- Боже мой, не трогайте его! - Ее голос сорвался на визг. - Тот, кто бьет дьявола, точит свой кол. Отошлите его или никогда больше не увидите меня.
- Джеральдина, - мягко начал он, - такая образованная девушка, как вы, не станет слушать бабские сплетни. Этот человек - мой корабел. Ему недостает воспитания, и он не самый общительный человек в мире, но при всем этом он неплохой парень. Он даже говорил мне, что дружит с вашим братом.
- Вы не слышали меня? - Джеральдина, которую Роберт считал воплощением самообладания, визжала, словно какая-то служанка. - Он заключил сделку с неназываемым, об этом весь Портсмут знает. Отошлите его, и я стану вашей женой! Отошлите его!
- Но он не давал мне повода! - удивленно воскликнул Роберт. Как он мог предать этого человека после всего того, что он для него сделал? Как он воплотит без него свою мечту, как сохранит лицо перед королем? - Он прилежен и надежен, отлично знает свое дело. Если он вам неприятен, я позабочусь о том, чтобы вам не пришлось с ним встречаться.
- Он не давал вам повода? - У нее сорвался голос, она умолкла, а затем холодно произнесла: - Что ж, тогда причину назову я: ваш прилежный человек проломил череп своему собственному брату. Десятилетнему ребенку! Он принес его в жертву дьяволу, потому что одержим кораблем.
- Каким кораблем? - пролепетал Роберт.
- "Мэри Роуз", - ответила Джеральдина. - Ради этого корабля он пойдет по трупам. Он подчинил себе моего брата Сильвестра, которого однажды тоже утащит в могилу. Если я действительно что-то значу для вас, то смойте этого человека, который несет лишь смерть, со своих рук. Отошлите его!
Она была поглощена вопиющим бредом, который несла, и убеждена в своей правоте, как и ослепленные жители Йоркшира, которые готовы были избить ребенка до полусмерти, чтобы изгнать демона. Ничто из того, что он мог сказать, не могло излечить ее от безумия. Но если он не хочет потерять ее, ему придется предать единственного человека, которого считал своим другом.
- Но куда же мне его отослать? - Роберт решил предпринять последнюю попытку. - На улицу? Вы действительно требуете, чтобы я отправил пинком под зад верного человека из-за каких-то слухов?
Она на миг задумалась, и Роберт почувствовал, что некоторая надежда все же есть.
- Если ваша совесть слишком нежна, я скажу вам, что вы можете сделать с ним, - заявила она. - Вы ведь рассказывали мне, что дадите свой корабль торговцам тканями, которые привезут из Германии запрещенную Библию.
- Боже мой! - Роберт вскочил, закрыл ей рот ладонью. - Ни слова об этом, Джеральдина, я вас умоляю! В этом дворце и даже в саду полно шпионов.
- Пошлите его с ними, - произнесла Джеральдина, убирая его руку. - С торговцами, которые поплывут в Германию. Если его поймают, то хотя бы сожгут того, кого нужно.
От ее слов он содрогнулся, но, преодолев первый испуг, успокоился. Это решение - меньшее из зол. Ему даже не придется прогонять Энтони, ведь он сам хотел пойти в первое плавание на "Джеральдине". О Библии Тиндейла парень понятия не имеет, а перевозка печатного издания подготовлена настолько тщательно, что ни с кем ничего не случится. Пока первые издания запрещенного перевода окажутся на английской земле, Джеральдина забудет об этом, а они с Энтони смогут снова заняться своей работой.
И только переведя дух, он осознал, что на протяжении всего разговора его недуг не давал о себе знать.
- Я сделаю то, что вы хотите, - произнес он. - А вы, миледи? Вы сделаете то, чего хочу я?
Изящно потянувшись, она повернула к нему свое восхитительное личико.
- Да, Роберт, - произнесла она. - Я стану вашей женой.
12
Фенелла
Портсмут, вскоре после Пасхи 1526 года
Зима была суровой, а сорок дней поста - еще более тяжелыми. Но теперь все деревья и кусты со страшной скоростью и неистовством покрывались зеленью.
В начале главной улицы поставили деревянную ладонь в человеческий рост, приветствовавшую посетителей ярмарки. Традиционно ярмарка в Портсмуте проходила в сентябре, но с тех пор как порт расширили, город получил право проводить вторую ярмарку, весной. Сюда стали приезжать торговцы со всех уголков Европы, и ранее гораздо более успешный город-побратим Саутгемптон отошел на второй план.
Фенелла и Сильвестр брели между прилавками, словно образцовая семейная пара. Он нес на руках маленького Люка, который не осмеливался идти, и вел за руку Элизабет, храбро шагавшую рядом. Оба ребенка замечательно выглядели. В Саттон-холл они попали запущенными и напуганными, но в этом веселом доме на них, как из рога изобилия, изливалась любовь.
