- Кто-нибудь понимает по-рас– ейски? Вперед выступил сморщенный старик. Поклонившись, сказал:
- Я мало-мало понимай. Я ходи с Невельским. За долги, но они отдадут. Долги все больше, не понимай. Долги отдавай, и долги расти… Данила хмурясь сказал:
- Я понимай. Нет такого права живого человека забирать. У нас в Расеи за недоимки скотину забирали, а то неправедно. А живого человека - такого права нет.
- То право в России, - крикнул Ген, обозлившись, - а здесь Амур!
- Тут Россия, - отрезал Данила. - Вот что, отпусти девку. Зачем она тебе? Корову бы взял, хоть молоко б давала. Ген ухмыляясь произнес:
- Коров нет. Девка с нами мало-мало спать будет. Данила посерел лицом, шагнул вперед. Его огромные ладони сжались в кулаки. Молодцы держали девчонку крепко, глядели на приближающегося русского без страха. Кулак Данилы ударил первого в лицо, как молотом. Тот рухнул навзничь. Второй отпустил девчонку, замахнулся, но Данила свалил и его с первого удара. Данила был почти на голову выше обоих, шире в плечах и намного тяжелее. Ген исчез в фанзе, а девчонка с визгом бросилась к старым гилякам. Оба залопотали, обнимая ее, пугливо поглядывая на огромного незнакомца. На пороге фанзы появился Ген. В руках у него было ружье. Он быстро прицелился в Данилу:
- Ты нападать, я защищаться! Данила проговорил с накипающей яростью:
- Ты редкостный дурень, хоть и купец. Смотри, какая толпа! Всех не перебьешь. Расскажут нашим, тогда ты и в Китае не спрячешься. Мои братья и со дна моря достанут.
- Моя не боюсь! - закричал Ген тонким голоском.
- Еще как забоишься, - ответил Данила. Он повернулся к старику-переводчику: - Скажи всем, что, ежели девку тронут, тут же зовите меня или любого из нашего села. Он повернулся и пошел к саням. Меж лопаток чуял холодок, будто Ген прижал ствол прямо к спине, но шагал уверенно, только прислушивался: не скрипнет ли снег сзади? С них станется подкрасться на цыпочках со шкворнем в руках. Гольды смотрели с надеждой. Старики увели всхлипывающую девчушку. У Данилы мелькнула мысль забрать ее с собой, но куда он ее денет? К тому же сочтут, что один зверь у другого отнял. Нет, помогать надо, но не делать за них всю работу. Он дернул вожжи, сани тронулись. Старик-переводчик побежал рядом:
- Спасиба, русский!
- На том свете сочтемся, - буркнул Данила. Он понимал, что у гольдов и тот свет другой, не встретятся. Ну и ладно, такая жизнь. Не со всеми хочется видеться. На иных глаза б не глядели.
- Еще приедешь? - допытывался старик.
- Еще бы, - ответил Данила громко. - Маленько в цене не сошлись, бывает. Приеду, привезу новые шкурки.
3 глава Как трудно стать купцом
Однажды, в самый разгар вьюги, приехал старик, который служил у Невельского переводчиком и проводником. Данила удивился, как он их нашел, но, оказывается, гольды знали не только о каждом передвижении русских переселенцев, но чуть ли и не то, что у них в горшках варится.
- Что делать будешь? - спросил гольд, его звали Хотога. - Маленько бить Гена еще?
- Опять девчонку забрал?
- Нет, побаивайся.
- Это хорошо, - засмеялся Данила с облегчением. Ему стало тоскливо при мысли, что опять придется ехать, кого-то спасать, что-то улаживать. - Значит, понял. Гольд долго прихлебывал чай, потом как в холодную воду кинулся:
- Русский друг, только тебе скажу! Он суетливо вытащил из-за пазухи тряпицу, развязал узелок. Данила смотрел с любопытством. В слабом свете от окошка блеснуло желтым. На ладони гольда лежал слиток размером с детский кулачок.
- Золото, - сказал Данила настороженно. - В этих краях? Хотога затряс головой:
- Нет, далеко-далеко. Я нашел, долго носил, прятал. Показать Гену - отнимут, побьют, заставят вести, где нашел. Маньчжурский нойон узнает, еще хуже. Шибко боялся!
- Теперь перестал бояться?
- Боюсь, - чистосердечно признался гольд, - но ты человек хороший, продам тебе золото. Данила развел руками, сожалея:
- Я не богаче тебя. У меня хоть шаром, гляди сам. К тому же я опять взял у Гена в долг. Хотога замахал руками:
- Потом отдашь, мы все берем, потом отдаем.
- То-то и растут долги, не выпутаетесь. Хотога виновато покачал головой:
- Никак… Может, у тебя будет не так? Данила покрутил головой:
- Предлагаешь мне открыть лавку?
- Открыть, открыть! - горячо заговорил Хотога. - У Гена товар плохой, он обижай. Ты хороший, Кульдыгу отнял! Данила с сомнением покрутил в пальцах золотой слиток, тяжелый металл приятно оттягивал пальцы. К Гену ехать за товаром не хотелось. Все-таки у кого товар, у того и сила. Ген может отказать ему совсем. Что тогда?
- Не знаю, - раздумывая сказал Данила. - Не занимался купечеством.
