План новогодних боевых ударов подполья, составленный Андреем и мной, был принят без изменений. Докладывал Геннадий, докладывал спокойно, уверенно: чужую работу он умел преподнести как свою. Но когда подошел к работе подпольной разведки и контрразведки, я подметил иронию в тоне Безродного. Вербовку Пейпера он не относил к нашим успехам. Больше того, считал, что в борьбу против немецких войск привлекать самих немцев рискованно. Немцам нельзя верить. Немцы - оккупанты. Они считают себя хозяевами, и идти на вербовку представителей оккупантов опасно.
- Вы благоразумны. Очень благоразумны, - бросил реплику Демьян.
Геннадий повел плечами и сказал:
- Да и в конце концов, если говорить честно, вербовка Пейпера - случай. Не попади в руки партизан этот обер-фельдфебель - мы сейчас не говорили бы об этом. А нам, разведчикам, не пристало ориентироваться на случай.
- Между прочим, - тихо заметил Демьян, - случай помогает только людям с подготовленным умом. К такому выводу пришел ученый Пастер.
Геннадий насторожился.
- Вы хотите сказать… - искательно начал он.
Демьян не дал ему закончить и внес ясность:
- То, что я хотел сказать, я уже сказал. В пределах, оправданных здравым смыслом, мы должны рассчитывать на случай и рисковать.
- Видите ли, - не особенно уверенно проговорил Геннадий, - я считаю необходимым сделать своевременный крен в нашей разведывательной работе.
Он объяснил, в чем заключается этот крен. По его мнению, нас в настоящее время должен интересовать экономический потенциал Германии и возможности ее к длительному сопротивлению. И еще нам крайне интересно знать, насколько сплочена сейчас немецкая нация, какие трещины образовались в отношениях между рабочими, крестьянами и правящей кликой. А чтобы все это знать, мы должны приобретать маршрутную агентуру и направлять ее в Германию.
- Ясно, но нереально, - констатировал Демьян. - Заниматься сейчас стратегической разведкой поздно, да и ни к чему. Наша задача - разведка тактическая. Командованию фронта нужны сведения о расположении баз противника, аэродромов, перегруппировках, перебросках и передвижениях войск, концентрации их.
Мысли свои Демьян выражал четко, и они звучали убедительно.
- Ты давай нам то, что нам надо, - произнес своим раскатисто-рыкающим басом комиссар Русаков. - А к чему мне сейчас данные о потенциале, единстве и прочем? Этим пусть занимается генштаб.
Геннадий ехидно улыбнулся. Он был невысокого мнения о Русакове.
- Вот ты тут болтал о Пейпере, - продолжал Русаков. - Ты против таких вербовок. Какой же ты разведчик? Кого же ты хочешь вербовать? Быть может, сельского старосту или полицая? Вы послушайте, товарищи, что нам дал этот Пейпер. А ну-ка, друже, прочти, умоляю, - обратился он к Андрею.
Демьян кивнул. Андрей прочел первое письменное сообщение Пейпера. Он давал подробную дислокацию авиасоединений и частей, авиационных парков, обслуживающих авиацию подразделений на большом участке противостоящего нам фронта. К сообщению прилагалась карта с нанесенными на ней ложными немецкими аэродромами.
- Кто бы из твоих хлопцев, - вновь заговорил Русаков, - сообщил нам такое? Да никто! А между прочим, мне интересно, сам ты, дорогой, кого-нибудь привлек к разведке?
Русаков нащупал ахиллесову пяту Безродного. Желваки задвигались на скулах Геннадия Он готов был сожрать Русакова с потрохами, но не знал, как к нему подступиться.
- Чего же ты молчишь? - подтолкнул его комиссар. - Или это тайна? Так мы же на бюро!
- А ты многих привлек? - выпалил вдруг Геннадий.
Русаков, этакий скуластый, широкобровый, с черной кадыкастой шеей, раскатисто рассмеялся. Глядя на него, засмеялся Челнок, улыбнулся Усатый.
- Вовлекать в разведку не мое дело, - ответил Русаков. - У меня своих дел - под самую завязку.
- Я думаю, все ясно, - заключил Демьян. - А теперь расскажите коротенько, что вы проделали для проверки подпольщиков и обнаружения предателя.
Геннадий именно коротко и сказал:
- Проверкой пока не удалось выяснить ничего заслуживающего внимания.
- Это нечестно, - подал голос Андрей.
Геннадий повернул голову. Брови его приподнялись.
- Ты думаешь, что говоришь? - спросил он Андрея.
- Да, имею такую привычку. И повторяю: ты ведешь себя нечестно, не так, как следовало бы коммунисту и члену бюро.
- Я протестую! - воскликнул Геннадий, апеллируя ко всем. - Здесь не место разводить склоки.
Члены бюро молчали.
