- Для виду? Чудак ты! Это же сволочь умная, старые генералы! Что они, младенцы? Раз динамит и бикфордов шнур - все ясно. А тут каяться… Чего зря каяться! Это тебе не исповедь, а война. Или мы их, или они нас. Человек ты штатский и рассуждаешь не по-военному.
Дукаревич молчал.
- Расстреляют! - простонал чуть слышно красноармеец. - Лучше бы в бою. Сразу, чтобы не думать ничего. Сгоряча помрешь - и не заметишь. А тут чего только не надумаешь. Перемучаешься больше. Не скотина ведь, а человек. Недаром попы душу выдумали… Я, конечно, как большевик, в бога не верю и религию не признаю. Все это царская политика, чтобы народ во мраке держать. Но жизнь человеческую превыше всего ставлю. В Юзовке у меня баба осталась. Горевать будет. Хорошо, ребятишек нет… И в шахте еще поработать хотелось… Уголь - большое дело… Без него - как без хлеба…
Он умолк и неожиданно спросил:
- А ты чем занимаешься? Какой профессии?
- Я филателист.
- Фи-ла-те-лист? Это что же, фотограф?
- Нет.
- Не слыхал такого ремесла. Не доводилось. А если по-русски сказать, попросту… Что ты делаешь?
- Собираю марки.
- На почте служишь? Я так и подумал, что ты не мастеровой человек. Выходит, почтовый чиновник?
- Нет, я не чиновник, - сказал Дукаревич. - Филателия - это собирание почтовых марок для коллекций. А филателист - это человек, который собирает почтовые марки. Старинные марки стоят очень дорого, за них платят огромные деньги.
- Ну что ты скажешь! И здесь спекуляция! - сплюнул красноармеец. - Везде эта зараза поганая корни пустила.
Дукаревичу стало обидно, что его полную опасности работу по собиранию марок на линии фронта красноармеец определил таким оскорбительным словом.
- Это не спекуляция, - сказал он с достоинством. - Я филателист, а не спекулянт. Это не одно и то же. На фронте я собираю штемпелеванные марки, которые на ваш взгляд не имеют никакой ценности, но для филателистов они очень дороги, потому что собраны в районах гражданской войны.
Красноармеец сидел и думал, стараясь точнее уяснить занятие своего соседа. Взрослый человек собирает марки. У него, может быть, есть детишки, словом, не мальчуган, а дядя. Эти марки он, наверное, носит в табачную лавочку, где после их продают. В Юзовке был такой магазинчик, и, верно, школяры покупали эти марки. Было такое дело. Нищенское занятие, хуже, чем семечками торговать. Но надо же человеку кормиться.
- Конечно, пустое дело, - сказал, подумав, красноармеец. - Неужели ты настоящему делу не сумел выучиться? Сколько тебе лет-то?
- Тридцать шесть.
- Ну вот!
- Напрасно вы так презрительно относитесь к моему занятию, - обиделся Дукаревич. - Когда я был маляром, к зарабатывал девять долларов в неделю, а когда сделался агентом-филателистом, стал зарабатывать девяносто и больше. Доллар - это два рубля. Я ведь американский подданный, и нахожусь здесь по коммерческим делам нашей фирмы.
- Вот оно что! - сказал красноармеец и отодвинулся.
Мысли его теперь приняли иное направление. Оказывается, собирать марки - это вовсе не семечками торговать. Он прикинул: доллар - это два рубля, помножить на девяносто - сто восемьдесят в неделю, потом на четыре - семьсот целковых с лишним в месяц. До войны - огромные деньги! Ясно, спекулянт! Надо было его, гада, стукнуть на острове. Люди воюют, а он, сука, марки собирает. Паразит! А еще притворился зеленым. "Войны не признаю!" Святоша нашелся!
Чем больше вдумывался красноармеец в сущность непонятной ему профессии филателиста, тем сильнее душила его злоба. Но, побеждая накипавшую ненависть, он допытывался, притворяясь любознательным.
- И много на этом деле зарабатывать можно?
- Много, - уклончиво ответил Дукаревич и крепче сжал в руках рубашку с секретными карманами.
- А все-таки? Может, помилуют белые, тогда займусь этой штукой.
- Есть коллекции марок, которые стоят миллионы рублей. Правда, их не так много. Ротшильд и английский король имеют такие коллекции.
- Вот оно что! Сам король! Так-так.
Голова красноармейца кружилась. Рот стал сухим.
- Ты, поди, для них и марки-то сейчас собираешь? А?
- Если купят, - снисходительно пожал плечами Дукаревич.
- Купят! Эта сволочь все купит. Миллионов у них хватит. Будь покоен. Они бы и нас купили с потрохами, а не только твои паскудные марки, - красноармеец, проглотил слюну. - Ну и гадина же ты, должен я тебе сказать!
Дукаревич отодвинулся.
- Позвольте! Что я вам сделал? Что вы ругаетесь?
- Не ругать тебя, подлюгу, надо, а задавить, как змею. Сука ты, спекулянт! Мы кровью в борьбе истекаем, друг дружку убиваем и калечим, а ты, стерва, марки для буржуев собираешь… Марки! За что ты жизнь-то свою на кон ставишь? За бумажку дерьмовую… Гадина подлая! Меня вот расстреляют, так я хоть знаю, за что. Я бронепоезд хотел остановить, полотно взорвать, чтобы проклятая война скорей кончилась и крови меньше пролилось. А тебе, сукину сыну, и победы никакой не надо, тебе бы только долларов побольше. Проститутка американская! Хуже ты беляка последнего! Вот ты кто!