- Охотой занимался? - пылко спросил Хотога. - Такую рыбу ловил? Такую реку видел? Данила с сомнением покачал головой. Конечно, тут все внове, пробуешь себя в делах, о которых раньше и не подумал бы. Внезапно пришла веселая смелость:
- Эх, где наша не пропадала! Пропадай моя телега, все четыре колеса! Бог не выдаст, свинья не съест. Авось, повезет, а не повезет - что ж, если б все время везло, императором стал. Беру твой самородок! Во сколько ценишь? Хотога растерянно заморгал:
- Ты нам товары за него дашь.
- Сколько? - допытывался Данила. - На сколько денег товару?
- Товару дашь, - пояснил Хотога. - Понимай? Потом дай, когда деньга будет. Данила кивнул, с жалостью глядя на гольда. Сколько не даст, и ладно. Дети природы, вас не только нойоны и китайцы, как вас еще бурундуки не наловчились грабить да насильничать!
- Хорошо, - согласился Данила. - Я беру у тебя золото в долг. Отцам сполна, не сумлевайся. Про золотишко никому, понял?
- Никому, - затряс головой гольд с испугом. - Никому!
…Когда пришел первый пароход, Данила, не теряя времени, выплыл навстречу на лодочке. Торговались с ним отчаянно. Он обменял самородок на деньги, набрал товару, а на остальные заказал привести к осени последним пароходом или баркасом. Набрав товара, Данила объявил гольдам, что открывает лавку. К нему потянулись сперва из любопытства, осторожно рассматривали рулоны ситца, мешки с мукой, зерном, скобяные товары, ножи, патроны, седла. Дома хранить товар было тесно. Данила проехался вдоль речки, прикинул. Удобное для склада место отыскалось внизу по течению, всего с полверсты от их поселения, которое назвали Новоха– товкой. Берег был хорош с обеих сторон. По Иману ли поднимутся баркасы или пройдет пароходик по Татибелу, маленькой речушке, спустятся гиляки или орочены на своих лодчонках - всем им с руки пристать к берегу. Данила запросил помощи у родни, но отец отказал наотрез. Братья посматривали хмуро, молчали, но Данила видел в их глазах осуждение. Торгашеством занялся, позорит имя Ковалевых. Озлившись, Данила взял топор и пилу, пошел в лес. Несколько дней пилил и рубил, домой едва приползал. Потом и ночевать стал там же, среди свежеошку– ренных бревен. Если бы не злость на братьев, мог бы бросить на полпути, а так склад рос медленно среди редеющих деревьев, огромный, вместительный, похожий на деревянную крепость. Когда пришло время таскать стропила на крышу, Данила явился в село, поговорил с мужиками. Нехотя - никто не желал ссориться с Захаром Ковалевым и его широкоплечими сыновьями - пришли четверо: заплатил им Данила по-царски. Осталось навесить двери, но это Данила сделал уже сам. Склад был готов. Данила отошел в сторонку, любовно и критически осматривая его со стороны. Огромный высокий амбар из толстых бревен высился на берегу Имана. Высился одиноко, ближайшие деревья Данила срубил на крышу, распилил на дрова. ^ Вечером старик гольд Хотога сидел у него, пил чай. Данила уважительно подливал ему в чашку, подкладывал лучшие куски. Как-никак с его руки превратился в торговца.
- Пошто не ехай в город? - спросил Хотога. - Близка. Татибу перейти, есть брод.
- Что за город? - поинтересовался Данила. - Как называется?
- Не знай. Город, и все. Гольды бывают там мало-мало.
- Пора побывать, - решил Данила. - Как туда добраться?
- Город на берегу Имана. Надо перейти Татибу, дальше прямо и прямо. Утром выйдешь, к вечеру будешь в городе.
- Не близко. Тыща верст - не рукой подать. У нас соседняя деревня была в десяти верстах, так многие за всю жизнь так и не выберутся. Лавки там есть?
- Много, - ответил Хотога.
- Много лавок - дешевле. Не продаст один, зайду к другому. Завтра покажешь дорогу? …Они выехали рано утром, едва небо посветлело. Гольд умело вел через заросли, находил звериные тропы, хорошо протоптанные, широкие. Ветки не мешали, обратно можно провести лошадь с вьюками по бокам. Быстро спустились к слиянию Татибы с Иманом. Увидев реку у самых ног, Данила струхнул: река выглядела такой же широкой, как и сам Иман.
- Не боись, - сказал Хотога. - Где широко, там мелко. Конь испуганно фыркал, вскидывал голову, когда волна начала подниматься выше коленей. Данила тревожился, мели меняются с каждым паводком, гольд мог ошибиться. Реки тут быстрые, враз утащит на десятки верст по течению. На самом глубоком месте коню было по брюхо. Потом конь повеселел, сам начал выбирать дорогу. Гольд отозвался одобрительно.
- Хорош конь! Не собачка, но тоже хорошо. На берегу Хотога остановился:
- Дальше ходи сам. Моя город не любит. Много дома, много людей. Все начальники, все кричи на меня. Данила засмеялся:
- Как хошь. Прямо по берегу, не сворачивать? Хотога не отвечая торопливо выудил из-за пазухи тряпицу. Данила с изумлением смотрел на россыпь золотых зерен размером от гороха до лесного ореха. Гольд протянул ему:
- Бери, Данила. Ты справедливый, все гольды так говори. Ты не обманывай, тоже говори.