- Что же мне, под чеченские пули надо было соваться? - повернулся к нему покрасневший от стыда и злости Петр. - Тогда бы я сейчас с вами здесь не сидел.
- То-то и оно, сынок, прежде чем что-то делать, надо поразмыслить мозгами, - сменив шутливый тон на строгость, наставительно произнес глава семейства. Таким жестким способом он хотел запечатлеть в голове у Петра его просчет, чтобы тот больше не допускал подобного в будущем. - Тебя из Червленной никто на ночь глядя не гнал, а в той станице проживает кум нашего внучка, а твоего племянника Александра. Заночевал бы у него, а утром поехал бы дальше.
- Батяка, а где гарантии, что разбойники и с утра бы засаду не устроили? - разрывая зубами кусок мяса, решился поддержать младшего брата Панкрат. Он прекрасно понимал, чего добивается от него отец. - Они сейчас злые как собаки, потому что Шамиль забил им головы газаватом против неверных.
- Значит, надо было дожидаться какой ни то попутной оказии. Помнишь, как под Гудермесским аулом мы по зиме едва сами не втемяшились в похожую историю?
- Спасибо, ноги унесли, - помолчав, согласился сотник и потер тыльной стороной ладони коричневый шрам на левой скуле. - Но там было куда как закручено.
Петр быстро обернулся к брату, он давно заметил новый рубец на его лице, протянувшийся от левого глаза почти до угла рта, но расспросить про это не было времени. Испуганно зыркнув глазами на мужа, Аленушка уткнулась ему в плечо и тут-же распрямилась. Она стеснялась показывать свои чувства на виду у всех, да и Павлушка как раз решил навести порядок в своей тарелке.
- А что там произошло? - все-таки не удержался от вопроса Петр.
- Тебе это интересно? - с усмешкой покосился на него Панкрат. - Ты ж променял мужское ремесло на белые панталоны в обтяжку.
- Перестаньте вы его подначивать, - вконец возмутилась Софьюшка под ставшие озабоченными перегляды находящихся за столом. - Это вас угораздило не жалеть своих жизней, а Пьер с Захаром выбрали правильную дорогу. В конце концов, каждый занимается тем, к чему его потянет.
- Да мы что, мы помалкиваем, - сдерживаясь, чтобы не засмеяться, опустил голову Дарган. Ему понравилась Панкратово упоминание про белые панталоны.
- Нет уж, вы лучше расскажите, как едва не остались под этой Гудермесской насовсем, - вдруг вскинулась Софьюшка, она поняла, что от этого примера толку будет больше. - Думаю, после такого признания Пьер сам рассудит, как ему поступать дальше.
Отец со страшим сыном посмотрели друг на друга, насупившись, отложили ложки и скорбно качнули чубатыми головами:
- О таком вспоминать до сих пор горестно, на всю жизь глубокая зарубка осталась, - наконец вместо отца отозвался Панкрат. - Зря ты, мамука, завела про это разговор.
- Нет, Пако, не зря, - супруга главы семьи упрямо смахнула с лица прядь светлых волос. - Не только я, но и ты с батькой обязаны помогать Пьеру с Захаром встать на правильный путь.
- Еще за ручку их водить, - недовольно пробурчал Дарган. - Как тех телков, до седых волос.
- Водить не следует, они и так почти отделились, а подсказать дельное мы обязаны.
- Пусть лучше расскажет, почему приехал без невесты, - после некоторого раздумья попытался перевести беседу в другое русло Панкрат. - Все уши своей немкой промозолил, в каждом письме про нее отписывал.
- А вот это точно, - встрепенулся от тяжелых мыслей и Дарган. - Про такое мы послушаем с превеликим нашим удовольствием.
Софьюшка сердито трепыхнула ноздрями, она знала, что если ее мужчины не пожелали в чем-то исповедаться, то силком их вряд ли заставишь. Она покосилась на сидевшего через стол Петра и едва удержалась от улыбки - таким удрученным был у него вид. Тем временем ее младший сын торопливо рассуждал, говорить ли семье всю правду, в том числе и о предложении Эльзы перевести московский особняк на свое имя. Или следует ограничиться шутливой присказкой, постаравшись не уронить в глазах ближайших родственников собственного достоинства. Наконец он решил признаться во второстепенном:
- Мне предложили проходить практику в голландском городе Амстердаме, а я решил настоять на своем отпуске в родную станицу.
