Славка вздохнул и потер коврик пальнем. Прямо над головой висели портреты матери и сестренки, а рядом старинная гитара с перламутровыми кольцами на ладах и потемневшими струнами. Последние дни отец совсем не берет гитару, а бывало тронет струны, пройдет перебором по всем ладам и начнет негромко петь густым таким, низким голосом. Споет "Бродягу", "Священный Байкал" или "Замучен тяжелой неволей", а мама и Оля подпевают ему Славка все свои дела бросает и садится слушать, а отец дернет его за челку и скажет: "Что невесел - нос повесил?" Это значит, что можно налетать на него бороться. Славка отчаянный, ничего, что всегда его на лопатки кладут, а борется здорово - отец сам говорил. Да… С отцом или с дядей Андреем всегда можно поладить Совсем другое дело женщины…
Как-то принес Славка двойку по арифметике. Отец только и сказал, чтоб он все задачи на простые дроби из задачника перерешал, старшина Лавров даже фотокарточки проявлять пригласил, а мама целую неделю смотрела на него такими жалостливыми глазами, как будто он, Славка, человек конченый, и нет у него ни стыда, ни совести. Славка даже эти карточки - будь они неладны - не пошел проявлять и в шахматы перестал играть с Лавровым… Или вот вчера, например, когда они со стрельбища пришли: шлепает Нюра Альку, а сама целует его и плачет. Алька хитрый: ревел, чтоб не так попало, а Нюра на самом деле плакала. Ну, а если дерется, так зачем тогда целовать?
С мужчинами, конечно, все гораздо понятнее. И ничего, что вчера вместо наряда отец заставил его штаны чистить. Правду сказать, обидно было таким глупым делом заниматься, когда Саша с Шакирзяновым дрова пилил. Шакирзянов, наверное, рассказывал про щуку, что весной острогой в протоке заколол, а он, Славка, в это время, как каторжный, штаны свои щеткой тер. Сколько ни просил отца, никакого наряда не получил.
- Ну и пусть! А я могу и сегодня их почистить,- решил Славка.
- Что пыхтишь?- откинувшись на спинку стула, спросил капитан.- Вставай, Аграфена Петровна ягод тебе принесла.
- Я, пап, штаны не дочистил, я дочищу,- сказал Славка и, как был в трусах, схватил брюки в охапку и выскочил на крыльцо.
Когда он открывал дверь, на полу что-то зашуршало. Славка оглянулся: из-под двери выглядывал сложенный вчетверо листок бумажки. Сверху было написано: "Кто посмотрит, у того глаз лопнет". Славка сейчас же развернул бумажку, решив, что, на худой конец, можно и без глаза прожить.
На бумажке, вырванной из какой-то тетрадки, был нарисован тощий головастик с голубыми глазами, торчащей, как веник, челкой и оттопыренными локтями, "чтоб не мешали мускулы". Но это было еще не все. Уши у головастика топорщились, точь-в-точь как у Славки, а высунутый на два метра язык был зверски приколочен гвоздем к дереву. Внизу красовалась надпись: "Это Славка - барон Врунгель и Мюнхаузен".
Уж, конечно, было ясно, кто это нарисовал. Славка скомкал бумажку и оглянулся. Как будто никто еще не видел его позора. Распалившись, он решил сейчас же найти Сашку и хорошенько с ним подраться. Но потом подумал: "А что, если сделать вид, что никто ничего и не находил? Раз написано: "не смотреть" - никто и не смотрел". Но что-то внутри Славки, в том месте, где, по всей вероятности, была печенка, неприятно пощипывало.
Славка надел в сенцах штаны и взбежал на крыльцо квартиры старшего лейтенанта Лузгина. Из открытой двери доносился громкий голос Нюры и тихий, успокаивающий - Аграфены Петровны:
- …Все-таки вы не должны вмешиваться в эти дела,- раздраженно говорила Нюра.
