- Точно не знаю, - ответила молодая женщина. - Откуда у него взяться богатству? У него было, возможно, тысяч пятьдесят.
- Ну, вы сейчас увидите.
Кадрус вынул из ящика стола книгу и указал на запись:
В банке у братьев Л. 50 000 ф.
* * * Р. 286 000 ф.
У него же 24 000 ф.
________________
Всего 360 000 ф.
- Для человека, - иронически подытожил Кадрус, - который, как я, не рыскает по большим дорогам и, следовательно, не подвергается никакой опасности, - это своего рода мастерство.
Сжалившись над молодой женщиной, вздымавшаяся грудь которой выдавала ее волнение и гнев, Кадрус прибавил:
- Вернитесь к себе в комнату, герцогиня. Я был жесток, первый урок оказался слишком суровым. Я раскаиваюсь.
- Да, вернемся! - вскрикнула молодая женщина, судорожно сжимая руку Жоржа. - Для первого раза более чем достаточно!
- Вернемся, - повторил Кадрус, улыбаясь. - Неужели вы чувствуете себя в большей безопасности с вожаком "кротов", чем среди низких мошенников, окружающих вас?
- Да, - откровенно призналась герцогиня.
Торопливо идя по коридорам, она восклицала:
- О, эти люди! Завтра же выгоню всех вон!
- Напрасно, герцогиня. Новые слуги, которых вы себе наберете, возможно, станут вести себя еще хуже. Уж лучше иметь дело с людьми, пороки которых знаешь.
- Вы правы. Боже, как вы меня огорчили! Муж мой в отъезде… Впрочем, он слишком стар. Я в отчаянии, я боюсь… Где найти надежного человека, кому довериться, с кем поговорить?
Молодая женщина остановилась, побледнела, оставила руку Кадруса и, сев на кровать, спрятала голову под изголовьем. Потом вдруг она приподнялась и сказала:
- Господин Кадрус, снимите эту маску. Я хочу видеть ваше лицо. Мне хочется посмотреть на человека, которого я стала уважать.
- Вы этого хотите, герцогиня? - ответил молодой человек. - Хорошо.
Кадрус открыл свое благородное бледное лицо.
- Кавалер де Каза-Веккиа! - вскрикнула принцесса. - О, я это подозревала!
- Да, герцогиня. Кавалер де Каза-Веккиа! Кадрус!.. Один и тот же человек. Теперь моя жизнь в ваших руках. Впрочем, вы видите, как я каждый день ей рискую.
При этих словах большие черные глаза герцогини устремились на Жоржа. Они как будто поняли друг друга.
Вдруг раздался странный свист. Кадрус вздрогнул.
- Скоро все в замке проснутся, - сказал он. - Я должен вас оставить. Прощайте, герцогиня!
- Прощайте, кавалер, - ответила принцесса, более взволнованная, чем ей хотелось бы показать. - Прощайте! В случае надобности полагайтесь на меня.
Она протянула руку Кадрусу, который тихо пожал ее, надел маску и ушел. Герцогиня встала у окна и в лунном свете вдруг заметила приближавшихся жандармов. Она посмотрела туда, где стоял Кадрус, но он и его "кроты" исчезли, как по волшебству. Не было ни шума, ни следов. Жандармы напрасно усердствовали.
Глава XXIX
БЕЛКА
Через некоторое время маркиз Фоконьяк встречал кавалера де Каза-Веккиа с лионского дилижанса. Говорили, что он приехал из Парижа, где провел несколько дней.
Когда они убедились, что у дверей никто не подслушивает, Жорж и Фоконьяк сели у камина. Кадрус принялся смотреть на пламя. Фоконьяк, такой говорливый на публике, молчал, видя вожака "кротов", погруженного в мрачные размышления.
- Ты вечно затеваешь рискованные предприятия! - сказал вдруг Кадрус, как бы отвечая на немой вопрос друга. - Я всегда это говорил. Еще немного, и дело бы провалилось.
- Какое дело? - спросил гасконец, слегка побледнев от свирепого взгляда своего вожака.
- Еще чуть-чуть, и вся лионская почта, которая везла собранные подати, ускользнула бы у нас из-под носа.
- Я это знаю, - ответил Фоконьяк. - Я также знаю, что дело вам удалось. Сегодня вечером я был у императрицы, где только и говорили, что об этом новом подвиге "кротов". Император взбешен. Захватить казенные деньги! Это все равно, так сказать, что захватить его самого. Досталось и Савари, и Фуше, и Франции - всем.
- А! Ты был во дворце? - небрежно спросил Жорж, не обращая внимания на слова помощника. - Ты, быть может, играл?