- Ну и что? - развернулся к нему Дарган.
- Эльза надумала поддержать предложение ректора университета, и даже пообещала поехать со мной. Она сказала, что в казачьей станице делать совершенно нечего.
За столом возникло некоторое замешательство. Дарган смущенно покашлял в кулак, Панкрат со стуком отодвинул от себя чашку, сестры тоже не скрывали своего возмущения, воззрившись на Петра горящими глазами.
- Надо было послушать эту разумную девушку, - как-то неуверенно произнесла Софьюшка. - А когда дело дошло бы до свадьбы, она и нас не объехала бы стороной.
Глава семьи усмехнулся в седые усы, редко перечивший жене, сейчас он был категорически с ней не согласен:
- Если человек с первых шагов начал воротить от нас свой нос, то нечего ему тут и делать, - твердо сказал он. - Видал ты, какую Петрашка ученую мамзель подцепил! Не горюй, студент, наши скурехи все глаза проглядели, тебя дожидаючись. Вон их сколько по вечерам на станичной площади…
Глава одиннадцатая
На острове Святого Духа, в мрачноватых коридорах родового замка Свендгренов, царило большое оживление. По этажам бегала прислуга, с мерками на плечах шныряли костюмеры, носились с черпаками поварята. И даже старый церемониймейстер, важно расхаживавший возле входа в зал приемов, не скрывал своего волнения, он то и дело доставал из-за обшлага парадного мундира, расшитого золотыми нитками, огромный носовой платок и вытирал им с каменного своего лица обильный пот. Предстояло объявленное накануне грандиозное событие - званый ужин для коронованных и приближенных к трону особ, во время которого должна была состояться помолвка между единственной дочерью профессора Мартти Свендгрена, имеющего титул эрцгерцога и несколько ученых званий на поприще науки, и приехавшим из России ее женихом, до сих пор никому неизвестным русским казаком. Поговаривали, что на ужине будет присутствовать король Бернадот, дальний родственник хозяина крепости, а потом состоится великосветский бал с масками и костюмами. Сам профессор вместе с женой находились в просторной прихожей, в которой принимали гостей, прибывающих на остров на небольших судах и катерах. Молодые, каждый в своей комнате, готовились облачиться в лучшие свои наряды, чтобы показаться перед публикой из высшего света во всей красе. И снова Захар не скрывал досады от того, что не посмел выпросить у батяки с мамукой денег на новые фраки с костюмами, решив отложить покупки на более поздний срок. Он предположить не смел, что его помолвка с Ингрид произойдет так быстро, он надеялся, что она состоится после знакомства девушки с его семьей. Но оказалось, что все в мире относительно, даже такие всего лишь житейские обряды.
В дверь постучали. Бросив мимолетный взгляд на ковер с оружием, Захар отложил свои скудные пожитки в сторону и повернулся ко входу. Он и не думал забывать о друге детства своей невесты, на время оставившего его в покое.
- Войдите, - спокойно разрешил он.
В комнату протиснулся увешанный одеждой с ног до головы широкоплечий слуга, поклонившись, он прошел к дивану и начал раскладывать на нем принесенные вещи.
- Что это! - воскликнул Захар, думая, что коридорный ошибся дверью.
- Биттэ шён, герр Закхар, - сказал слуга на плохом немецком, указывая на груду костюмов, видно было, что их только что пошили. - Воллен зи… майнэ кляйнэ фрейлен Ингрид, майнэ либэн фрейлен… биттэ, герр Закхар.
- Это мне? - изумился стоящий возле кровати выпускник Российского императорского университета, до сих пор облаченный в сероватую тройку и в коричневые ботинки из крокодиловой кожи. На стуле перед ним висели его великоватый черный фрак и еще один костюм невзрачной расцветки, не менее мешковатый.
- Я, я, мне… - закивал головой здоровенный рыжеволосый малый в коротких штанах и в белых вязанных чулках до колен. На плечах у него болталось подобие жилетки без рукавов, а ноги были обуты в туфли с тупыми носками, больше похожие на деревянные башмаки. Он повторил. - Битте шён, герр Закхар.
- Спасибо тебе… Э-э, данке шён и… как там у вас, шнелле!
- Яволь.