На площади возле базилики стояла конная статуя кондотьера Гаттамелане работы Донателло, первая бронзовая статуя со времен античности, отлитая мастером в 1446 году. Перед глазами Александра сразу возникла Анна Нотарас, встречавшая его возле конной статуи своего отца, почти идентичной копии памятника кондотьеру, и княжичу вдруг стало безумно жаль эту одинокую прекрасную женщину. Но он не мог ничем помочь ей, ведь между ними не было главного: любви. Может, её счастье в руках Теодорика? Александр взглянул на друга. Тот тоже словно застыл перед памятником. В его вытаращенных глазах изумление мешалось с болью.
– Красивый у вас город,– сказал Александр Савонароле,- делая вид, что не замечает, как шокирован Теодорик.
– Не красота сама по себе важна для души человека, а святость,– ответил Савонарола.
– Тогда тебе, молодой человек, надо перебираться ближе к святому престолу, в Папскую область,– заметил Александр.
– Меньше всего святости в Ватикане. Грех и блуд нынешнего папы и его предшественника осквернили всю Италию, всю католическую веру. Да и других грешников не сжигают на кострах, поэтому скверна расползлась по всему миру.
– Кажется, ты не совсем прав, Джироламо. В Венеции инквизиция, как я слышал, довольно успешно борется с инакомыслием,– сказал княжич.
– Очень мало сгорает нечестивцев в Венеции. Инквизиция сжигает только тех, кто прилюдно занимается богохульством, колдовством и ворожбой, кто высказывается против власти. А сжигать надо всех, кто противится учению Господа нашего. Сжигать ростовщиков, проституток, пьяниц и гуляк. Сжигать богачей, кичащихся своим богатством, сжигать священников, торгующих отпущением грехов. В сердце каждого человека должна остаться только чистая любовь к Богу, а не жажда греха, жажда разгульной весёлой жизни.
– Извини, молодой человек, но все люди грешны, и я не думаю, что ты желаешь сжечь весь мир. Нет греха, нет и Бога. Зачем обращаться к Богу, если на тебе нет греха? Разве только чтобы просить у него для себя лишних благ. Но ведь желание благ – тоже грех,– сказал Александр.
– Бог есть сам по себе, а не потому, что он нужен людям. Это люди – его создания, неверно воспринимающие свободу мысли, дарованную им Господом. А человек должен всегда поддерживать связь с Богом, чтобы Бог направлял его, неразумного, по дороге спасения. Желание материальных благ – это грех. Для верующего человека истинное благо – возможность лицезреть своего Создателя в Раю.
– Тебе надо быть священником, Джироламо,– сказал княжич.
– Я им буду. Я переверну этот мир, сделаю его Царствием Божьим на Земле.
– А как же быть с православной религией? С мусульманами? Всех нас, иноверцев и схизматиков, сжечь?– спросил Александр.
– Дойдёт очередь и до вас, заблудших. Очиститесь от скверны, станете верными католиками.
- Напомню тебе, молодой человек, слова апостола Павла из послания к римлянам: "Ты имеешь веру? Имей её сам в себе, перед Богом".
На следующий день Александр и Тео, сдав деньги в банк Лоренцо Медичи, покинули Падую. Вечером они добрались до Феррари. Вечернее солнце уже висело над вершинами гор, когда друзья въехали на рыночную площадь.
В это время ударил большой колокол. Звук его разнёсся на весь город. Александр посмотрел на каменную башню, откуда бил колокол, и увидел часы, а ещё две двери и крыльцо.
В это время из башни на крыльцо вышел ангел, абсолютно как живой. Он протрубил в трубу, и вошёл через другие дверцы в башню. Удивительное было зрелище.
Переночевав, друзья продолжили свой путь.
Проехали Болонью, перевал Фуна, название которого странно совпадало с названием крепости, принадлежащей Александру и перевалу в Таврике возле неё.
Вдоль перевала Итальянской Фуны виднелись древние готские укрепления, очень напоминавшие укрепления на рубежах его Родины. Александр почувствовал острую тоску по Феодоро.
Как-то утром, проснувшись после ночлега в придорожном постоялом дворе, друзья увидели из окна второго этажа мощные башни-крепости родственных семейных союзов – консортерии Флоренции.
Прекрасный город лежал перед ними в долине реки, и высокие холмы обрамляли его со всех сторон. Внизу, на первом этаже заспанные постояльцы выходили во двор, седлали лошадей.
В это время и был совершён набег. Банда из двух десятков головорезов ворвалась во двор, убила нескольких попытавшихся оказать им сопротивление постояльцев и бросилась в дом.
– Пришли за нашими деньгами,– сказал Тео, обнажая шпагу.
Александр молча снял со стены и взвёл арбалет.
Громкий топот ног в коридоре. Дверь распахивается. Знакомая рожа избитого Александром несколько дней назад вора заполняет проём. Арбалетный болт прошивает его почти насквозь, только кончики перьев торчат из разорванной груди.
Вор падает с изумлением в маленьких пуговках - глазах.
