Катрин снова пришлось брать себя в руки. Она изобразила удивление.
- При чем тут оружие? Мне просто нужен носовой платок. - Катрин достала из сумочки батистовый четырехугольник, отороченный кружевами, и вытерла под вуалью лоб, действительно покрывшийся испариной.
- Н-ну, если так… прошу извинить. - Виконт положил револьвер на стол. - Издержки профессии, знаете ли. Надо всегда быть начеку. Итак, мадам, вы поняли, чем вам грозит первый вариант отказа - это ваше исчезновение и последующий позор - сначала для вас, затем для вашего мужа. Нормальному человеку и этого достаточно, чтобы согласиться с моим предложением. Но, допустим, вы своей жизнью не дорожите, а что касается остального - питаете надежду, что никто в шпионаж - ваш и вашего мужа - не поверит. Возможно, что и так, но карьера его в любом случае будет оборвана. Однако, если и это вас не пугает и вам нужны более сильные аргументы, - всплывает история с отравленным письмом.
Виконт опять сделал паузу - он явно был неравнодушен к театральным эффектам, - при этом бесцеремонно разглядывая "клиентку".
- При чем тут письмо? - внутренне напрягаясь, чтобы не поддаться давлению, которое она чувствовала всем своим существом, воскликнула Катрин. Мысли ее снова лихорадочно заметались в поисках выхода из западни.
- Письмо было послано генералом Муравьевым! И французский суд может отправить его на гильотину! - В устах Лавалье это прозвучало столь выспренне, что Катрин вдруг успокоилась и невольно усмехнулась несмотря на всю драматичность ситуации.
- Вы, должно быть, начитались готических романов, месье, - с горечью сказала она, - если полагаете, что боевой русский генерал из мести кому-либо может написать письмо такого содержания. Даже жене врага. Про чиновников не скажу, но русские офицеры, сколько я их знаю, - люди высокой чести и благородства. Вот французский аристократ, особенно мелкого пошиба, на подобную подлость способен вполне. - Она заметила, как непроизвольно дернулась щека виконта, и злорадно подумала: "Так тебе и надо, сукин сын, мерзавец!" И закончила: - Фальшивка, она и есть фальшивка.
- Фальшивка?! Вы видели само письмо?
- Видела. Разумеется, копию. Фотографическую копию, - подчеркнула она. - Почерк и подпись мужа даже не подделаны, а просто - неизвестно чьи.
- Ах, Аллар, Аллар, - покачал головой виконт. - Придется указать префекту полиции на нарушение тайны следствия.
- Какая может быть тайна, если дело закрыто?
- Вам и это известно? Однако следствие можно всегда возобновить в связи с новыми обстоятельствами, - вкрадчиво, но с нажимом произнес он.
Страх опять проснулся и царапнул коготком сердце Катрин. Она кашлянула, чтобы не выдать вспышку боли от этой царапины.
- Какие еще "новые обстоятельства"?!
- Ну как же! А появление генерала Муравьева на территории Франции - это же просто подарок правосудию! О прочем умолчу, но смею заверить: имеется и еще кое-что.
- Вы отлично знаете, месье, что мой муж никого не убивал, - сказала Катрин. Она безмерно устала от нескончаемого плетения виконтом правды и лжи; ей так захотелось, чтобы все как можно быстрее закончилось, что она уже готова была согласиться стать шпионкой. Подумаешь, потом расскажет все Николя, и они вместе что-нибудь придумают. Однако, прикинув "за" и "против", решила бороться до конца. - И о женитьбе Анри Дюбуа мы понятия не имели. Он исчез после неудачного покушения на Охотском тракте. Муж даже не знал, что Анри там был.
- Об этом ему могла сказать Элиза, - возразил Лавалье.
