- Во всяком случае вы должны как-нибудь устроить это дело, - сказал король. - Я чувствую, что графиня Франциска скоро надоест мне; она становится слишком тяжеловесна благодаря ее положению; с обер-гофмейстериной у меня также самые натянутые отношения. Она требует от меня каких-то возвышенных поступков, соответствующих моему королевскому сану, не принимает никаких подарков и осаждает меня просьбами. Когда я заговорю о любви, то она распространяется о моих обязанностях относительно народа!
- Другими словами, она игнорирует личные желания Иеронима и помнит, что перед ней король, от которого зависит благополучие подданных! - возразил секретарь серьезным тоном. - Не разрывайте отношений с ней, ваше величество. В этой женщине сказывается кровь ее благородных предков, она мечтает о славе молодого короля; благодаря обер-гофмейстерине и королева смотрит ее глазами, что придает вам известный ореол у немцев при их крайнем идеализме. Этим не следует пренебрегать! Не забудьте, ваше величество, что графиня Антония представляет собой исключение среди наших дам, которые вообще отличаются довольно реальными стремлениями. Возьмем для примера мадам дю Кудра! Все находят ее очаровательной и, черт возьми, я сам того же мнения…
- Вы кстати напомнили мне о ней, Маренвилль! Вчера, во время grand couvert, она стояла против меня: я нашел в ее наружности большую перемену к лучшему и решил, что, вероятно, легкомысленная жизнь ей на пользу, или что мужу удалось наконец образумить ее!
- Последнее - ни в каком случае! - возразил секретарь. - Дю Кудра страстно влюблен в свою жену и не в состоянии в чем-либо сдержать ее. Старик Бонгар недаром выразился о ней, что у мадам дю Кудра можно встретить самых безнравственных людей не только вашего двора, но и всего Касселя!..
Король встал с кушетки и сел к письменному столу, чтобы подписать бумаги, принесенные секретарем, но через минуту отложил перо и сказал:
- Поезжайте к ней, Маренвилль, и передайте от моего имени, что если она решится изменить образ жизни из уважения к своему достойному мужу, то я готов оказать ей покровительство: назначу ее статс-дамой королевы и сам привезу ей дамский орден в тот вечер, который она сама назначит.
- Не подлежит сомнению, что она с радостью согласится на это, а тем более из уважения к своему мужу, - заметил с улыбкой Маренвилль.
- Это было бы для меня некоторым развлечением, так как я жду разных неприятностей от рейхстага. Между прочим, поднят будет вопрос о двух миллионах, выданных мне придворным агентом Якобсоном и которые я до сих пор остался должен моей матери. Бюлов в большом затруднении, потому что эти деньги должны быть выплачены, а мои доходы слишком недостаточны, чтобы я мог внести такую огромную сумму. Трудно предвидеть исход при таком роковом стечении обстоятельств!.. Но мы во всяком случае воспользуемся прелестными июльскими ночами! Вечера будут в нашем распоряжении, и вы должны позаботиться, Маренвилль, чтобы мы провели их как можно веселее и разнообразнее. Иначе стоит ли быть вестфальским королем, чтобы изнывать от скуки!
V. Министр финансов
Первые заседания рейхстага были посвящены выборам членов комиссий: финансовых, гражданских дел и уголовного законодательства. Король вернулся в свою летнюю резиденцию и здесь, сидя на троне, окруженный высшими государственными сановниками и министрами, торжественно принял депутацию рейхстага, которая поднесла ему приветственный адрес. Затем наиболее важные дела, подлежащие обсуждению, перешли из государственного совета на рассмотрение рейхстага. Бюлов, окончив подготовительные работы, спешил воспользоваться свободным временем и охотно принимал посетителей.
Герман, по совету Провансаля, также явился с утренним визитом к министру финансов и застал у него депутата Натузиуса. Бюлов приветливо встретил молодого человека и, задав несколько вопросов, сказал:
- Я слышал господин Тейтлебен, что вы намерены заняться нашим делом, душевно буду рад, если работа увлечет вас; тогда наука будет служить для вас отдыхом, и ничто не помешает вам посвящать ей свободные минуты. Мы сейчас же решим вопрос относительно вашей должности в министерстве. Провансаль не всегда удачно выражается по-немецки, между тем я желаю, чтобы деловые бумаги были написаны безупречным немецким языком, и слог, при отсутствии многословия, отличался бы легкостью и ясностью изложения. К тому же Провансаль настолько завален делами, что нуждается в помощи, а вы, по-видимому, находитесь с ним в хороших отношениях, так что я без всякого колебания определяю вас сверхштатным чиновником в нашем министерстве. В некоторых делах я сам буду вашим руководителем, и уверен, что в самом непродолжительном времени вы свыкнетесь с вашей службой. Разумеется, было бы не лишним для вас основательно познакомиться с политической экономией и различными финансовыми вопросами. Вообще я рассчитываю на ваши хорошие способности, честный образ мыслей и желание трудиться…
С этими словами Бюлов отворил дверь в небольшую, просто убранную комнату, смежную с кабинетом.
