- Я не могу сейчас покупать лютню, - сдавленным голосом произнес Сильвестр.
- Я и не думала об этом, - ответила Фенелла, подхватила Люка одной рукой, другой стиснула ладонь Сильвестра. - Я просто хотела вытащить твою шею из петли. Или мне рассказать Энтони, насколько легкомысленно ты обращаешься со своей жизнью?
- Пожалуйста, не будем об этом, - тихо ответил Сильвестр. - Реформа Церкви - запретная тема для нас. Отец Бенедикт настолько крепко вбил в него свои бестолковые идеи, что он отказывается даже думать об этом.
- Почему ты так говоришь? Ты так же прекрасно знаешь, как и я, что он ничего не вбивал в Энтони. Он считает, что твои реформаторы вслепую дырявят стены Церкви, как корабелы, которые не разбираются в орудийных портах.
Сильвестр остановился.
- Если бы вся эта чушь не была настолько грустной, я бы рассмеялся.
- А я - нет, - заявила Фенелла. - А теперь пойдем.
Дойдя до набережной Кеттклефа, переходившей в бухту, они
увидели, что небо покраснело, а края облаков словно окрасило позолотой. Повозку с подъемным механизмом выкатили на мелководье, где в воде по пояс стояли двое подручных палача. Подъемный рычаг снова опустился и окунул кресло с женщиной, связанной, словно посылка, в волны, возвещавшие о том, что скоро будет прилив. Несколько мгновений она провела полностью под водой. Фенелла никогда не опускала голову под воду, но была уверена, что темнота и страх смерти хуже холода. Сильвестр закусил губу и застонал от боли. Оба ребенка уснули от усталости. Прошла мучительная вечность, прежде чем рычаг снова поднял кресло. Со скрюченного тела женщины стекали потоки воды.
Было непонятно, жива ли она еще. Подручные палача взялись за лямку и вытащили повозку из воды. Послышались отдельные насмешливые крики, а затем толпа начала расходиться.
Сильвестр и Фенелла молча направились в бухту. Костлявое, одетое в пестрые лохмотья существо, больше похожее на птицу, нежели на человека, преградило им путь.
- Не желаете заглянуть в будущее, благородный господин? - Старческий женский голос звучал прерывисто.
Не успел Сильвестр увернуться, как женщина схватила его за руку, да так крепко, что он едва не выронил малышку.
- С ума сошла? - набросился он на прорицательницу. - Шатаешься там, где собирается городской совет? Хочешь, чтобы тебя тоже искупали, или предпочтешь сорок розог?
Старуха невесело захихикала.
- Они меня прогнали, ваши советники, - сказала она. В ее лице было что-то куриное, обвисшая, помятая кожа была покрыта коричневыми пятнами. - А на рынке уже ни души, все прибежали сюда, чтобы поглазеть. И как нашему брату на хлеб зарабатывать?
- Дай ей пенни, прошу тебя, - произнес Сильвестр, обращаясь к Фенелле, но Фенелла стояла неподвижно. Она узнала женщину. Это была Томазина, предвестница смерти, которая предсказала, что "Мэри Роуз" будет оплачена человеческими жизнями.
- Фенелла! - крикнул Сильвестр.
Фенелла и Томазина глядели друг на друга. Старуха по-прежнему сжимала руку Сильвестра, гладила тыльную сторону ладони костлявыми пальцами.
- Я тебя знаю, - сказала она.
- Да, - подтвердила Фенелла.
- Ты дочка Клэпхема, инспектора.
- Да.
- Это твой жених? Какой статный молодой человек, какая отрада для глаз! Должно быть, Господь очень любил тот день, когда решил создать вас.
В этом не было ничего угрожающего. Это был приятный комплимент, и у Фенеллы не было причины так дрожать. Она заставила себя нащупать в кошеле монету, изо всех сил желая, чтобы Томазина наконец-то отпустила Сильвестра.
- Это тебе, - сказала она, протягивая ей пенни. - Поспеши, чтобы успеть что-нибудь купить в городе.
Томазина взяла монету, но гладить руку Сильвестра не перестала.
- Да благословит тебя Господь, - сказала она, обращаясь к Фенелле. - Держись подальше от порта с большими кораблями. И за своим красивым повелителем присматривай. Иногда другу приходится трижды спасать жизнь, прежде чем он поймет, кто он ему на самом деле. А для некоторых друзей после третьего раза уже бывает поздно.
Фенелла отпрянула, прижимая к себе маленького Люка. Сильвестр отнял у Томазины свою руку, обнял Фенеллу.
- Нам пора, - произнес он. - Доброй ночи, да хранит вас Господь.
К огромному облегчению Фенеллы, старуха спокойно отпустила их.
- Однажды она уже говорила это, наверняка она говорит гак всякому, - пролепетала Фенелла, у которой стучали зубы.
День был по-весеннему теплым, но вечерняя прохлада подкралась слишком быстро. Как же, должно быть, холодно бедной женщине, которую палачи отрывают от кресла и оставляют лежать в прибрежной грязи! Сэр Джеймс подошел к ней, снял с плеч накидку, набросил на нее. Остальные члены совета уже покинули бухту.
- А что она уже говорила однажды? - спросил Сильвестр.
