- Мне кажется, дорогая моя, что ваше негодование было вполне законно, - сказала она. - Поступать сообразно придворному этикету, не значит поступать правильно. Если королевская власть попала в недостойные руки, то из этого не следует, что мы должны уважать ее! Вы можете благословлять судьбу, что ваше общественное положение дает вам право действовать смелее, нежели тем, которые по своему рождению или высокому сану обязаны подчиняться всем требованиям придворного этикета… Но мы поговорим об этом в другой раз. Сюда идет ротмистр Погвиц, который часто бывает у нас, потому что кирасирский полк стоит недалеко отсюда, в Мельзунгене. Он также мог бы рассказать вам нечто об Иерониме…
К ним подошел красивый, стройный офицер и поцеловал руку настоятельницы, которая представила его своей молодой гостье и пригласила сесть.
- Нет, благодарю вас, - ответил Погвиц, - привратник сказал мне, что дамы уехали; я отправлюсь к ним навстречу, потому что должен передать одно поручение фрейлейн Услар. Если позволите, то я буду у вас завтра вечером… Извините, что помешал вашему разговору!
- В таком случае, завтра я прочту вам письмо моего брата…
- Из Берлина? Надеюсь, все идет хорошо?
- Прекрасно! Майор Шиль также написал мне!..
Ротмистр удалился с почтительным поклоном.
Фрейлейн Штейн задумчиво смотрела ему вслед. Лина возобновила прерванный разговор вопросом:
- Вы сказали мне, что этот красивый офицер мог бы сообщить мне нечто об Иерониме?
- Извольте, я расскажу вам эту историю, которая известна весьма немногим. Нужно вам сказать, что Погвиц недавно служил в гвардии, а именно в гренадерском полку. Он влюбился в девушку знатной фамилии и сделал ей предложение, но ее родители обещали дать свое согласие при условии, если он получит повышение или придворную должность. Все хлопоты влюбленного юноши оказались напрасными, потому что у него не было достаточно сильной протекции. В это время разнесся слух, что Иероним намерен обновить старый замок Ваберн, чтобы иметь pied a terre во время охоты, и что туда будет назначен особый дворцовый префект, или так называемый Maechal du logis. До этого никто не слыхивал в Германии о такой должности. Тем не менее она казалась многим соблазнительной. Матери знатного происхождения старались представить ко двору своих дочерей, потому что всем было известно, что дело заключается не в дворцовом префекте, а в его жене, которой предстояло развлекать короля во время его пребывания в Ваберне. Между тем Иероним, не дожидаясь окончательной отделки замка, неожиданно приехал туда вечером и остался на ночь. Дежурный офицер оказался больным, вместо него назначили Погвица и ему пришлось быть на карауле перед кабинетом его величества. В первом часу ночи явился камергер с дамой под густой вуалью и хотел провести ее к королю. Погвиц, не получивший относительно этого никакого приказания, загородил ему дорогу и торжественно объявил, что это le cabinet du roi! Камергер возразил, что исполняет только приказ короля, и просил пропустить его, но все его убеждения оказались напрасными. В это время бывшая с ним дама старательно прятала вуаль на лицо и беспрестанно поглядывала на входную дверь, очевидно, выжидая момента, чтобы ускользнуть из комнаты. Фигура и манеры таинственной дамы показались Погвицу настолько знакомыми, что он не в состоянии был долее выносить мучительной неизвестности и откинул вуаль с ее лица, говоря, что "должен знать, кто идет к королю"… Перед ним оказалась любимая им девушка, бледная, как смерть, которой не оставалось иного выхода, как обратиться в бегство. Камергер поспешил в кабинет, чтобы доложить о случившемся и, выйдя оттуда, объявил караульному офицеру, что король рассчитывает на его скромность. На следующий день Погвиц получил приказ о своем переводе в кирасирский полк, стоявший в Брауншвейге…
Рассказ фрейлейн Штейн был прерван появлением слуги, который доложил о прибытии гостей из города. Лина простилась с настоятельницей и обещала опять навестить ее в самое ближайшее время.
По возвращении домой она нашла на своем столе письмо от Людвига. Никогда еще, даже в то время, когда она была невестой, сердце ее не билось так при распечатывании его письма. Он подробно сообщал ей о своем разговоре с Германом и кончил письмо словами: "Не будем больше говорить об этом, я приеду, когда получу отпуск"…
Лина видела по тону письма, что Людвиг сознает, что она права, но все-таки недоволен ею. Она еще раз перечитала его письмо и улыбнулась при мысли, что Герман не забыл ее слов, сказанных давно и по другому поводу, и воспользовался ими, чтобы оправдать ее в глазах мужа. "Все опять пойдет по-старому, - думала она, - и мы с Людвигом обязаны будем нашим примирением общему другу".
С этого дня Лина стала ежедневно ожидать приезда своего мужа и поэтому почти не выходила из дома и только изредка бывала в городе и делала визиты знакомым.