- Вот здесь, - добавил он, - у этой конторки, вы будете заниматься, пока не освоитесь с делом; в случае надобности я всегда могу позвать вас, а также оказать вам помощь, если вы встретите какое-нибудь затруднение. Таким образом, мы ближе познакомимся друг с другом, и я постараюсь при первой возможности выхлопотать у короля, чтобы вас определили на штатное место. К сожалению, мы не можем сразу назначить вам постоянное жалованье, и вы должны будете довольствоваться временными денежными наградами. Согласны ли вы на это условие?
- Мне кажется, ваше превосходительство, - отвечал Герман, - что поступая на службу в качестве ученика, я не могу рассчитывать на какое-либо денежное вознаграждение.
- Простите, если я осмелюсь вмешаться в разговор, - сказал Натузиус, - но я нахожу, что вы, господин доктор, напрасно отказываетесь от денег, от вас требуют известного труда, а в этом случае каждый из нас имеет право на вознаграждение.
- Разумеется, - заметил министр финансов, - а теперь, господин Натузиус, мы можем продолжить начатый разговор…
Герман встал и хотел уйти, но Бюлов удержал его:
- Вам нечего обращаться в бегство, вы нисколько не стесните нас своим присутствием, а для вас наша беседа будет иметь некоторый интерес, потому что касается печального положения Вестфалии. Но, конечно, все, что вы услышите, должно остаться между нами…
Бюлов произнес последние слова с особенным ударением, затем, обращаясь к депутату, сказал:
- Действительно, мой дорогой Натузиус, с тех пор как я принял должность министра финансов, мне приходится нести нелегкую ношу. Мое положение тем затруднительнее, что Вестфалия скроена из обрезков нескольких государств, которые прежде управлялись своими государями, имели свои законы, учреждения, обычаи. Все это смешанное население безусловно тяготится чужеземным игом, между тем от него требуют не только дружелюбного отношения к Франции, но и непосильных жертв в пользу последней. На вестфальский престол возведен легкомысленный человек, который ни о чем другом не думает, как о блеске своей короны, без удержу предается расточительности и чувственным наслаждениям. Его окружают всевозможные авантюристы, которые имеют на него дурное влияние, помогают ему проматывать деньги и пользуются всяким случаем для наживы. Говорю это вам, как честным людям и моим соотечественникам, потому что, занимая пост министра, я не могу публично высказывать такие вещи.
- Для полноты картины, - сказал депутат, - можно было бы добавить, что небольшое Вестфальское государство, с двухмиллионным населением, истощено войной. Не говоря уже о всевозможных поборах, передвижение войск продолжается до сих пор, землевладельцы и крестьянские общины разорены вконец; государственный долг простирается до ста тысяч франков! В то же время промышленность окончательно остановилась, фабрики, не получая больше субсидий от правительства, в большинстве случаев находятся в бездействии, и даже главный источник доходов страны - вывоз зерна и шерсти - прекратился, уничтожена и транзитная торговля… Вот арена деятельности вестфальского министра финансов!
- В ваших словах нет ни малейшего преувеличения, - заметил Бюлов, - но, к сожалению, далеко не все депутаты понимают настоящее положение дел. Мальх в качестве оратора от правительства на ближайшем заседании рейхстага поднимет вопрос о необходимости нового займа в двадцать миллионов франков. Депутаты сделают попытку протестовать против этого, а затем будут вынуждены дать свое согласие.
- Положим, что ваше предсказание сбудется, - предположил Натузиус, - но где надеетесь вы сделать заем? Вестфалия - молодое государство и ведет такой веселый образ жизни, что едва ли пользуется особенным кредитом. Доверие в этих случаях возможно только при условии постоянных источников дохода и при точном соблюдении принятых обязательств. Не подлежит сомнению, что если вы останетесь у нас министром финансов, то мало-помалу создадите кредит для нашего государства, но вы не могли сделать этого за один год.
- Тем не менее, - сказал с улыбкой Бюлов, - я не теряю надежды на заем и уже заручился обещаниями в Голландии. Там лежат большие капиталы без всякого употребления, в связи с застоем в торговле. Один богатый банкир берет на себя устройство этого дела, а наш посланник в Нидерландах, барон Мюнхгаузен, ручается за него, что он выполнит свое обещание…
В эту минуту вошел Фауст, камердинер Бюлова, с докладом, что полицейский комиссар желает видеть министра.
Бюлов отдал приказание принять его, и Герман, к немалому удивлению, увидел Вюрца, который явился с почтительным поклоном и подал запечатанный пакет с бумагами. Министр, не заглядывая в бумаги, стал внимательно читать приложенное письмо.