Удар, еще удар… Будет ли конец этом метким ударам, что так необходимы демону-мучителю…
Лето… Сбор урожая. Плодороднейшие земли Бургундии. На холме Гудо и располневший от добра тех, кого забрала чума, селянин Манц:
– Смотри в моей руке плеть. А там мои женщины, покорные этой плети. Их три главных порока: неверие, себялюбие и жажда плотских утех погубили их славных мужей. Их не черная смерть унесла, а то, что они не сумели рассмотреть нутро женское, и не слушали слова божьего. А ведь сказал апостол Павел: "Христос есть глава мужчине. Муж есть глава жены!" Что жена?
Жена есть имущество семьи. Вот и досталось мне в имущество еще четыре жены. Только им со мной не справиться, ибо я вижу нутро их. А нутро их лживо. Женщина лжива в разговоре. Лжива, когда молчит в одиночестве, ибо в это время она обдумывает, как обмануть мужа. Лжива, когда смеется и когда плачет. Смех ее – притворство, нужное чтобы усыпить бдительность мужчины, а слезы – чтобы заставить жалеть и этим ослабить мужа. А еще я не расстаюсь с плетью. Ведь сказано в святых книгах: Муж имеет право наказывать свою жену и бить ее для исправления!.."
"Не то и не так… И не те…"
"Что ты бормочешь, Гудо? Что мотаешь головой? Ты слышал и другие слова? Эти?"
Опять отворяется мозг по велению демона…
Грязная харчевня на какой-то тысячной дороге, по которой прошагал Гудо. Зверски пьяный Армисий уже перестал плакать над порванной струной. Сегодня его лютня не заработает и на ночлег в хлеву:
– Кто я?.. Кто? Жалкий жонглер , который так же сочиняет и исполняет собственные поэмы. А что такое поэма? Это жизнь, которую поэтически подняли над ее правдой. А что в этой поэзии? О чем она? В основном о женщине… Кокетство, изменчивость, легковерие и легкомыслие, глупость, жадность, завистливость, богопротивная хитрость, коварство… И это далеко не полный список нелицеприятных женских черт, которые используют и поэтами при королевских дворах, и глупыми вилланами в их пьяных песнях. "Цветок любви – роза. Ведь под ее пурпуром скрываются шипы". Красиво! Правда?
Говорят более двухсот лет назад, при дворе герцога Аквитанского собралось благородное общество, которое (представь себе хотя бы на мгновение) боготворило "прекрасную даму" и отделило кусочек любви к Господу для того, чтобы передать ее рыцарям. Такие нашлись. Они даже привселюдно заявляли, что любят ту или иную благородную даму. Даже соглашались ради своей возлюбленной жертвовать жизнью. Тогда и песни трубадуров посвящались прекрасным дамам и верным данному обеду рыцарям. Сейчас… Сейчас. Ах, вот вспомнил:
"Когда я ложусь, всю ночь и на следующий день,
Всё думаю: как мне услужить вашей милости.
Моё тело ликует и полно радости оттого, что думаю о вас!
Моё сердце принадлежит вам!.."
Говорят, благородные дамы даже создали "суд любви", на котором разбирались дела любовные с полным соблюдением всех норм морали и судебного права. Вот как было.
Было, но не долго. Со временем с этой и другими ересями разобрались. Когда под копытами французских крестоносцев пал погрязший в ересях Прованс, последний оплот "прекрасной дамы", трубадуры перестали сочинять песни о любви между женщиной и мужчиной, об их высоких отношениях, клятвах и страданиях.
Почему? Просто нужно оглядеться вокруг себя и все станет понятно. Даже короли бьют своих венчанных жен, а те благодарят и говорят: "Когда вам будет угодно, можете повторить ваше величество!" Может еще где-то, и кто-то как исключение и проявляет уважение к своей женщине, но это действительно исключение. Отношение к женщине крайне жесткое, неуважительное и грубое. Как бы высокородна женщина не была, ее удел рожать детей и быть вечным учеником у своего мужа, без права на шедевр.
Вот как! А ты говоришь она вторая половина твоего сердца. А может тебе песни сочинять. Хотя с такой… Разве что под маской петь. Пойдем вместе. На пропитание добудем. Я буду петь, а ты… Если кто-то платить не станет… Выбрось ее из головы, вон смотри, какие шлюхи нам машут из того угла…."
Гудо качает головой, и что-то неразборчиво говорит. Он не согласен. Ни тогда, ни сейчас.
* * *
"Ты пытаешься стать мне непокорным. Это же смешно, мой мальчик Гудо! Все, что есть нужного и полезного в твоей чудовищной голове от моих знаний и стараний. Даже после своей смерти я всегда был с тобой. Вспомни, сколько раз я спасал твою жизнь. А кто лечил твои руки, ноги, внутренности! Я никогда не покидал тебя. Я живу в тебе и тобой!
Я всегда даю тебе правильные советы и указания. Спроси себя – правда ли это? Правда! Благодаря мне ты избавился от проклятых стрел и залечил раны. А когда вследствие твоей душевной слабости и отчаяния (а кто в этом виновен, как не твои девочки?) у тебя родился жар, что мог убить тебя, кто посоветовал тебе воспользоваться единственной доступной возможностью – принять холодную морскую ванну? Ведь она помогла. Ты сбил пламя, лизавшее тебя изнутри. Верно? Не будь меня с тобой, ты бы не дал швырнуть себя в море, и скорее всего погиб".