- Анечка, ну ведь ему же хочется побегать. Вы же сами говорили, цветы сажать, я ему и загадала…
- Аграфена Петровна, как вы не понимаете, что вся ответственность…- Тут Нюра подошла к двери и увидела Славку
- Что тебе, Слава? - спросила она строго.
- Як Саше,- внезапно оробев, пробормотал Славка.
- Тоже за торфом?
- Ну да,- неуверенно подтвердил Славка.
- Ничего я не знаю и знать не хочу! Идите, куда хотите, делайте, что хотите! С вашим мужским воспитанием у меня уже голова кругом идет. А ты куда собрался?..- и совсем было готовый в путь-дорогу Алька задним ходом въехал обратно в комнату.
Славка поспешил выскочить во двор. "Не по-товарищески это,- подумал он,- куда-то собрался идти, а мне не сказал". И тут же в глубине двора за березками увидел самого Сашу. Славка перебежал открытое пространство и выглянул из-за смородинного куста.
Саша вынес из сарая круг веревки, фонарь "летучая мышь", кирку и маленькую пехотинскую лопатку. Больше Славка не мог выдержать. Он перелез через изгородь и побежал к сараю, сбивая с высокой травы прохладную, щекочущую босые ноги утреннюю росу.
Не обращая на него внимания, Саша закрыл сарай и все свое снаряжение сложил в вещевой мешок.
- Ты куда? - крикнул Славка.- Я сейчас домой к тебе ходил, знаешь, что там? Ой-ой-ой! Нюра с Аграфеной Петровной поссорились, Альке попало, мне тоже! И тебе попадет! Не ходи!..
- А это дело мое, куда идти,- пробурчал Саша.
- Да? - оторопело спросил Славка.- А куда пойдем? - добавил он совсем другим тоном.
- Никуда не пойдем.
- Саш!..- сказал Славка.- Я ведь просто так! Я про наряд просто так, и наврал я тебе зря… Если бы знал, лучше б и не врал… Хочешь, все тебе на заставе покажу, а, Саш?..
- Что про меня Нюра говорила?
- Ничего не говорила… Сказала: "Идите, куда хотите, делайте, что хотите", а у нее от нашего воспитания голова кругом идет.
Саша на какое-то мгновенье заколебался: идти ли ему к наволоку, но, подумав, все-таки решил идти. Был бы на заставе дядя Андрей, он бы помог. А к Славкиному отцу разве пойдешь? Из-за Славки он и его, Сашку, не пустит, и Саша решил на собственный страх и риск разведать наволок и Большие бугры.
- Ладно,- со вздохом сказал Саша,- пойдем… Бери кирку.
- А мешок зачем? - ковырнув землю киркой, спросил Славка.
- Для торфа. Потом узнаешь, зачем.
Было совершенно ясно, что дело вовсе не в торфе: веревка, фонарь, кирка,- при чем тут торф?
Ребята спустились к озеру, прошли кустарником до изгороди, подлезли под проволоку и зашагали по тропинке вдоль дороги, идущей к наволоку. Впереди бодрой трусцой бежал Тобик.
Дорога шла по берегу озера. За прибрежной зеленью возвышался серый бок гранитной скалы, на гребне которой раскинула свои могучие ветви старая сосна.
Ребята подошли к мосту через ручей. Нагретые солнцем бревна пахли смолой, под мостом, прыгая с камня на камень, сбегал к озеру мелкий и быстрый ручей. Темно-коричневая от торфа прозрачная вода прокладывала себе путь в дернистых берегах, журчала в корягах, разбрызгивалась каскадами на мелководье, растекалась по плоской поверхности упавших в воду каменных плит. Славка лег грудью на край моста, свесил голову и крикнул.
- О-о-ой! - гулко, как в трубе, отозвалось под мостом. Славка крикнул еще раз и посмотрел на Сашу. Саша как ни в чем не бывало подрезал лопаткой рыхлый, немного влажный пласт торфа и осторожно положил его в мешок.