Одиночество начинало томить ее, ей казалось, что Людвиг должен также скучать и явится тотчас по получении ее письма. Раз вечером, когда по ее расчету, он должен был непременно приехать, она вышла встретить его. Едва дошла она до соседнего холма, как увидела двух всадников, ехавших по дороге, и остановилась в уверенности, что это Людвиг с Германом, но вскоре заметила, что один из всадников едет на почтительном отдалении от другого. Из этого она вывела заключение, что это, вероятно, один из кирасирских офицеров со своим денщиком, и свернула с дороги, чтобы избежать встречи, так как была одна. Но прежде чем ей удалось дойти до дома, она услышала за собой конский топот и оглянулась из любопытства. Оба всадника были в штатском платье, в одном из них она узнала короля и бегом бросилась к калитке своего сада, которая оказалась открытой.
Иероним своим зорким взглядом бывшего моряка издали разглядел ее и благодаря ей самой нашел дом, где она жила. Он соскочил с лошади и, передав ее шталмейстеру, вошел вслед за Линой на балкон.
В первую минуту молодая женщина онемела от смущения, но, овладев собой, вежливо пригласила короля в гостиную.
Он поблагодарил ее почтительным поклоном и сказал с улыбкой:
- Я приехал на время в мой замок Ваберн и в качестве соседа не мог отказать себе в удовольствии нанести вам визит, мадам Гейстер.
- Это незаслуженная честь, ваше величество! - возразила она, приглашая его сесть грациозным жестом руки. - Я ожидаю сюда моего мужа, он будет очень жалеть, если…
- Он не может сегодня приехать к вам, потому что Симеон задержал его по очень важному делу. Душевно рад, что мне представился случай переговорить с вами относительно его будущности. Гейстер безусловно заслуживает повышения, и теперь есть несколько вакантных должностей, но мне хотелось бы дать вашему мужу такое место, которое бы и вам нравилось.
Лина слушала рассеянно, она видела из слов короля, что визит его будет довольно продолжительный, и не знала, как сократить неприятный tete-a-tete. Наконец ей пришла в голову счастливая мысль, которую она решила тотчас же осуществить.
Она попросила позволения у Иеронима угостить его деревенским десертом и несмотря на его отказ настояла на своем, говоря, что это местный обычай и не следует отступать от него. Затем, выйдя из комнаты, она приказала горничной подать вина, фруктов и свежих орехов, а сама поспешила в кабинет мужа и написала записку фрейлейн Штейн:
"Король приехал неожиданно и, по-видимому, намерен долго просидеть у меня. Я в большом затруднении и решилась прибегнуть к вашей помощи. Не согласитесь ли прийти ко мне?..
Лина Гейстер".
Эту записку она передала садовнику и велела немедленно отнести ее в Валленштейнский монастырь, после чего вместе с горничной принесла десерт королю.
Иероним, оставшись наедине с Линой, заставил ее сесть возле себя. Она беспрекословно повиновалась, сознавая, что должна держать себя с достоинством и не выказывать робости.
- Я слышал, - сказал он, - что ваши родители жили в замке Ваберн, и вы провели там свое детство. Помните ли вы это место?
- У меня больше всего остался в памяти прекрасный вабернский сад, где я проводила целые дни, - ответила она. - Но отец часто рассказывал мне о том времени, когда ландграф Фридрих проводил там летние месяцы. Его сопровождала всякий раз блестящая свита, несколько полков, происходили парады, устроен был французский театр, балет, опера, соколиная охота и прочее. Затем замок был заброшен, но следы прежней роскоши все еще были заметны в нем…
- Это прелестное место, - сказал король, - несмотря на теперешнее запустение; но я намерен, по возможности, восстановить замок в прежнем виде и опять пробудить в нем некоторую жизнь. Вот по поводу этого я и хотел посоветоваться с вами, мадам Гейстер… Симеон предлагал мне дать вашему мужу место главного секретаря префектуры. Но я желал бы иметь его при моей особе, потому что, слушая его доклады в Ненндорфе, убедился, что он умный и способный человек, прекрасно знает страну и отличается ясностью изложения в делах. Мне нужны такие люди, тем более что я еще недостаточно освоился с местными условиями. Но вы понимаете, что неудобно сразу выдвинуть такого молодого человека, как ваш муж, и вдобавок бюргера и кассельского уроженца! Это возбудило бы зависть партий и происки, от которых ему пришлось бы пострадать так же, как и вам, а я никогда не допущу этого!.. Но, если я назначу вашего мужа префектом Вабернского замка или на какую-нибудь другую придворную должность, то я могу в случае надобности всегда обратиться к нему за советом или дать работу, и никто, кроме нас, не будет знать об этом. Надеюсь, что вы одобряете мой план? А я считал бы для себя величайшим счастьем, если бы вы поселились в прекрасном замке, где протекло ваше детство, и жили в нем королевой…
Он взял ее руку и с нежностью смотрел на нее.