Несмотря на то, что Шакирзянов явно хвастался, Саше нравилось, что на его широком загорелом лице не было и тени самодовольства. Шакирзянов просто очень уважал себя, академию, геологов, пограничников и всех, кто его окружал. Взять хотя бы Сашку. Что ему Сашка? Пацан, да и только! А с ним Шакирзянов говорил так, как будто это был не Сашка, а сам капитан Рязанов или даже подполковник.
- Значит, вы будете с геологами работать? - еще раз спросил Саша.
- Конечно, с геологами. Железо будем искать. Еще твой отец, Константин Сергеевич, хотел заявку делать, какую-то руду на нашем наволоке нашел…
Если бы перед Сашей разорвался снаряд, это бы его не так поразило, как последние слова Шакирзянова. В одну секунду ему вдруг стало ясно, что бумажка в винтовочной гильзе, которую передал ему Лавров, не просто блокнотный листок, а настоящая геологическая схема. Еще до войны отец сделал какое-то важное открытие и набросал карту, отметив углы и ориентиры наволока, а заявку сделать не успел. Вот бы эту схему да геологам показать!
Саша сидел, не шевелясь, затаив дыхание и часто моргая, чтобы скрыть волнение.
- Товарищ Шакирзянов!
Шакирзянов молча покосился на Сашу.
- Увидите главного геолога,- попросил Саша,- передайте ему, чтоб он за мной послал: у меня к нему есть очень важное дело.
- А ты про это дело начальнику или замполиту говорил? - спросил Шакирзянов.
- Нет, не говорил! Я и сам не знал! Только мы со Славкой проверим… Я проверю! Если все выйдет правильно, тогда передадите…
Шакирзянов молча пожал плечами и полез в карман за кисетом.
- Ладно,- согласился он,- проверить, конечно, лучше всего. А то я наболтаю начальнику, а он скажет: "Вот человек! Говорил - важное дело, а ничего нет. Какой такой Саша, какой Панкратов? Ничего не знаю!" Только я с геологами в лес уйду,- заметил Шакирзянов,- и сообщить тебе не смогу.
- Верно, не сможете,- растерянно повторил Саша. Он заметно приуныл, но, вспомнив, что пойдет по маршруту отца, снова оживился. Ничего, пусть Шакирзянов идет в лес, он тогда дяде Андрею или капитану скажет.
- А я придумал! - неожиданно сказал Шакирзянов.- Геологи еще денька три в деревне побудут, и я с ними. Как только кто-нибудь из наших поедет в деревню, ты письмо мне и передай. Вот старшина Лавров должен на воскресенье ехать. У него там свой почтальон- девчушка эта, Айно, что с Карпом Яковлевичем была. Она своей сестре Кате от Лаврова письма носит, вот и мне принесет. А ты так и напиши: "Деревня Хаукилахти, Шакирзянову". Не будет Айно, другой кто передаст. Ну как, хорошо? - и Шакирзянов протянул Саше смуглую широкую ладонь.
- Хорошо! Очень хорошо! Спасибо, товарищ Шакирзянов! - Саша со всего размаху хлопнул его по ладони. "Если можно передать через Айно письмо для Шакирзянова,- подумал он,- то почему не написать самой Айно?"
Надо было срочно приниматься за дело: проверить схему, почитать, как ищут минералы, как ориентируются на местности. Но из наряда самовольно не уйдешь. Как быть?
Саша вспомнил, что на схеме около сосны стояла пометка: "Грот" и "Выход источника". Грот - это пещера. А какой же там источник? Не пошел бы он вчера со Славкой на стрельбище, давно бы уж сидел в этом гроте. Да, но если итти в пещеру, надо брать фонарь, веревки, продукты. А может быть, там лабиринт? Значит, нужен длинный шнур, чтоб по нему обратно выйти. Придется, наверное, Славку позвать: все-таки одному опасно. А если подземные воды пойдут, нужны непромокаемые костюмы. Костюмов, пожалуй, не достать, водолазов на заставе нет, зато фонари и веревки нужны обязательно. И все это опять-таки надо просить у Нюры. А попробуй подступись теперь к Нюре…
Шакирзянов положил в печку дров и вышел, а Саша сидел на порожке и думал,- хоть лопни, ничего не придумывалось.
В это время со двора донесся громкий голос Шакирзянова:
- Товарищ капитан, производим хозяйственные работы, топим сушилку. Старший наряда Шакирзянов.
Саша выскочил во двор и тоже собрался было отрапортовать, но капитан остановил его.
- Как работал Саша? - спросил он Шакирзянова.
- Отлично, товарищ капитан!
- Дрова заготовили?
- Заготовили полностью.
- Ну вот что, Саша,- сказал капитан,- будем считать, что с работой ты справился и наряд отстоял. Иди домой, там тебя Аграфена Петровна ждет.
В другое время Саша запротестовал бы. Он знал, что в наряд назначают, по крайней мере, на сутки. Но сейчас спорить не стоило: дорога была каждая минута. Приложив руку к фуражке и коротко сказав: "Слушаюсь!" - Саша помчался домой.
В комнате никого не было. Саша достал свой дневник, вытащил из полевой сумки гильзу с блокнотным листком и, развернув схему, принялся внимательно сличать ее с копией. Все было срисовано точно. В двух местах только немного стерлись цифры, но пометки "Выход источника" к "Грот" были видны совершенно ясно. Ромбики, похожие на стрелки компаса, указывали в сторону Больших бугров.