Но Андрей, если уж хватался за кого-либо, то хватался крепко, намертво. Отцепиться от него было нелегко.
- Я считаю, - продолжал он с невозмутимым спокойствием, - что на бюро надо говорить откровенно. Как может Солдат организовать поиски предателя, если он считает, что провалы не являются результатом предательства, что они не только закономерны, но и неизбежны. Как он может докладывать о плане диверсионных ударов, когда, по его мнению, диверсия только мешает нашей разведывательной работе! Да и представление о разведработе у него путаное. Он мечтает о засылке агентуры в Германию, а от вербовок немцев отмахивается как черт от ладана. Нельзя же с такими настроениями руководить.
На несколько секунд воцарилось молчание.
- Вы хотите сказать? - спросил меня Демьян.
- Нет. Сказано все.
- А ваше мнение?
- Я согласен с Перебежчиком.
- После провала группы Урала, - заговорил Демьян, - товарищ Солдат предлагал мне прекратить связь друг с другом и свернуть боевую работу. Я сказал ему, что это паникерство.
Почва под ногами Геннадия неожиданно заколебалась. Он не был подготовлен к этому.
- Я честно высказал свое мнение, - попытался оправдаться он. - Или, по-вашему, нельзя иметь свое мнение?
- Пожалуйста, имейте, - разрешил Демьян. - Но выполняйте мои указания. Вы обязаны искать предателя. Провал группы Урала не эпизод, а звено из длинной цепи.
- А почему вы уверены, что в нашей среде предатель? - обратился Геннадий к Демьяну.
- Вот это да! - воскликнул Русаков. - Я бы не сказал, что ты очень сообразителен для руководителя группы.
- Какой есть! - огрызнулся Геннадий.
- Плохо, - заметил Демьян. - А мы хотим вас переделать.
- Я не нуждаюсь в этом, - с раздражением бросил Геннадий. Он не мог совладать с собой и сорвался с нужного тона.
- Тогда я предлагаю вывести Солдата из состава бюро, - медленно произнес Демьян. - Кто за это - прошу поднять руки.
Все произошло в считанные секунды. Геннадий не успел даже оценить происшедшее.
- И еще, - продолжал Демьян, - есть предложение освободить товарища Солдата от руководства разведкой и возложить это на Перебежчика. А Солдату поручим сформировать боевую диверсионную группу. Люди найдутся. И хорошие люди.
Сгоряча Геннадий продолжал гнуть свое, хотя не мог не чувствовать отношения к нему членов бюро. Он напомнил, что в старшие группы назначен приказом управления и бюро не вправе отменять его.
- И шифр я никому не передам, - вызывающе закончил он.
- Попробуйте, - пригрозил Демьян. - Мы подождем три-четыре дня, а потом обсудим вопрос о вашем пребывании в партии.
Дальше идти было некуда. Геннадий сразу обмяк, как проколотая шина, сел на ящик и в состоянии крайней растерянности пробормотал:
- Хорошо. Я сам. Мне выйти?
- Ну зачем же, - возразил Демьян. - Давайте, товарищ Челнок, докладывайте.
Демьян требовал от всех, чтобы именовали друг друга только по кличкам, и это было правильно.
Челнок зачитал листовку, воззвание к гражданам города и "поздравительные" письма пособникам оккупантов, подготовленные к распространению и рассылке. Люди из группы Челнока продолжали свою опасную и трудную работу, несмотря на усилившуюся слежку полиции и гестапо. Теперь дело не ограничивалось распространением листовок и воззваний. Пропагандистки Челнока вели беседы по домам, действуя на собственный страх и риск.
После Челнока я доложил бюро о выдвижений Кости и Трофима Герасимовича - Клеща - на роль старших самостоятельных групп. Костя фактически уже является старшим, под его началом успешно работают три человека.
Кандидатуры утвердили без возражений.
На этом заседание окончилось. Члены бюро разошлись, а меня и Андрея Демьян задержал. Он хотел знать подробности истории с Дункелем-Помазиным. Андрей рассказал.
- Не выпускайте его из пределов видимости, - посоветовал Демьян. - Держите на прицеле.
Он считал, что Дункеля надо взять живым и воспользоваться его безусловно обширными сведениями о немецкой разведке.
- А если затащить Дункеля в ваше убежище? - высказал предположение Демьян.
- Что ж, это осуществимо, - согласился я. - Дункель, по-видимому, явится к доктору за пишущей машинкой, там мы его и захватим.
- А если не явится?
- Должен. Логика того требует.
- Это ваша логика требует, - заметил Демьян, - а он думает по-своему.
- Все равно отыщем, - твердо сказал Андрей. - Теперь его в лицо знают трое: Аристократ, Наперсток и Пейпер.
- Хорошо бы. - Демьян скупо, но как-то мечтательно улыбнулся. - Надо добыть его.