- Да где ж ему еще и быть-то, сердешному? - горестно вздохнула женщина. - Почитай, третью ночь под матерней дверью почивает. Боится, как бы не стало государыне плохо. Такие удары! Спаси, Господи!
- Ты мне его позови.
Камер-фрау моментом исчезла за дверью, через минуту послышались размашистые шаги и Никс появился на пороге, беспокойно оглядываясь через плечо.
- А, это вы, - вяло протянул он. - Чем могу служить…
- Ваше высочество, - понизив голос, зашептал Бенкендорф. - Как это могло случиться? Что значит ваша присяга?
По лицу великого князя мелькнуло раздражение.
- Когда целый город хочет Константина… Взывает к законности…
- Откуда вам знать, чего хочет город? - возмутился гость. - Вы были на улицах? В казармах?
Николай опустил голову.
- Там передаются самые фантастические слухи. Вам надо выйти из дворца.
- Сейчас? - ужаснулся Никс.
- Я выведу вас и приведу назад незаметно. Только оденьтесь поскромнее.
С минуту великий князь колебался. Потом кивнул. Исчез за дверями и вскоре вернулся. На нем была старая саперная шинель и фуражка. Александр Христофорович окинул царевича придирчивым взглядом, остался доволен и сделал знак следовать за собой. Они вместе покинули дворец через один из боковых выходов. Пройдя под сводами галереи, соединявшей Зимний с Эрмитажем, оказались на площади. Бенкендорф вспомнил, как геройствовал тут в ноябре прошлого года. Поежился.
Мела поземка. Втянув головы в плечи и наклонившись вперед, спутники двинулись по открытому, продуваемому пространству. Ветер с Невы к вечеру крепчал.
- Куда мы идем? - Николай беспокойно оглянулся. - Народу на улице совсем нет.
- Все сидят по кабакам, - пожал плечами генерал. - Вы бывали в подобных заведениях?
Великий князь отрицательно качнул головой.
- Почему?
- Если человек тратит время впустую, он опускается.
Бог мой! Двадцать девять лет. Отец семейства. Служака. Зверски требователен к себе.
- Вы пьете?
- Нет.
- Играете?
- Нет.
- Женщины?
- Я женат.
Бенкендорфа охватила тоска.
- Мы почти пришли. - Он повернул налево.
Спутники достигли середины Английской набережной и остановились в том месте, где ее рассекал Крюков канал. Через его замерзший язык был перекинут подъемный мост на гранитных столбах. Сразу за ним виднелась низенькая избенка.
- Сюда ходят адмиралтейские рабочие, - бросил Бенкендорф. - И те господа, которые, потеряв остроту ощущений на Невском, стремятся к свиному корыту. Такое случается день на шестой запоя.
Александр Христофорович толкнул рукой дверь. Никс содрогнулся, вступив под низкие закопченные своды. В нос ударил спертый запах пота и кислой овчины. Столов не было. Люди теснились вокруг открытых кадок с пивом. Его зачерпывали деревянными ковшами и, чтобы не ронять капель даром, выпивали прямо над бочкой. С усов и бород текла пена, падая обратно в чан. Между посетителями протискивался мужичок в красной рубахе. На шее у него висел ящик, куда желавшие приобщиться к мертвой чаше кидали полушки. В заклад отдавали тулупы, рубахи и нательное белье. Всю эту рванину вешали на кадку, откуда она благополучно сваливалась в пиво или просто полоскалась в нем рукавами.
- Где мы? - сипло спросил великий князь. Ему показалось, что из отверстых глубин ада сатана выплюнул на земную твердь эту язву.
- Тихо, - шикнул на него генерал. Он протянул мужичку в красной рубахе деньги. Тот, нимало не удивленный явлением господ, указал им на одну из кадок и снял с края два ковша.
- Я это не могу, - вознегодовал Никс.
- Зря, пиво хорошее, - отозвался Александр Христофорович, вытирая усы. Он сумел протиснуться к самому краю и помочь великому князю угнездиться тут же.
- А вот чего расскажу, - вещал один из завсегдатаев, помахивая деревянным граалем. - Оттого царя поставить не решаются, что скоро быть светопреставлению. Страшный суд, значит, грядет. И уж тогда один Царь на небе, один на земле. Не хотят Иисусу Христу дорогу заступать. Кончилося ихнее время.
Другие загудели, застучали плошками, не соглашаясь со столь мрачным пророчеством.
- Чего врешь? - Здоровенный детина, по виду грузчик, наклонился вперед и выловил из пива лоскут материи. - Я слыхал, так дело было. В Черном море показывается престол с надписью: "Отпущен в воду Константином и будет взят Константином-царем. А более никто взять не может".
Отчего-то эта история понравилась слушателям больше, чем про конец света. Видать, хотелось еще покоптить небеса.
