ее казни, судьба д'Артаньяна могла бы быть другой.
Кардиналу все время казалось, что их отношения с гасконцем остались невыясненными до конца: ему хотелось подвергнуть д'Артаньяна какому-нибудь грозному испытанию, возможно, смертельно опасному. И если бы гасконцу вновь удалось уцелеть, у его высокопреосвященства был бы прекрасный повод произнести со вздохом облегчения: "Ну что же, это - судьба!" - и оставить в покое нашего героя. Его высокопреосвященство хотел испытать звезду д'Артаньяна еще раз.
- Поскольку ларошельцы не верят сообщениям о гибели их могущественного союзника, полагая в этом нашу военную хитрость, надо уверить их в обратном с помощью того, кому они поверят, - вновь заговорил кардинал, обращаясь к Рошфору.
- Кого же? - немедленно отозвался тот.
- Человека одной с ними веры, бретонского рыбака или гасконского гугенота, например. Пусть он попадет в шторм, благо погода все время хуже некуда. Пусть его судно прибьет к берегу в том месте, где они смогут подобрать его. Гугеноты скорее прислушаются к словам своего единоверца. Для убедительности в экипаж судна можно включить парочку фламандцев, кое-как владеющих английским.
- Великолепно, ваше высокопреосвященство. "Бретонский рыбак", конечно, будет доверенным лицом вашего высокопреосвященства.
- Ничуть не бывало, Рошфор, - возразил кардинал.
- Но в таком случае я ничего не понимаю.
- Стоит ли рисковать верными людьми? Напрягите свою память, Рошфор: нет ли у вас подходящей кандидатуры? - спросил кардинал Ришелье, глядя в глаза своему спутнику.
- Ну, кто же он? Надеюсь, это храбрый и достойный человек. Другой с этим делом не справится.
"Он хочет, чтобы я назвал имя сам", - подумал Рошфор. И произнес:
- Мне кажется, что лучшая кандидатура - это лейтенант мушкетеров его величества господин д'Артаньян.
- В самом деле? Но он гасконец и так же похож на бретонского рыбака, как я на его величество Людовика Тринадцатого.
- Неважно, ваше высокопреосвященство! - воскликнул Рошфор, еще раз мысленно поздравив себя с правильным выбором покровителя. - В конце концов Ла-Рошель пожалована этим господам Генрихом Четвертым, на которого они молятся до сих пор, а он, как известно, тоже был родом из Гаскони и убежденным гугенотом.
- Пока не принял мессы, - невозмутимо заметил кардинал.
- Он сделал это под влиянием святого Варфоломея, - в тон ему добавил Рошфор.
- Итак, - сказал кардинал, жестом подзывая к себе Ла Удиньера. Немедленно разыщите мне лейтенанта королевских мушкетеров господина д'Артаньяна.
Ла Удиньер почтительно притронулся к шляпе и повернул свою караковую кобылу. Он пришпорил ее, и глухая дорога, петлявшая в дюнах, огласилась глухим перестуком копыт.
"В лучшем случае - затея удастся, и я получу Ла-Рошель, а в худшем избавлюсь от прыткого гасконца: добрые гугеноты помогут мне в этом. В любом случае - я в выигрыше", - подумал кардинал, провожая взглядом капитана своей гвардии.
Глава вторая
Поручение кардинала
Ла Удиньер нашел д'Артаньяна в дозоре. Он обходил посты вместе в несколькими мушкетерами.
- Добрый вечер, господин лейтенант, - произнес Ла Удиньер, соскакивая с лошади. - Кажется, вы никогда не отдыхаете.
- Добрый вечер, господин капитан, - отвечал д'Артаньян, который при виде Ла Удиньера сразу насторожился. - О вас, если не ошибаюсь, можно сказать то же самое.
- Служба у его высокопреосвященства - дело хлопотное, но я своей доволен, как и вы - своей, не так ли, господин д'Артаньян?
- Мне кажется, все мы здесь служим Франции, господин капитан, холодно отвечал д'Артаньян.
- Вы правы, - быстро согласился Ла Удиньер, стараясь разглядеть в темноте лица мушкетеров, сопровождавших д'Артаньяна. - А кто это с вами господа Атос, Портос и Арамис, не правда ли?
- Нет, сейчас эти господа свободны от караульной службы и отдыхают в лагере.
Ла Удиньер вздохнул с облегчением: он не без основания полагал, что в отсутствие трех друзей ему будет легче справиться с поручением кардинала. Ла Удиньер хорошо помнил, какими несговорчивыми были эти неразлучные храбрецы даже перед лицом его высокопреосвященства - фактическим властителем королевства.
- Дело в том, господин д'Артаньян, что я разыскиваю вас, - сказал Ла Удиньер.
- По чьему приказанию?
- Его высокопреосвященства.
- Его высокопреосвященство очень внимателен ко мне.