- Да… и с таким везением, что я изо всех сил пытался изменить его и не мог. Я передал свое место одному молодому человеку, карманы которого набиты не очень туго, как я думаю. Молодой человек взял мои карты, но везение продолжалось. Представь себе, как этот бедняга в своей признательности пришел предлагать мне выигранные им деньги. Обернувшись, я увидел позади себя герцогиню де Бланжини. Уж не знаю, о чем вы говорили в ту памятную ночь, когда ты вернул ей драгоценности, верно только то, что эта милая принцесса чрезвычайно интересуется твоей особой. Уж не…
- Ты, кажется, становишься идиотом, - сказал Кадрус, пожимая плечами. - Кого ты заставишь поверить, что такая очаровательная женщина, знатная принцесса согласится полюбить Кадруса? И я говорил тебе, что и Кадрус также полюбит только ту женщину, которая станет любить его самого под его настоящим именем.
- Но герцогиня сегодня осведомлялась о тебе как-то странно, да и на меня она смотрела не так, как обычно. Я не знаю, что между вами произошло, но, если она знает, что Каза-Веккиа и Кадрус - один и тот же человек, я этому не удивляюсь. А вот если она полюбит Каза-Веккиа, зная, что он Кадрус, полюбишь ли ты ее?
- Повторяю тебе, нет. У этой женщины подобное чувство может быть минутным увлечением, безумием, капризом. Мне нужна не такая любовь.
- Каприз это или безумие, как ты говоришь, а все-таки бедная женщина будет страдать, почему же не утешить ее хотя бы из человеколюбия?
- Что же тебе самому не попробовать? - сказал Жорж, смеясь.
- Ты надо мной насмехаешься, не так ли? - ответил Фоконьяк, очевидно, оскорбившись. - Не потому ли, что моя угловатая фигура не столь изящна, как твоя? Говори что хочешь, а твой друг Алкивиад еще не намерен отказываться от своих притязаний на прекрасный пол. Ты уже насмехался надо мной, когда я говорил о своей симпатии Мари, племяннице этого старого бегемота Гильбоа. Так вот, я люблю эту очаровательную девушку и женюсь на ней!
- Ты это серьезно? - спросил Кадрус, расхохотавшись.
- Совершенно серьезно, - подтвердил гасконец с величайшим хладнокровием. - И она тоже меня полюбит, вот увидишь! Или, по крайней мере, если не увидишь, то будешь свидетелем ее страданий, если я когда-нибудь брошу ее.
- Ее страданий!.. Она будет сожалеть разве что о том, что вышла за такого разбойника, как ты.
- Увидишь, увидишь! - утверждал Фоконьяк.
- Пусть так, спорить не стану, - сказал Жорж. - Но твоя инфанта - бесприданница, у нее нет никакого состояния.
- Знаю. Вот почему я намерен заставить добрейшего дядю и опекуна дать мне миллион.
- Миллион!.. Миллион в приданое племяннице, у которой нет никакого состояния! Ты просто сошел с ума, любезный друг, - удивился Кадрус.
- Вовсе нет. Этот Гильбоа со своим управляющим крайне подозрительно себя ведут. Прошлое этих людей определяет их будущее. Они что-то скрывают. Мои предчувствия меня никогда не обманывают. Вот почему я прикажу внимательно следить за Гильбоа и его управляющим. Белка ни на минуту не теряет из вида замок, сам черт ничего не скроет от этого хитреца. Слушай, - вдруг сказал Фоконьяк, - вроде бы к нам постучались. Должно быть, это он пришел со своим докладом. Так поздно! Должно быть, случилось что-то очень важное.
- Как! - сказал Жорж. - Белка! Здесь… как же он вошел?
- Нет ничего проще. Позади конюшни гостиницы есть невысокая крыша, вскарабкавшись на нее, легко добраться до слухового окна, а потом по коридорам он может приходить ко мне незамеченным.
- Отопри, - приказал Кадрус.
Фоконьяк подошел к двери и впустил Белку. Почтительно улыбаясь, он подошел к своим начальникам и поклонился.
- А, это ты! - благосклонно произнес вожак "кротов". - Всегда деятельный, всегда верный. Мне хотелось бы вознаградить тебя по заслугам, мой милый. Скажи мне, если когда-нибудь бродяжническая жизнь, которую ты ведешь с нами, опротивеет тебе, если когда-нибудь ты захочешь остепениться, жениться, мало ли еще что. Тебе стоит только мне сказать. Покровительство Кадруса не оставит тебя, а ты знаешь, чего стоит это покровительство.
- Чтобы я бросил "кротов"! - сказал молодой человек. - Оставить человека, без которого умер бы от голода в грязной луже! Никогда!
- Это хорошо, - ответил Жорж. - Ты, возможно, единственный пример благодарности, который мне случилось встретить в жизни. Но и я также не останусь неблагодарен. Теперь скажи мне, мой милый, зачем ты пришел сюда?