- Ничего не так, - к общему разговору подошел мужичок в красной рубахе. - Константин-царевич увидел себя обиженным, ездил в Царьград и во Иерусалим. И нашел в Царьграде отцовское письмо, и во Иерусалиме отцовское письмо, что быть ему после Александра царем. Только никто того письма признать не хочет. Министры не дают. Как их всех побьют, так и назначат царя. Православным на утешение.
- Давно пора, - послышались голоса.
- Еще был тут о прошлом году Константин-царевич в Питере, - продолжал сборщик питейной подати. - И как стали они с братом прощаться, то Николай-царевич говорит: "Ты положи свою шпагу, а я свою на нее сверху". Константин свою шпагу-то положил, а потом молвил: "Которая шпага была внизу, та наверху станет". Вона как.
Никс почувствовал, что вот-вот взорвется, но спутник наступил ему на ногу.
- Опять врешь, - вмешался грузчик. - Слышно, вдова покойного государя брюхата, и Константин, узнавши сие, от престола отказался.
- И совсем государь не покойный, - вылез из-за бочки какой-то дед. - А он сел в лодочку, да и уехал в море. Надоели вы мне, говорит. Пропади все пропадом!
- А вы, господа хорошие, почему молчите? - обратился к незнакомцам грузчик. - Вам, небось, поболее нашего известно?
Христофорыч повел плечами и, к немалому удивлению спутника, заговорил весьма развязно, в тон собеседникам.
- Может, и поболее. Слышно у нас, что Константин женился на некрещеной бабе. И оттого в православный город въехать не может. Хочет править к воротам, ан лошади встанут у первого креста и ни тпру ни ну.
Ужасная сия весть повергла слушателей в ужас, а Никса в негодование.
- Умоляю, уйдемте, - прошептал великий князь, вцепившись Шурке в рукав. - Это уму непостижимо.
Они потолклись еще минут пять, пока разговор не вильнул в сторону от августейших особ. Христофорыч потихоньку отвалил от кадки и вывел спутника на улицу. Некоторое время они стояли у двери, с наслаждением вдыхая морозный воздух.
- Что вы себе позволяете? - едва переведя дух, воскликнул Николай.
- А что? Все врали, и я приврал. Самую малость. - Шурка не был смущен. Даже напротив, весел. - Этим вас пугает Милорадович?
30 ноября 1825 года.
- Как вы могли даже помыслить, будто я предпочту ваши интересы интересам моих детей?
Вдовствующая императрица была человеком очень спокойным. Не то генерал-губернатор стоял бы в ее будуаре красный не от стыда, а от пощечин.
- Но разве Константин Павлович, в пользу которого я действовал со всей честностью, не ваш сын? - попытался оправдаться Милорадович.
Мария Федоровна смерила его колким взглядом серых холодных глаз.
- Не лгите мне. - Ее голос звучал устало. - Вы загнали нас в тупик. Николай присягнул Константину, а тот отрекся. Обоих можно сбросить со счетов. Какую участь вы уготовили Михаилу?
Граф отступил назад.
- Я полагал, что действую в ваших интересах. Ваш брат принц Александр Вюртембергский полностью одобрил мои шаги.
- Я отлично осведомлена о гаденьких делишках моих родственников. - Мария Федоровна заложила руки за спину, отчего стала похожа на покойную свекровь. - Их пригласили в Россию служить, а не царствовать. Что же касается моего братца, то его придется разочаровать. Как удобно! Старуха в качестве регента при маленьком императоре. Потом старуха умирает, и регентом становится он. Или вы, любезный Михаил Андреевич, приберегли эту роль для себя?
Милорадович попятился и отчаянно замотал головой. С этой женщиной не садись играть в карты. Оставит голым.
Судя по кивку, вдовствующая императрица была довольна его реакцией.
- Так мой брат видит себя правителем до совершеннолетия Саши? У него два взрослых сына. Разумно. А где будут мои сыновья?! Моя кровь? В Петропавловке? Или в земле? - Ее голос задрожал, но через минуту снова обрел властность. - Александр, наш ангел, все предусмотрел, а вы одним ослушанием его воли создали юридический нонсенс. Да знаете ли вы, чего заслуживаете?
"Шлиссельбурга", - с упавшим сердцем подумал Милорадович. Если трон все-таки займет Николай, а не старый друг и покровитель генерала Константин, то его погладят железными когтями.
- Я выполняю свой долг, мадам, - с достоинством произнес Михаил Андреевич. - И обязан предотвратить кровопролитие, неминуемое, если вместо известного наследника на престол взойдет узурпатор.
3 декабря 1825 года.
Утром 3 декабря из Варшавы прискакал Рыжий, еще больше запутавший ситуацию. Константин поручил ему сказать, что подтверждает отказ от короны. При этом сам цесаревич брату не присягал и Варшаву к присяге не привел. Только слепой не заметил бы подвоха.
Никс близорукостью не отличался. Чуть только ему донесли, что Михаил в городе и с дороги сразу отправился к беременной жене, великий князь подхватил Александру под руку и поспешил к ним.