- Про друга, которому трижды приходится спасать жизнь, прежде чем он поймет, кто он этому человеку на самом деле, - дрожа, ответила Фенелла.
Повернувшись к Сильвестру, она увидела, что у того тоже дрожат губы.
- Забудь об этом, - тихо произнес он. - У несчастной женщины от голода помутился рассудок. То, что она говорит, не имеет к нам отношения. Мы знаем, что есть друг у друга, а кто из нас кому спасает жизнь, мы не считаем.
Фенелла невольно улыбнулась.
- Знаешь что, Сильвестр Саттон? - спросила она у него на ходу. - Я тебя люблю. Когда я больше не буду жить у тебя, ты обязательно должен приходить к нам каждый день.
- Может быть, я поселюсь у вас, - ответил Сильвестр. - И я тоже люблю тебя, Фенни.
Они дошли до того места на берегу, где по-прежнему лежала получившая наказание женщина. Сэр Джеймс поднял голову. Сильвестр молча передал ему Лиззи и опустился на колени рядом с женщиной, прямо в грязь.
- Миссис Хенли? Я Сильвестр Саттон, я забрал ваших детей, они живут в моем доме. Люк и Элизабет. У них все хорошо, вы будете рады, увидев, как они выросли.
Женщина попыталась приподнять голову. Лицо ее выглядело пугающе. Огромные глаза, впалые щеки.
- Элизабет, - прохрипела она. - Лукас.
- Мы зовем их Лиззи и Люк, - улыбнулся Сильвестр. - Вы не назовете мне свое имя?
- Ханна, - чуть слышно ответила женщина.
- Мы должны отвести вас в теплое место, Ханна, - произнес Сильвестр. - В наш дом, туда, где живут ваши дети. Как думаете, сможете пройти немного, если обопретесь на нас? Нужно спешить, иначе холод убьет вас.
И они попытались. Фенелла взяла Люка на руки, а Элизабет за руку, а сэр Джеймс и Сильвестр повели Ханну Хенли. Но сонный ребенок смог пройти лишь пару шагов, а тело женщины повисло между мужчинами, словно пустой мешок. Нельзя было терять ни минуты. Тучи сгущались, надвигалась гроза, вскоре должно было совсем стемнеть. В конце концов сэр Джеймс взял Лиззи на руки, а Сильвестр пронес Ханну Хенли всю обратную дорогу до Саттонхолла.
Должно быть, тетушка Микаэла ждала у окна в зале. Она распахнула двери, когда они добрались до густой аллеи посаженных сэром Джеймсом розовых кустов, которые сейчас были еще голыми.
- Ay Dios mio, откуда вы в таком виде? - воскликнула она, а затем, словно девчонка, побежала по дор ожке, схватила сэра Джеймса под руки, поцеловала его прямо в губы. - Слава Богу, вы все дома до начала бури.
Никогда прежде Фенелла не задумывалась, какое это благословение - светлый, теплый дом. "Сэру Джеймсу стоило бы назвать его Камелотом", - думала она в этот вечер. Позже, когда они набили желудки густым перченым супом, приготовленным Карлосом, когда дети уснули, а Ханну Хенли завернули в одеяла и уложили в постель, она сидела со свечой у окна своей комнаты. Слушала завывания бури и мечтала о том, как она обустроит дом для своего возлюбленного. И в любую бурную ночь будет знать, что он в безопасности, что она, проснувшись, может обнять его и прошептать на ухо: "Все хорошо, сердце мое. Спи спокойно, день был долгим и богатым событиями, но причин бояться нет". Жизнь казалась полной и сладкой.
Через три дня прибыл посыльный из Лондона. Ханна Хенли еще лежала в постели, но остальные домочадцы стали готовиться к путешествию, в доме царила суета. Фенелла чувствовала себя так, словно сама стала невестой. Приехавший с верфи Сильвестр тут же снова убежал с детьми, ему не терпелось узнать, что принес посыльный.
- Наверняка еще одно письмо с приказами от ее высочества Джеральдины, - предположила тетушка. - Госпожа опасается, что ее недостойные родственники могут опозорить ее перед новым семейством, если она не напомнит им дюжину раз, что за едой нельзя чесаться и ерзать на стуле.
Фенелла расхохоталась.
- Может быть, мне лучше остаться здесь? - Ей не очень-то хотелось ждать еще целый день, чтобы обнять Энтони, но, строго говоря, она не входила в семью Джеральдины.
- Глупости, - заявила тетушка. - Ты - невеста Сильвестра, мой гребешок, и для нас ты Саттон, хоть эта сушеная треска и через сотню лет не решится сделать тебя честной женщиной.
Сэр Джеймс знал правду по поводу помолвки Фенеллы с того дня, когда умер Мортимер Флетчер. Микаэла же упорствовала в своей уверенности, что однажды Фенелла выйдет замуж за Сильвестра.
Сама Фенелла в глубине души надеялась, что ужасная тетушка простит ей ее обман и уход с черной морской звездой.
Сияя, как медный грош, в комнату вместе с детьми ворвался Сильвестр. В одной руке у него была подставка для лютни, в другой - маленький мешочек из черной замши. Посыльный, который шел за ним на расстоянии нескольких шагов, остановился и устало прислонился к дверному косяку.