Глава XI
Знакомая фигура
Между другими ремесленниками в колонии был и парикмахер - низенький, худенький малый, с веселыми наглыми глазами. Своими ножницами он быстро привел нас в надлежащий вид, подшучивая над моими заботами об усах. Я посмотрел на него надменно, но это только привело его в еще более игривое настроение, а меня - в бешенство, но веселый огонек в глазах Мартина заставил и меня расхохотаться.
Парикмахер, оказавшийся симпатичным человеком, сообщил нам, что здесь имеется портной, который привез с собою все принадлежности для своего ремесла и несколько кусков прекрасной материи, которые он надеется превратить в честно заработанные деньги. Мы разыскали этого портного и заказали ему гладкий темно-синий костюм для Мартина, а для меня из красного материала. Это дало повод Мартину заметить, что Красный Петушок хочет восстановить свои перья.
Возвращаясь от портного на площадку, находившуюся в центре форта, я заметил знакомую, неприятную фигуру, пересекавшую открытое место и направлявшуюся к нам. Это оказался жирный негодяй с черной повязкой на глазу - Мишель Берр.
Он двигался с той же легкостью, которая меня всегда в нем поражала. Подойдя к нам, он, по своему обыкновению, очень низко поклонился и сказал с еле заметной улыбкой на своих толстых губах:
- О, господа! Я так рад видеть вас опять живыми и здоровыми.
- Не сомневаемся, - ответил Мартин сухо.
Я ничего не ответил, так как один вид этого человека расстроил меня и наполнил гневом и отвращением к нему.
- Я перенес большие лишения за то время, что не видел вас, - продолжал Мишель. - После смерти доброго капитана…
- От лихорадки, - вставил Мартин тихо.
- От внезапной сильной лихорадки, - согласился Берр иронически, - когда вы, господа, оставили остров…
- Унесенные дикарями, не так ли? - спросил Мартин с неподвижным лицом.
- Да, были такие слухи, - сказал толстяк, взглянув на Мартина с невольным восхищением. - После всего случившегося, не имея славного начальника, который руководил бы нами, мы соорудили лодку и отправились на ней во Францию; но, вследствие враждебности дикарей, с которыми у нас происходили раздоры, мы не в состоянии были взять с собою достаточное количество припасов, и, пока мы не достигли моря, наше положение было отчаянным. Я много дней жил запасом собственного жира, подобно некоторым животным, о которых мне рассказывал один монах, когда я был мальчиком. Я потерял много жиру и был настоящим скелетом, но нас спасло английское судно.
- Теперь вы прекрасно поправились, - заметил Мартин, скользнув взглядом по шарообразной фигуре, стоявшей перед нами.
- О да, господа! Но это было ужасно! Потом я очень беспокоился за вас…
- Будучи таким горячим поклонником моего отца, - вставил я злобно.
Он опять поклонился.
- А когда вы прибыли во Францию? - спросил Мартин.
- Тогда я доложил адмиралу де Колиньи о неудачах колонии и о печальной смерти капитана де ла Пьерра - от лихорадки, от сильной лихорадки! - Самодовольная улыбка появилась на его лице, когда он прибавил:
- Если бы я сообщил правду, то поплатился бы своей головой, а так меня опять послали с этой экспедицией, как уже имевшего опыт с первой.
- Настоящая история будет когда-нибудь рассказана, мсье Берр, подумали ли вы об этом? Когда-нибудь и в совсем неожиданный для вас момент, - сказал Мартин. - Кто знает!
Жирный Мишель пожал своими покатыми плечами.
- Действительно, кто знает? От этого надо себя предохранить, - ответил он и удалился от нас.
Мы с Мартином продолжали наш путь к жилищу де Лодоньера, чтобы получить от него дальнейшие распоряжения. Дорогой я думал о величайшей наглости Мишеля Берра, и старое, тревожное состояние охватило меня вновь при мысли, что с возвращением этого человека надо быть настороже.
Де Лодоньера мы нашли в плохом настроении, его обычно приветливое лицо было нахмурено. Однако, при виде нас оно прояснилось, и он встретил нас с улыбкой.
- Мои дикари! - воскликнул он, - как раз вас я и желал теперь видеть. Я имею для вас поручение. Пять наших юношей отправились в лес на розыски золота. Как будто золото растет на деревьях! Уже пять дней, как они отсутствуют, и я боюсь, что они заблудились. Я бы хотел, чтобы вы отправились на поиски.
- Это нелегкое дело, - заметил я. - Все равно, что отыскать блоху на спине собаки. Не можете ли вы сказать нам, капитан, по какой дороге они отправились?
- Мне кажется, на юг, - ответил он. - Без сомнения они затерялись в широких болотах, находящихся в этой части. А может быть они умерли от лихорадки; болезней мы здесь имеем всяких достаточно - наш врач едва справляется с ними. Работы задерживаются, земля не обрабатывается - есть от чего с ума сойти.