- Могла, - согласилась Катрин. - Но муж не стал бы таиться, а немедленно со мной объяснился. Как и по всему остальному, о чем написано в письме. Не такой он человек, чтобы играть в тайны и секреты. - Она спешила высказаться, только бы защитить Николя от угрозы. - С судом над ним у вас ничего не выйдет: он легко докажет, что письма не писал, - для этого есть графологи. Разумеется, вы можете устроить покушение на него в Европе, но генерал Муравьев - не рядовой военный, он - правитель половины России, его убийство станет грандиозным скандалом, и вам вряд ли хочется подставлять свою карьеру под этот топор. Тем более что смерть Муравьева мало что изменит на Амуре и Тихом океане, - а вы ведь этого добиваетесь, - у генерала есть прекрасные помощники, которые продолжат его дело…
Лавалье глядел на Катрин со все возрастающим интересом - она это видела по его глазам, - и когда остановилась передохнуть, даже подтолкнул ее:
- Я слушаю вас, мадам.
- Так что ваши "более сильные аргументы", виконт, оказались гораздо более слабыми. - Катрин вздохнула, помолчала. Лавалье терпеливо ждал. - Но умирать мне, честно говоря, не хочется… - Она горестно покачала головой. - Только вот не пойму, какой вам будет прок от сведений, которые смогу собрать я, - это такая мелочь!..
- Что вы, мадам! Как у нас говорят: и самая прекрасная девушка Франции может дать только то, что у нее есть. Хороший разведчик, собирая разные сведения, даже мелкие, сопоставляя их с другими, может делать очень важные выводы. Я не должен вам этого говорить, так как методы разведки открыты только для служебного пользования, но мне совсем не хочется, чтобы вас грызла совесть. Успокойте ее: ваш вклад в наш анализ будет столь мал, что вряд ли можно считать его преступлением, - так, на уровне светской болтовни. В столичных салонах выбалтывают куда более серьезную информацию.
- Благодарю за заботу о моей совести, - со всей иронией, на какую была сейчас способна, откликнулась Катрин.
- Значит, я правильно понял? Вы добровольно даете согласие на сотрудничество? - Он подчеркнул - "добровольно". Катрин развела руками: увы! Лавалье вынул из стола лист бумаги, гусиное перо и чернильницу. - Тогда подпишите обязательство.
Катрин внимательно прочитала: "Я, Муравьева Екатерина Николаевна, в девичестве Катрин де Ришмон, даю согласие…" Надо же, все приготовлено, даже написано каллиграфическим почерком - остается только поставить подпись.
- А как подписывать? По-русски или по-французски?
- Для надежности и так и так.
Катрин встала, положив лист на стол, и взяла перо. Наклонилась было и занесла руку, но остановилась и остро взглянула на виконта:
- У меня есть условие. Даже два.
- Какие условия?! - воззрился на нее Лавалье.
- Во-первых, вы должны отозвать из России Анри Дюбуа. Я не хочу, чтобы мой муж постоянно был под угрозой покушения.
- Принимается, - махнул рукой виконт. - А второе?
- За смерть Анастаси Дюбуа кто-то будет наказан?
- Вы хотите ареста вашего мужа? Пока что все указывает на него. Подписывайте бумагу, мадам, и договоримся об оплате ваших услуг.
- Вы с ума сошли! - вспыхнула Катрин. - Какая оплата?! Вы решили меня унизить еще и этим?
- Все, что бесплатно, - то аморально. Помните такую пословицу? Она родилась не в "Сюртэ Женераль" - это придумал народ. А народ зря говорить не будет.
- Я вижу: вы любите пословицы. Вот вам еще одна: "Кого дьявол купил, того и продал". А меня вы не купили и не купите.
Везли Катрин с завязанными глазами. Повязку сняли лишь перед самой высадкой из фиакра, рядом с домом тетушки.
Женевьева де Савиньи встретила племянницу уже в полном здравии. Когда Катрин спросила ее о самочувствии, тетушка неожиданно залилась слезами.
- Прости меня, моя девочка, - всхлипывала она. - Меня заставили солгать. Я не была больна.
Катрин не стала спрашивать, кто и как ее заставил. И так все было ясно.