Надо было завтра же как-то уйти к наволоку. Но как уйдешь?
Скрипнула дверь, Саша быстро захлопнул дневник и перевернул листок. Не оборачиваясь, он почувствовал, что вошла Аграфена Петровна.
- Нюра спрашивала, когда ты в деревню поедешь: в воскресенье или сегодня?
- А старшина Лавров поедет с тетей Нюрой?
- Как будто с нею…
- Я еще не знаю,- сказал Саша и подумал, что, если бы Аграфена Петровна поехала на день позже Шакирзянова, он успел бы проверить свою схему и передать письмо. А вдруг действительно есть что-нибудь под сосной или у Больших бугров? Тогда Шакирзянов получит его письмо и может смело сказать: "Товарищ главный геолог, есть у нас на заставе Александр Панкратов, потребуйте его сюда!" Саша посмотрел на Макашину.
- Аграфена Петровна,- сказал он,- мне завтра очень нужно пойти к наволоку. Понимаете? Мы со Славкой обязательно вернемся к вечеру. Только, если Нюра будет беспокоиться, скажите ей, что вы знаете, где мы, чтоб она не искала, и капитану скажите,- нам очень нужно…
- Ой, да что ж вы на целый день? - испугалась Аграфена Петровна.- Опять будет переполох. Вы бы играли здесь где-нибудь, на глазах. Ну как я буду говорить?
- Это не игра, понимаете? Это очень важное дело, только вы никому не говорите. Вот смотрите…- и Саша показал Аграфене Петровне свою карту, коротко объяснив ей, зачем ему надо пойти к наволоку и Большим буграм.
- Мы только проверить! Понимаете? А если сказать Нюре, она не пустит, а нам очень нужно…
- Ну, я в этой бумажке ничего не понимаю,- внимательно рассматривая схему, проговорила Макашина.- А хочешь к наволоку пойти - что-нибудь придумаем. Да вот вам и дело: возьмите какую-нибудь сумку и там возле ручья наберите торфа. Нюра хотела цветы пересаживать, вот вы ей и притащите торфа для цветов.
- Нам еще надо к Большим буграм!
- Ну что ж, пойдите и к Большим буграм, только возвращайтесь пораньше. А Нюре я так и скажу, что сама вас отправила,- ничего в этом и нет такого.
- Только не забудьте! - попросил Саша, решив поскорее привести в исполнение свой план.
Надо сейчас же найти Славку и готовиться в путь. Саша выскочил во двор и вдруг вспомнил, что со Славкой они не разговаривают. Все-таки Славка поступил с ним бессовестно, и раз он решил его проучить, он его и проучит, а чтобы все было справедливо, с этой минуты и сам никогда не будет врать.
Вернувшись в комнату, Саша сел за стол и склонился над схемой, не заметив, как, проходя мимо окна, внимательно осмотрел комнату и его самого капитан Рязанов.
ГОЛУБЫЕ ИСКРЫ
Славка не был совсем бессовестным. Совесть у него, конечно, была. Он и сам не знал, почему так получалось: пока что-нибудь придумываешь - все выходит очень даже здорово, а как сделаешь, так лучше бы и не придумывал.
Вчера, когда вернулись они со стрельбища и поругались с Сашкой, Славка никуда не ходил, а сразу после ужина завалился на диван и от огорчения уснул. Но нельзя же спать целые сутки! Накрывшись с головой и уже как следует выспавшись, Славка лежал и решал вопрос: хотелось ему или не хотелось вставать? Вставать не хотелось.
Свежий утренний воздух коснулся подушки, донес
тонкий запах цветов и спелой земляники. Сбросив одеяло, Славка открыл глаза. Целый поток солнечного света хлынул в комнату. Он сразу зажмурился, на миг увидев вздувшуюся парусом занавеску, белую тарелку на подоконнике и голубое небо в верхнем переплете окна.
Теперь уж Славка нарочно стал ловить прохладную струю воздуха: определенно пахло земляникой. "Кто ж это принес целую тарелку ягод?" Скосив глаза, он увидел склонившегося над столом отца,- капитан Рязанов занимался.
Славка знал уже наизусть, что объем шара, например, равен четырем третьим пи эр куб, а тангенс на котангенс умножить - будет единица. Славка даже стихи сочинил: "Тангенс-котангенс-по лбу хлоп!" А что это были за "тангенсы", он не задумывался. Зато когда отец просил последить по книжке, как он выучил стихи Маяковского, Славка был беспощаден и не прощал ему ни одного слова.
А по русскому отец занимался с мамой. Она с пограничниками разные правила учила и отцу помогала. Но насчет русского Славка, правду сказать, слабоват: обязательно накатает то "ещо", то "карова". Уж тут отец не дает ему пощады. Станет перед ним, упрется в грудь пальцем и прогремит прямо как Маяковский:
Да будь я
и негром преклонных годов,
и то
без унынья и лени
я русский бы выучил
только за то,
что им
разговаривал Ленин.
А что? Славка учит… Если негру преклонные годы не мешают, так что же он, Славка, не выучит? Зимой у него, как диктант, так восемь ошибок, а весной на экзамене - только три.