Гудо согласно кивает головой и тут же пытается качнуть ее в знак несогласия.
"Я знаю все, что ты хочешь мне возразить. Твои возражения смешны, а поступки… Мягко говоря, когда ты отворачиваешься от меня, то поступаешь как сумасшедший. Ну, зачем ты откусил хрящик на верхнем кончике ушка младенца? А что это за песня, которую ты бесконечно напеваешь? И зачем? Ну, зачем ты вытащил из кучи дерьма свои зубы? Ты же знаешь – их приживить невозможно! И чему ты улыбаешься, мой мальчик Гудо? Твоя улыбка всегда была страшнее страха. А теперь еще и без зубов…"
"Я радуюсь".
"Радуешься? Чему? Не пойму…"
"Вот этому и радуюсь! Радуюсь тому, что ты не понимаешь и даже не догадываешься. Значит моя душа и мой разум еще не полностью в твоей власти. Я могу тебе препятствовать. Я способен себя защитить. Я не дам тебе воскреснуть в моем теле. Ведь именно этого ты желаешь. Вернее тот демон, который вышел из твоего мертвого тела и теперь желает возродиться во мне.
Но этому не бывать. Твое место в аду…"
"А мои знания, умения?"
"Доброе приумножится, злое изгинет…"
"Как и чем приумножится?"
"Кое-что ты вспомнишь. Кое-чему научишься, и даже удивишься. Так что вспоминай и удивляйся!"
Гудо не нужен меч памяти. Ему незачем рубить бестелесный дух. У него есть оружие пострашнее, ибо его слова это многочисленные стрелы, не знающие промаха.
"Эй! Так ты всегда обращался ко мне. А когда произносил "Эй!" погромче, значит, я должен был слушать тебя, как самого Господа. "Эй! – сказал ты. – Смотри! Хорошенько смотри. Что ты видишь во внутренностях этого мужчины и этой женщины? Пока твоя тупая башка соображает, скажу: ты видишь Бога! Ибо сказано в Книге Бытия: "В день шестой Бог создал человека по своему образу и подобию и сделал человека мужским и женским".
Где здесь слова о более позднем сотворении женщины? О каком кривом ребре ты говорил? Какие твои слова вернее? Твои, как и других, кто святое писание читает разными глазами! А кто неоднократно указывал на то, что кости, мускулы, сосуды, органы для мужчин и женщин одинаковы. Вот она мудрость Господа нашего, давшего лекарям значительное облегчения в трудах медицинских. Верно?"
"Это так, но…"
"Но принимай и другое… – "… нет мужского и женского во Христе". Так писал сам апостол Павел в Послании к галатам…"
"Этого я тебе никогда не говорил".
"Не говорил. Но научил читать и понимать. Я обошел сотни полумертвых городов и селений. Жил во многих монастырях. Везде я находил книги и читал их. Сначала чтобы приутишить собственную боль. Затем чтобы понять страдания еще живых и немой укор уже умерших. А еще в пути я встретил сотни мудрых и добрых людей. Так что знания мои приумножались. Они есть везде. Их только нужно впитывать, раскладывать по полочкам и передавать другим.
Но я тебе, мэтр, не все еще ответил…
Ты говоришь: женщина зло и низшее существо. Ты говоришь это не от себя. Не можешь ты не знать очевидного. Ведь Адам несет большую ответственность за грехопадение. Ева первая поддалась соблазну, но ведь и Адаму Бог дал заповедь, которую тот нарушил. Святой Амвросий указывал, женщине может быть найдено оправдание, а мужчине нет: ведь она сопротивлялась могучей силе дьявола, а мужчина не сопротивлялся даже ей, слабой Еве.
У тебя же Гальчини я видел книгу с проповедью "Ко всем женщинам". Она от мудрости Хумберта Романского. И что писал уважаемый тобою монах-доминиканец?
Он утверждает, что женщине Богом даны многие преимущества над мужчинами: по природе, по благородству и по славе. По природе она превосходит мужчину своим происхождением: мужчину Бог создал на презренной земле, женщину же – в раю; мужчина сотворен из праха земного, женщина же – из мужского ребра. По благородству женщина выше мужчины. Страдания Христа пытались предотвратить женщины: жена Пилата и Мария Магдалина, в то время, как ничего неизвестно о подобных усилиях мужчин. И наконец, она превосходит мужчину по славе. Богородица расположена в иерархии сил небесных над всеми, в том числе над ангелами. В ней женская природа поднялась над мужской в достоинстве и власти своей.
Разве это не понятные, а самое главное – не верные слова?
А вспомни Новый Завет. "Жена, облеченная в солнце" спасает человечество в Апокалипсисе…
Даже если и верно суждение о первородстве греха от слабости Евы, то его в полной мере искупила другая женщина. Пусть Ева и погубила мир, но его спасла святая Мария, подарив жизнь самому Спасителю! С женщины Евы началось зло, с женщины Марии началось добро!"