Черпаки ныряли на дно и, поднимаясь на палубу, разбрасывали во все стороны брызги воды и мелкий речник. Визгливые ролики на верхнем барабане сверкали белыми молниями. Дружные взмахи барабанов, грохот машины и топот ног заглушали человеческую речь.
Яхонтов стоял около люка самой старой драги номер два и рассматривал поступающую из черпаков породу. С обожженного и слегка сморщенного лица директора не слетала строгая улыбка.
- Ты как именинник, - подтолкнул его подошедший Василий.
Яхонтов кивнул головой и, взяв его под руку, повел к бочке, в которую воронкой всасывалась порода. Вода в бочке кружилась центробежно и винтом выбрасывала на шлюзы, застланные сукном и рогожей, золотоносный песок.
Яхонтов осторожно тряхнул за край сукно и, присев на корточки, притянул к себе Василия.
Около бочки хлопотали двое рабочих в вымокших брезентовых тужурках.
- Старуха - кандидат на красную доску! - сказал он, наклоняясь к уху Василия.
- Как?
- А вот как! - Яхонтов вынул из бокового кармана блокнот. - Она дает лучшую работу… Она выполняет все показатели с превышением и пока не сдает темпа.
Василий стряхнул с руки желтую кучу песка и взял блокнот.
Они стояли на коленях, упершись плечо в плечо. Косясь на соседа, Яхонтов видел, как раздуваются ноздри Василия и морщится щека с засохшей на ней грязью.
- Мудрено ты высчитал, - выдохнул Василий махорочный дым. - Растолкуй, пожалуйста, что это за цифры?
- Здесь очень просто, - напрягая голос, начал директор. - Еще первый, очень талантливый статистик Глеб Успенский учил понимать за цифрами живую душу. Вот она здесь в показателях и заключается. В нашем деле и особенно во всем новом строительстве без этого не обойдешься. Ты, примерно, чувствуешь значение процессов? Надо чувствовать их, как звуки поэзии, чтобы волновали и захватывали.
Василий мотнул головой и сузившимися глазами уставился в мелко исписанные листы.
- Видишь ли, - начал Яхонтов, - драги вместе дали за этот год девяносто процентов выполнения нашего плана, а старуха идет впереди. По золоту она дает превышения на сорок два процента, по кубажу - шестьдесят три и по выработке часов - сто десять. Понял?.. А это вот показатели Баяхты и Алексеевского.
- Дай мне эти листы, - обрадовался Василий.
- Да ты можешь взять в конторе более полные сведения.
Солнце скатилось за вершину Баяхтинского хребта, оставив в тени половину участка, занятого работами. В тайге быстро темнело. От горного ветра сухо залепетали желтеющие листья осинников и берез. Холодная струя воздуха обдала рабочих.
- Шабаш! - раздался голос старшего на драге номер один.
Золотопромывщики с милиционером окружили шлюзы. Машина медленно выпускала пары, барабаны издавали резкий скрип.
- Выйдем на берег, - потянул Василий Яхонтова.
- Обожди, взвешивают добычу.
- С прибылью, - радостно рассмеялся старший, высокий человек с сухим лицом и длинными белесыми усами. - Вот она где, жила-то идет, Борис Николаевич… Не правду я говорил?
- Правда, - согласился Яхонтов. - Только далеко ли она тянется?
- За три версты ручаюсь… Я сам тут разведывал еще в пятнадцатом году. Сюда и надо углубляться.
- Ну, ну, - улыбнулся Яхонтов, пропуская вперед себя милиционера и казначея.
На отвесном обрыве трава уже напоминала ветошь. Рабочие садились кучками и, соскребая с одежды грязь, прикуривали от угасающих костров.
- Скоро на баковую, - сказал один из них, усмехнувшись проходившим Василию и Яхонтову.
- Почему? - не понял Василий.
- А слышь, как в хребтах запело. Вот-вот белая шуба упадет.
- Может быть, еще и постоит тепло, - возразил старик, что стоял у золотопромывочного барабана. - Ранее, бывало, за Покров робливали.
Василий стоял вполоборота и поджидал Яхонтова.
- Чудная штука, Борис Николаевич! - начал он, когда директор направился по тропинке к своей квартире.
Яхонтов быстро взглянул на него, заметил, что Василия мучает какая-то мысль.
- А в чем дело? - спросил он.
- Да вот эти наши разговоры с цифрами навели меня опять на размышления, - начал Василий, потирая лоб. - Ты знаешь, когда я приехал сюда, то не думал так вот, как сейчас. Я думал, что через военный коммунизм мы прямо к социализму придем, а того не соображал, что мы еще очень бедны и придется учиться делать все, не только воевать.
Яхонтов порывисто схватил его за кисть руки.
- Это ты вычитал или сам додумался? - горячо заговорил директор.
- Нет, я давно мозговал над этим, а вчера в "Правде" прочитал статью, и вот сегодня твои цифры.
Василий загляделся на задымившиеся хребты и, запнувшись о кочку, ухватился за плечо Яхонтова.