Наступая на его тело, через проём двери вламывается сразу несколько человек.
Теодорик рубит наотмашь по незащищённым доспехами лицам и шеям разбойников. Хлещет первая кровь из разрубленных тел.
Александр становится рядом с другом, и вместе, как два огромных тарана, они опрокидывают нападавших, рубят их с яростью молодых, взорвавшихся бешенством быков. Сверкают клинки, алые от крови. Словно огненный вихрь всюду настигает бандитов. В низких лучах проникающего в комнату утреннего солнца кровь, заливающая стены, кажется адским пламенем, вспыхнувшим пожаром.
Уже повержены и изуродованы все, кто ворвался в комнату. Друзья бросаются в коридор. Дверь в соседнюю комнату открыта. В комнате один из банды держит сопротивляющуюся, полуодетую девушку. Ещё двое его сотоварищей кулаками избивают мужчину.
Александр вбегает в комнату, и ударом шпаги сносит голову одному из бандитов. Другой бандит поворачивается к Александру, и широко открытым ртом ловит штыковой удар шпаги.
Разбойник, который держал отбивающуюся девушку, прячась за её спиной, выставляет меч вперёд. Александр спокойно подходит ближе, опускает шпагу, как бы смирившись с недосягаемостью бандита, а потом резко приседает и снизу втыкает клинок в живот противника. На лице бандита растерянность. Он смотрит на собственный распоротый живот и роняет меч.
Девушка отскакивает в сторону. Александр бьёт наотмашь, с отвращением, словно перчаткой.
Из разрубленного горла бандита хлещет кровь.
Александр выбегает в коридор, встаёт рядом с Тео, тесня пятящихся разбойников.
Уже весь коридор покрыт шевелящимися в предсмертной агонии телами. Несколько человек пытаются бежать. Теодорик бросается вниз по лестнице, преследуя их. Дверь распахивается, и почти на спинах бандитов Александр и Тео, полуобнажённые, вываливаются во двор.
Через мгновение весь двор уже залит кровью, а в последнего убегающего разбойника Александр метает шпагу, и та протыкает его насквозь.
Два друга, словно два огромных монстра стоят, почти голые, с ног до головы залитые кровью, и ещё рычат, глядя друг на друга. А потом Александр начинает смеяться. Он хохочет, хватая себя за живот. Теодорик сначала смотрит на него удивлённо, а потом и сам начинает нервно гы-гыкать.
– Ты бы видел себя, Тео! Стоишь с растопыренными глазами и рычишь как моя собака Пиня. Умора!!!
Постепенно из комнат, конюшни и других мест стали выходить попрятавшиеся люди. С ужасом и изумлением глядели они на растерзанные тела бандитов, а потом собрались вокруг Александра и Тео, смотрели на них, как на чудо. Женщины плакали, а некоторые бросились на шеи своих спасителей и рыдали у них на груди.
Увешанные рыдающими женщинами, сами со слезами на глазах от благодарности за такое выявление чувств, стояли друзья посредине постоялого двора как две непокорённые башни семейного союза – консортерии Флоренции.
Какой-то мальчишка вытащил шпагу Александра из спины поверженного им бандита, молча протянул её Александру. Друзья подошли к колодцу и, набрав в ведро воды, несколько раз окатили ею друг-друга, смывая бандитскую кровь.
К ним подошёл полуодетый мужчина с избитым лицом и, поклонившись, представился:
– Марко Веспуччи. Вы спасли жизнь мне и моей жене, Симонетте. Если вы направляетесь во Флоренцию, и вам не у кого остановиться, то наш дом – ваш дом.
– Спасибо, Марко! Мы с удовольствием воспользуемся вашим приглашением,– ответил Александр.
Солнце ещё не успело подняться высоко над красными черепичными крышами Флоренции, когда карета друзей и повозка Веспуччи въехали на мощёные улицы. Копыта лошадей застучали по булыжной мостовой.
Семья Веспуччи жила в большом доме на берегу реки Арно, пересекающей весь город. Оставив у гостеприимных хозяев лошадей и слуг, друзья отправились осматривать город.
Грандиозный собор архитектора Арнольфо ди Камбио Санта-Мария дель Фьоре – "Святая Мария цветущая" притянул их словно магнит. Мраморные прямоугольные панели облицовки с зелёным и розоватым отливами словно взметнулись ввысь, чередуясь друг с другом. И не было больше никаких украшений на стенах. Лишь игра двух цветов. Только плоскости и грани, а над ними – дуги в виде арок. Храм напоминал крепость в мавританском стиле. Мощный, восьмигранный, возвышающийся над широким массивом собора, купол архитектора Филиппе Брунеллески доминировал над городом. Александр ещё в Феодоро от генуэзцев слышал, что Брунеллески 15 лет достраивал купол собора, строительство которого в 14 веке было прервано эпидемией чумы. Для проектировки купола Филиппе изучал бетонный купол Пантеона, повторить который никто так и не решился. Весь храм Санта-Мария дель Фьоре и купол, самый большой в мире, были центром города, его изюминкой.