- Это действительно так. Кардинал не упускает вас из виду, шевалье.
- Сударь, мне не очень нравится ваш тон, - ответил д'Артаньян, хмурясь и начиная покусывать усы.
- Сударь, мне поручено доставить вас к его высокопреосвященству.
- Сударь, вы нашли меня на боевом посту.
- Я вижу это, господин д'Артаньян. Ваше усердие и отвага высоко ценима его высокопреосвященством. И все-таки я прошу вас последовать за мной.
- Очевидно, дело не терпит отлагательства; я готов выполнить приказ его высокопреосвященства, - ответил д'Артаньян.
После этого он повернулся к сопровождавшим его мушкетерам и сказал:
- Господа, я покидаю вас по приказанию его высокопреосвященства и назначаю на время моего отсутствия начальником дозора господина Ле Бреттона. Когда закончите обход, возвращайтесь в лагерь и передайте, что я скоро вернусь.
- В первую очередь мы известим господ Портоса и Арамиса, - ответил один из мушкетеров.
- А также господина Атоса, - добавил второй, недобро поглядывая на Ла Удиньера.
- Не беспокойтесь, господа, - отвечал тот с натянутой улыбкой, поспешно вскакивая на лошадь. - Господин д'Артаньян, конечно же, скоро вернется в расположение роты. В конце концов, все мы солдаты и находимся на войне - я тоже лишь исполняю приказ.
Д'Артаньян, который уже сидел на своей лошади, дал ей шпоры, и Ла Удиньер поспешил последовать его примеру, проклиная в душе мушкетеров роты де Тревиля, а гасконцев в особенности.
Кардинал, который в этот поздний час бодрствовал перед разложенной на столе картой при скудном свете нескольких свечей, приподнял голову. Дежурный офицер доложил ему, что господин д'Артаньян прибыл по его приказанию.
Кардинал велел ввести к нему этого человека, которого, как мы уже говорили, уважал за ум и гордый нрав, одновременно ощущая болезненное желание разделаться с ним раз и навсегда, и откинулся на спинку резного кресла, барабаня сухими пальцами по расстеленной карте.
Войдя, д'Артаньян отвесил почтительный, но лишенный всякого подобострастия поклон.
- Здравствуйте, господин д'Артаньян. Как вы себя чувствуете в новом качестве? Кажется, лейтенантский мундир вам к лицу, - проговорил Ришелье.
- Я счастлив засвидетельствовать свое почтение и благодарность вашему высокопреосвященству.
- Полно, господин д'Артаньян. Я вызвал вас вовсе не для того, чтобы напоминать вам об оказанном покровительстве. Хотя… вы и впрямь довольно… молоды для вашего чина… И дерзки не по годам…
- В чем заключается моя дерзость, ваша светлость?
- Вам хорошо известно - в чем, - раздельно произнес Ришелье, делая одновременно жест, означающий, что он не собирается продолжать эту тему. Идет война, господин д'Артаньян. И мне кажется, не подобает такому храбрецу, как вы, проводить время, сражаясь с женщинами, тем более имея на своей стороне численное превосходство, - продолжал кардинал, намекая на казнь миледи, совершенную мушкетерами.
Д'Артаньян молчал, понимая, что Ришелье не ждет ответа.
- Я хочу дать вам шанс отличиться, господин д'Артаньян, - продолжал между тем кардинал. - И не просто отличиться, а, быть может, решить в течение нескольких часов судьбу Ла-Рошели и закончить эту затянувшуюся осаду.
Молодой человек вскинул голову, и глаза его загорелись. Это не укрылось от Ришелье. "Он и впрямь еще очень молод", - подумал кардинал.
Однако это мимолетное наблюдение никоим образом не сказалось на его замыслах. Его высокопреосвященство был холодным и расчетливым игроком. В его шахматной комбинации д'Артаньяну отводилась роль проходной пешки.
- Я весь к услугам вашей светлости, - порывисто произнес д'Артаньян.
Справедливости ради не умолчим о том, что наш гасконец почел за лучшее выказать в этих обстоятельствах свое рвение перед Ришелье, что, впрочем, ему удалось без труда.
- Дело заключается в следующем, - сказал кардинал, приветливым жестом приглашая нашего героя подойти к столу и склоняясь над картой. - Как вам, несомненно, известно, любезный господин д'Артаньян, в осажденном городе начинается голод и рано или поздно Ла-Рошель капитулирует. Однако есть целый ряд соображений стратегического и политического характера, продолжал Ришелье, легко усмехнувшись, - в силу которых было бы лучше, если бы сдача произошла как можно раньше. Гугеноты до сих пор ждут помощи от Бэкингема - в этом заключается их единственная надежда. Нашим парламентерам, сообщившим о смерти герцога, они не верят, принимая это за военную хитрость с нашей стороны.