- Знаешь, мне пришла в голову мысль завести здесь не паровые, а электрические драги. Есть ведь, кажется, такие?
- Есть, калифорнийского типа, - кивнул Яхонтов.
- Ну вот. А почему бы здесь не построить эфельный завод и не поставить три-четыре бура, - повышая голос, продолжал Василий. - Ведь мы еще не знаем тайгу…
- Хорошо бы приобрести буры "Кийстон" или "Эмпайр", - перебил Яхонтов. - Нужно привлечь технические силы.
- Чертовски сложное дело! - почти вскрикнул Василий.
По перекинутому переходу они добрались на другую сторону Удерки и направились в разные стороны. За ними раздавались веселые голоса рабочих.
Над тайгою быстро нависла холодная мгла.
- А знаешь, из тебя хороший бы вышел инженер, - крикнул Яхонтов из темноты.
Василий остановился и долго смотрел в его сторону, но директор удалялся, шурша сухой травой.
Василий пробродил по лесу до поздней ночи, а утром заседлал коня и выехал на Баяхту.
29
В новой шахте, заложенной в семнадцатом году рядом с золотоносной жилой, внезапно открылся родник. До прибытия Василия рабочие под руководством отчаявшегося Вихлястого трое суток боролись с сильным напором воды, но работу все же пришлось приостановить. В нижнем забое Вихлястый приказал вырыть колодец, но десять пар рабочих не поспевали откачивать желтую жидкость, которая разливалась по проходам и угрожала проникнуть в дальние забои.
- Пропали наши животы! - закричал Вихлястый, узнав спустившегося в шахту Василия. - Вы там женитесь да звонарите, а тут потоп одолевает!
Вихлястый в грязи с ног до головы бродил в полумраке шахты и с двадцатью шахтерами закладывал стену из толстых бревен.
- И ты думаешь этим удержать? - принужденно улыбнулся Василий, которого больно задели слова управляющего.
- А что же делать? - Вихлястый растопырил руки и остекленелыми глазами смотрел на топтавшихся в жидком месиве рабочих.
- Работу бросать думаешь, али как? Ведь мы только до ладного золотишка добрались…
- А ты думаешь, всю воду отсюда вычерпаешь? - насмешливо упрекнул старик материальный.
- Тогда одна смена только и будет заниматься откачкой, - поддержал Василий.
- А зимой все равно вода волю возьмет, - загорячился материальный. - Воде надо отвод дать.
Вихлястый широко размахнулся и бросил в грязь сверкавший в руке топор.
- Учителей набралось… Делайте, как знаете.
На следующий день началась закладка водоотливной камеры.
…Ясные северные дни и белые ночи резко сменились серым мороком и холодными ночами. И хотя тайга еще колыхалась вечнозеленым разливом, но подступающие с каждым днем морозы с северными ветрами сметали последние краски с березняков и осинников, засевших в лощинах между кедрами.
Забереги Удерки по утрам сковывались тонкой слюдянистой коркой льда. Приисковый молодняк кучками бродил по тайге, собирая бруснику.
Но вокруг драг и на руднике еще кипела напряженная работа. Чувствуя окончание сезона, Василий и Яхонтов нажимали на все места, где можно было двинуть дело вперед.
Драгеры уже чувствовали перемену Василия. Вернувшись с Баяхты, он ходил хмурый и замкнутый.
- На дедовской снастине едем, - глухо сказал он, прислушиваясь к фырканью паровика на драге.
Яхонтов наклонил голову и медленно подошел к золотопромывочному аппарату драги номер один.
Человек пять рабочих стояли по бокам шлюзов и прислушивались к невнятным словам директора и Василия.
- Свою надо заводить, - отозвался старший драги. - Это ее на мазе держишь, так дюжит пока.
На шлюзах блестела золотая россыпь и куски сланцевидной породы.
- Ты куда задумал? - спросил старик с сивой бородой, не расслышав как следует разговоров директора с Василием.
Василий насупил густые, похожие на крылья, брови и, достав из кармана бумагу со штампом, поднес ее к лицу Яхонтова.
- Вот она, легкая на помине, - усмехнулся он. - Еду на рабочий факультет, в Томск.
Большие черные глаза Василия смеялись в темных яминах, останавливаясь на знакомых лицах приискателей.
На драге затихла машина. Рабочие окружили Василия и директора.
- Что доспелось? - спросил пришедший секретарь Залетов.
- Васюха вот дурит, - махнул рукою старик. - Уматывать в город, что ли, собрался?
- Как? Без головы нас оставляет?
- Хватит с вас голов, - махая руками, смеялся Василий.
- Голов-то много, только не отесаны, - заметил кто-то из рабочих.
- Вот и начнем тесать, - подхватил Василий.
На палубе снова заработала машина, номера заняли свои места.
Придерживаясь за канат, Василий поманил к себе Яхонтова.
- С золотом скоро надо ехать, - сказал он, наклоняясь.
Но Яхонтов знал, что ему хочется сказать что-то более важное.
- Так ты серьезно думаешь совсем удрать?
- А как же? Мне здесь оставаться просто тяжело.