Красноармеец дрожал от ненависти и, задыхаясь, брызгал филателисту слюной в лицо.
Дукаревич молчал. Впервые его оскорбили как филателиста. Это грубое животное еще хвастает, что хотел взорвать железнодорожное полотно. Ему непонятно, как можно рисковать во имя филателии, не говоря уже о любви к женщине. Да, Дукаревич способен на такой риск, потому что он знает истинную цену марки и истинную цену любви. Крохотный лепесток бумаги может стоить десять тысяч долларов. Этот бумажный лепесток может сделать счастливым человека на всю жизнь. Как же смеет с такой наглостью говорить о филателии человек, который в ней ничего не смыслит!
Дукаревич возмущенно сказал:
- Послушайте, пошли вы к черту. Я не желаю с вами разговаривать!
- Он еще обижается! Да я тебя пришибу, гада ползучего, паскуду паршивую!
Красноармеец схватил филателиста за горло. Дукаревич отбивался, стараясь разжать его цепкие пальцы.
- Ироды, что вы! - закричала женщина. - Оставь его! Оставь! Что он тебе сделал? Пусти его!
Два тела катались в темноте. Красноармеец был сильнее Дукаревича, но филателист, чувствуя приближение смерти, напрягал последние силы, стараясь высвободиться. Он хрипел, царапался, кусался. А красноармеец, задыхаясь от великой ненависти и обиды, тыкал его носом, как нашкодившего котенка.
- Вот тебе марки! Вот тебе доллары!
Он, вероятно, задушил бы Дукаревича, но дверь погреба неожиданно открылась и кто-то грубо закричал:
- А ну выходи все до одного! Живо!
Тогда красноармеец с такой силой отшвырнул Дукаревича, что филателист головой стукнулся о стену.
- Шевелись быстрее! - заорал унтер-офицер и вынул из ножен сверкнувшую шашку.
7
Офицер с погонами капитана вызвал на допрос красноармейца.
- Какой части?
Пленник густо отхаркнул и плюнул капитану в лицо. Капитан вовремя отвернулся. Плевок угодил на белый череп, пришитый к рукаву повыше локтя.
- На расстрел! - сказал капитан конвоирам и, скомкав лист бумаги, стал брезгливо вытирать запачканный рукав.
Солдаты вытолкнули из избы красноармейца и ввели Дукаревича.
- Шпион! - утвердительно произнес капитан, внимательно разглядывая синяки и ссадины на лице филателиста. - А? Что? Кем послан?
- Я американский подданный! - Дукаревич гордо выпрямился. - Я нахожусь под защитой флага Северо-Американских Соединенных Штатов.
У капитана на руке блестел золотой браслет. Он играл тоненькой цепочкой застежки и смотрел в глаза филателисту колючим, недобрым взглядом.
- Большевик?
- Нет-нет! - поспешно ответил Дукаревич. - Напротив, я никогда не состоял ни в одной социалистической партии. Я искренний противник губительных теорий коммунизма и анархизма. Я приехал из Америки…
- Из Америки тоже приезжают тайные агенты большевиков! - капитан заговорил по-английски. - Вы можете доказать, что вы не шпион?
- Очень легко, - ответил по-английски Дукаревич. - Пошлите, пожалуйста, за мой счет телеграмму Питеру Мак-Доуэллу. Это мой компаньон по филателистической конторе в Нью-Йорке, на Девятой авеню, 57. Он моментально ответит. Убедительно вас прошу, пошлите… Тогда выяснится недоразумение. Поверьте моему честному слову американского гражданина. Меня не касается война. Нашу контору интересуют только марки. Проштемпелеванные марки… Я собираю почтовые марки…
- Марки?! - капитан поднял брови и в недоумении пожал плечами. - При чем тут марки? Я не понимаю.
- Видите ли, я агент-филателист. В данное время это мой хлеб, мой заработок…
И Дукаревич торопливо, боясь, что его прервут, стал рассказывать, с какой целью он приехал в Россию и почему решил перейти линию фронта.
- Все-таки, я думаю, что вы шпион красных, а марки - для отвода глаз, - задумчиво произнес капитан.
- У меня есть вещественное доказательство. Посмотрите, какую уйму марок я набрал. Тут несколько тысяч. Если бы я не был филателистом, зачем они мне? Посудите сами…
- Для маскировки.
- Нет-нет… Клянусь вам…
Дукаревич размахивал нижней рубашкой и шелестел карманами из тонкой резины.
- Обратите внимание, все это марки… Пожалуйста, взгляните и проверьте. Только штемпелеванные марки - и больше ничего.
Капитан раздумывал томительно долго, а может быть, это только так показалось Дукаревичу. Потом он пододвинул к себе чистый лист бумаги, лежавший на столе, и взял карандаш.
- По закону военного времени вас следует расстрелять сразу. Но я делаю исключение. Ваше счастье, что сейчас здесь находится ваш соотечественник, американец… Я вас отправлю к нему.