- Этого можно было ожидать, - сказал Мартин. - Эти молодые люди, эти знатные отпрыски Франции, не подходят для роли колонистов. Они только искатели приключений, охваченные золотой горячкой. Такие люди всегда удаляются от колонистов, разыскивают чего-то за холмами, за синими горами. Капитан, почему бы нам не предпринять путешествие внутрь страны - вы, этот юноша и я? Кто знает, что мы там найдем? Может быть, новые земли для Франции?
Лицо де Лодоньера засияло после этих слов: оно выражало радость человека, долго разыскивавшего что-то и вдруг увидавшего разыскиваемое перед собою.
- Может быть… - начал он, но сразу остановился и вопросительно посмотрел на Мартина.
А этот шутник широко улыбался. Капитан разразился громким смехом.
- Вы, кажется, поймали меня на слове, а, мсье Белькастель? Ну, покончим с вами. Вы не будете очень жестоки с этими молодыми людьми, когда их разыщете, а? Мы ведь выкроены по одному и тому же образцу.
И мы отправились на розыски. К счастью, мы их нашли на второй же день мокрыми, несчастными, дрожавшими от холода и сгоравшими от жажды. На четвертый день мы их благополучно доставили в форт. Де Лодоньер был страшно доволен, называл это подвигом с нашей стороны и так нас расхваливал, что я стал гордиться этим. Мартин смеялся надо мною, но я на это не обращал внимания, так как получить похвалу от де Лодоньера для меня было так же важно, как и от Мартина.
На второй день после возвращения я увидел приближавшуюся ко мне женщину. Возможно ли?.. Она подошла ближе - и я весь задрожал. Я смотрел прямо в темные глаза той девушки, которую я видел в Париже в саду.
- О, сударыня! Я боялся, что потерял вас, что никогда вас больше не увижу! - заболтал я раньше, чем пришел в себя от неожиданности.
Она недоуменно и вопросительно посмотрела на меня. Ее бледное лицо покрылось легкой краской. Она, по-видимому, считала меня наглым малым, когда я стоял перед нею в своей кожаной одежде, без шляпы, загорелый, с нечесаными волосами, и во все глаза смотрел на нее.
- Вы, наверно, ошиблись, - сказала она холодно, отступая от меня. - Я вас никогда не видела.
- Но я вас видел, сударыня, два года тому назад, в саду в Париже. И я вас с тех пор никогда не забывал.
Я решил было дальше не продолжать, но невольно прибавил:
- И никогда не забуду!
Она слегка улыбнулась, покраснела и оставила меня.
Не успела она сделать двух шагов, как я услышал возле себя чей-то голос и, подняв глаза, увидел де ла Коста.
- Мсье де Брео, - сказал он, - я не знал, что моя дочь имеет удовольствие знать вас. Ее болезнь…
- Нет, папа, я не знаю этого молодого человека, - произнесла девушка, повернувшись к нам. - Я его только спросила дорогу к дому Роже де Меррилака, которому несу бульон, так как он лежит больной.
Это заявление Марии де ла Коста привело меня в такое уныние, что я больше ничего не в состоянии был сказать. "Дурак, дурак, сам разрушивший все свои надежды", - мысленно выругал я себя за мое глупое поведение.
- Это мсье де Брео, дорогая, - сказал де ла Коста после недоуменного взгляда на каждого из нас по очереди. Я поклонился. - Один из тех двух джентльменов, об удивительных приключениях которых я тебе уже- рассказывал. Они много месяцев жили здесь среди дикарей. Мне очень хотелось расспросить вас об этой стране, мсье. Вы сделаете мне большое одолжение, если в свободное время посетите меня, и мы поговорим о чудесах Нового Света,
- Для меня будет большая честь служить вам, - ответил я. - Назначьте время, и я буду рад посетить вас. Я думаю, было бы хорошо привести с собою и Мартина Белькастеля, так как он более меня осведомлен.
Таким образом, вечером этого же дня Мартин и я, прекрасно выглядевшие в своих новых костюмах, которые мы поторопились получить у портного, очутились в доме де ла Коста. Хозяин дома оказался очень разговорчивым; он много и долго расспрашивал о плодородности здешней почвы, о ее свойствах и качествах; сообщил нам о своих широких планах обзавестись здесь в пустыне хозяйством, привезти сюда из Африки негров для обработки земли и еще о разных других планах. Говорил он обо всем так распространенно и высокопарно, что, если бы не нежная красота его дочери, я бы там не засиделся. Но дочь обошлась со мною так любезно, что я готов был думать, что мое поведение при встрече с ней было ей не так уж неприятно, как я того боялся.
Мы сидели у них довольно долго, и я, предоставив Мартину давать объяснения хозяину дома о Новом Свете, сам беседовал с прелестной его дочерью.
Одна вещь, отравляла мое счастливое настроение - это имя Роже де Меррилака, не сходившее с уст молодой девушки, и по мере того, как она повторяла его, мое нерасположение к этому неприятному, напыщенному молодому человеку увеличивалось.
Когда мы с Мартином возвращались домой, я заметил, что провел очень приятный вечер. Он засмеялся.