Мне жаль, что вас не было с нами в ту ночь, читатель. Мы просто сидели все вместе и беседовали; иногда пели, пели и пили. Детали ночи выделились из темноты, стали выпуклы и заметны - огни далекого порта, уют и покой освещенной изнутри каюты, свежесть близкой воды. Ночь была прекрасна, прекрасен был "я пронзительный спирт, и грубый вкус жесткой китовой тушенки, и первобытный хаос стола; и ночь уже убывала, когда мы наконец разбрелись по своим яхтам, по темным миркам, покачивающимся на масляной черной воде.
Жаль, что вас с нами не было.
Глава 11 Бердянская элегия (продолжение)
I
Меня разбудила тишина. Фон прибоя, всю ночь гудевшего за косой, утих. Тишину лишь подчеркивали, оттеняли одинокие вопли крачек, пикирующих над камышом.
Я вылез на палубу - и зажмурился. Лагуна вся горела под утренним солнцем. Большинство яхт ушло, остался, кроме "Гагарина", только ростовский "Миф": зато на берегу Большого Дзендзика, где вчера не было ни души, кое-где виднелись неподвижные фигуры с удочками. Они, пожалуй, только усиливали ощущение пустынности берега - росли на песке коряво и естественно, словно кактусы, и казались наименее живой деталью окружающей природы.
На яхте еще все спали. Я не спеша сделал зарядку, чего со мной давно не случалось, и выкупался. Лагуна была неглубокой. Сквозь теплую воду просвечивало дно. Ныряя, я заглядывал в уютные ущелья между камнями; в каждом ущельице заседал, изумленно тараща на меня глаза, кворум непуганых бычков.
Потом я подплыл к берегу и с наслаждением зарылся в горячий, сухой, тонкий песок. С борта "Гагарина" потянуло ароматом кофе: Саша, очевидно, уже встал и возился на камбузе… Ничего, кофе подождет. Одиночество в небольших дозах тоже полезная вещь.
Саша тоже решил выкупаться. Я услышал всплеск и приближающееся фырканье; затем матрос Нестеренко вышел на берег. Я прикрыл глаза, притворился спящим.
- …Вот вы, кажется, рыбак?.. - Саша зря времени не терял. Он подошел к одному из людей-кактусов и завел разговор - в своем амплуа. Я прислушался: сейчас, конечно, он попросит объяснить, почему у рыб кровь холодная… Однако Саша оказался практичней.
- Скажите, а камбала тут есть? - спросил он. Рыбак слегка кивнул и указал пальцем через левое плечо.
- А глосси? А тарань? - Рыбак снова кивал и указывал через правое.
Я приподнялся на локте. Саша никак не мог назвать рыбы, которая бы здесь не водилась. В заливе на червя ловили лещей, кефаль, судака, тарань, глоссей, камбалу, бычков и "дракончиков" ловили на рачков, по другую сторону Дзендзика. Снасти у нас, положим, только бычковые, нет наживки, и все-таки…
Когда Саша закончил расспросы и подошел ко мне, спящим я уже не притворялся.
- Все разведал. Рачки в лагуне водятся. Бычков лучше всего у затопленной баржи ловить. Мне показали.
- Да ты-то разве рыбак? - Я с удивлением заметил в холодноватых глазах Саши хорошо мне знакомый - по другим людям - азартный блеск.
- Я - нет. А ты?
II
Предметом ловли бычков является пухленькая головастая рыбка. Ее размер колеблется от мизинца до полуметра. Орудие лова: леска, снизу груз, чуть выше два "отворстка" - поводка - с крючками. Грузило ложится на дно, бычок дергает рачка, вы дергаете леску - и вытаскиваете улов. Все очень просто.
Так просто, что трудно понять: в чем тут удовольствие? Говорят о радости общения с природой; но в Одессе, например, раньше хорошо ловилось "на горячке" - участке берега под сточной трубой мясокомбината. Природа там довольно своеобразная; и все же после рыбалки вспоминаешь не шум грязной воды, не сомнительный запах, а предощущение клевка, и короткую борьбу, и чувство обладания, когда можно потрогать, подержать в руках живую, крепкую, бессмысленно красивую рыбу.
А если ловля происходит на вольной Бердянской косе, когда на душе еще свежо после шторма, - в памяти, кажется, навсегда остается каждая ее подробность.
Вот мы втроем - Сергей, Саша и я - сидим на прогретых досках палубы; разбираем снасти. Шкипер и Даня убыли на "Миф" для завершения ремонта, у нас на борту тихо. Идет подготовка к рыбалке: этап предвкушения, таинство. Крючки берешь из специальной коробочки с отделениями, где они разложены по номерам. Грузила и поплавки лежат отдельно, в особом ящичке. Старые "справы" нужнораспутать, опро бовать "месину". Затем на крючки надеваешь, для страховки, по кусочку пенопласта.
- Это булинь? - уважительно спрашивает Саша, глядя, как я довязываю особый, от Деды доставшийся в наследство узел.
- Это, Сашенька, двойной булинь!..
Вот мы с матросом Нестеренко ловим рачков у заброшенного причала. Причал обаятельно стар. Его доски растрескались под горячим солнцем, ржавчина свай поросла травой. На мели рядом с нами покоится забытый сейнерок - обломок глубокой древности. К рыбозаводу ведет пологий бетонный скат; бывшие ванны для засолки рыбы кажутся преувеличенно шершаво-сухими, как все места, где когда-то была вода. Никакой мерзости запустения не ощущается: наоборот, старое здание и причал забыли о своем рукотворном происхождении, слились с солнечной тишиной косы.
Я брожу по пояс в теплой o лагуне. Разноцветные водоросли забивают сетку, мы вываливаем эту ароматную груду на доски, от нее поднимается йодистый пар. Саша вызволяет из дебрей морской травы рентгеновски прозрачных креветок, судорожно сгибающих розовато-коричневое тельце. Деловитые крабики выбираются сами; они боком подбегают к краю причала и галькой плюхаются в воду.
Подошел мокрый Сергей. В руках он бережно несет подводное ружье. Это циничное, откровенное орудие убийства. Гарпун с зазубренными вилами годится для охоты на акул: любая рыба помельче проскочила бы меж зубцами. Новоявленный Кусто пытался бить камбалу; к нашему намерению ловить на крючок он настроен снисходительно.
- Ну как там рачки?
- Наживка есть. А камбала?
- Пока нету… Бычков масса. Одного взял.
- Да ну! Из этого миномета?..
- Не совсем, - признается подводник. - Плыву я, гарпун в руке держу. Вдруг - голова из-под камня, здоровая! Я его - гарпуном, плашмя!.. зря, между прочим, ржёшь: бычок такой, что его на пол-ухи хватит! Посмотри на берегу, я его в ласт засунул, - из последнего замечания становится ясно, что бычок все-таки не больше ноги сорок второго размера.
- А теперь кефаль возьмем, - Сергей бодро плюхается в лагуну, и элегия Бердянской косы приобретает тему посапывания…
Вот мы надуваем и спускаем на воду собрата "Яшки" - надувную резиновую лодку ярко-рыжего цвета.
- Мне объясняли так, - говорит Саша, - сначала будет мелко, потом сразу глубоко: там она и лежит.
Я гребу, Саша консультирует, Сергей ныряет за кормой. Идет вторая стадия рыбалки - поиск заветного места. В данном случае это затопленная баржа.
- Ну что, Серега, есть баржа?
- Не-а… фуфф…
- А бычки?
- Фуфф… и бычков не-а… - Сергей уходит под воду.
- Саша! Тебе ведь показывали?
- Показывали, - соглашается Саша, и я еще раз прослушиваю его информацию, как бы пытаясь найти тайный смысл в словах "сначала мелко… потом, наоборот, глубоко".
- А вот здесь бычков навалом, - вынырнув, заявляет Сергей, и мы тут же замечаем под лодкой ржавое тело баржи. Вода то обнажает, то медленно накрывает ее корму; водоросли, похожие на гриву крашеных волос, вздымаются дыбом и опадают. С одной стороны баржи мелко, с другой - глубоко; все правильно. Можно приступать к основному этапу рыбалки, собственно лову - и Сергей влезает на борт…
Если образ судового врача производит на вас приятное впечатление, дорогой читатель, то это потому, что вы никогда не ловили с этим образом бычков. Тело моего соавтора страшно любит удобства. В лодке тело стало моститься, недовольно покряхтывать. Соавтор предлагал поменяться местами. Соавтор постанывал и кренил лодку. Его ноги обладали свойством внутрь лодки не влазить. К тому же у него упорно не клевало.
- М-минуточку! Баклаша, давай попустимся! - канючил он поминутно. Я все эти предложения отметал: у меня-то как раз клюет! Мы с Сашей азартно "таскаем". Через какой-нибудь час под ноги приятно взглянуть: там, на дне лодки, грудой ворочаются и "сурманы" с разлапистыми жабрами, и "кнуты", и толстые поросята-бубыри с зелеными глазами.
Но вот происходит неизбежное! Я захотел пить, вплавь добрался до "Гагарина", а когда возвращаюсь к барже, то обнаруживаю, что пропил свое рыбацкое счастье. В мое отсутствие Сергей переменил место и достиг желаемого: теперь не клюет не у него одного.
- Зачем кричать? М-минуточку, - говорит судовой врач. Он надевает ласты и лезет в воду…
Сигареты намокли первыми. Сережина идея - в том, чтобы зацепить второй якорь и растянуться вдоль баржи на. двух кодолах; но я никогда не видел, чтобы здравая мысль так бездарно проводилась в жизнь.
Осташкины ноги, вооруженные ластами, торчали из воды в метре от нас и равномерно молотили по поверхности. На запросы с борта водолаз не реагировал; Саша совсем не вовремя начал выспрашивать: вот я, кажется, физик? Это правда, что звук хорошо распространяется в воде?..
- Внизу очень много бычков, - говорит Сергей, окончив свое черное дело. - Чего они не клюют, я не знаю.
Он влазит на борт, интересуется, почему в лодке много воды, и, выслушав ответ, пожимает плечами:
- А как иначе нырять? Все правильно.
Запуганные бычки больше не ловятся. Мы растягиваемся меж двумя якорями, передвигаемся, опять растягиваемся, попускаемся… Я по опыту знаю: все это напрасно.