- Не будем ждать, пока кто-нибудь из моих детей подарит нам внуков, возьмем их себе в дом сами, - говорил сэр Джеймс Микаэле, и оба расцвели, заботясь о сиротах.
Сильвестр был прирожденным отцом. Всякий раз, когда Фенелла видела, как он погружается в игру с Люком и Лиззи, она испытывала угрызения совести. Он рассказывал им старые истории, придуманные когда-то на верфи, пел им свои чарующие песни, а когда Лиззи в порыве озорства разбила лютню и расплакалась, он обнял ее и успокоил.
- Я все равно давно уже хотел купить другую, - утешал он девочку. - Весной, когда будет ярмарка, мы купим итальянскую, из страны, откуда родом поэт Петрарка.
Сильвестру нужно было жениться и завести своих собственных детей. Но он всякий раз уверял Фенеллу. что счастлив жить той жизнью, которую они ведут.
- У меня еще будет достаточно времени, чтобы жениться, а до тех пор с кем мне будет лучше, чем с тобой?
Фенелла чувствовала то же самое. Она ужасно скучала по Энтони, но, не считая этого, ей нигде не могло быть лучше, нежели в Саттон-холле. Идя вместе с детьми по рынку в поисках итальянского мастера, она с трудом верила своему счастью. Однако ей было неловко, оттого что из-за нее Сильвестр не строит свое будущее.
По ее лицу он угадал, о чем она думает.
- Фенелла, милая, зачем ты ломаешь себе голову? Я обещал другу сберечь его невесту. Ты знаешь, какая это честь? Кроме того, Энтони действительно не виноват, что граф всю зиму гоняет его с торговцами тканями туда-сюда. Что ж, ему еще и о возлюбленной заботиться?
- Ах, Сильвестр, конечно нет. Но все же Энтони в этом виноват. Он мог бы бросить графа, найти что-то другое и заботиться обо мне, как поступают тысячи других мужчин.
- Ты упрекаешь его в этом? - Глаза Сильвестра сверкнули, как у тетки, когда она заговаривала о Боге, мире и том, что Фенелла не следит за своими волосами. - Энтони не такой, как тысячи других мужчин. Я думал, именно за это ты его и любишь.
- Я люблю Энтони Флетчера вообще за все, что можно, - ответила Фенелла, - и, конечно, ни в чем его не упрекаю. Просто иногда меня удивляет, что этого не делаешь ты, - ты ведь не напрашивался на то, чтобы быть щитом для нашей своеобразной любви.
- Напрашивался, - не колеблясь, ответил Сильвестр. - Ты забыла, что я тоже люблю его? Ты забыла, что мы всегда, с первого дня, были втроем - ты, Энтони и я?
Фенелла покачала головой, но неловкость осталась.
- Смотри, - сказал Сильвестр, - я сейчас ссажу Люка и Лиззи у Себа, лоточника, куплю им засахаренных ломбардских орехов, а затем расскажу тебе кое-что, что прогонит тучи с твоего чела. Вообще-то, я хотел приберечь это на вечер, когда у меня будет новая лютня и я смогу сыграть тебе давнюю песню, но я не в силах смотреть, как ты убиваешься.
- Сильвестр! Не мучь меня!
Смеясь, он попросил лоточника присмотреть вместо него за малышами, а затем вернулся с бокалом медового вина. Протянул ей бокал, поцеловал в обе щеки.
- За твое счастье, милая! Никому больше я так не желаю этого, как тебе.
- Да что случилось-то?
Он взмахнул рукой, выудил из-за пазухи своего жакета бумагу. При этом он сиял так же, как отец, когда раздавал подарки на Новый год. Фенелла узнала угловатый и ровный почерк Энтони.
- Откуда оно? Из Германии?
- Из Гамбурга, - кивнул Сильвестр. - На этот раз им пришлось долго ждать груза, но, когда мы поедем в Лондон, Энтони тоже приедет туда. И останется.
- Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он останется? - Фенелле очень хотелось запретить своему сердцу прыгать от радости, пока она не будет уверена. В Лондон они собирались ехать ровно через две недели вместе с сэром Джеймсом и тетушкой Микаэлой, поскольку сестра Сильвестра выходит замуж. Джеральдина Саттон выходит замуж за мужчину из высшего дворянского сословия, того самого графа Рипонского, вместе с которым Энтони строил корабль и по поручению которого выходил в море.
Свадьбу дважды назначали и снова отменяли, но теперь она действительно должна была состояться.
- Мы наконец увидимся с ним! - Сильвестр улыбался почти с мальчишеским задором. - В Лондоне он, правда, не останется, но на английской земле - да. Путешествия с торговцами тканями подошли к завершению.
- А куда же он отправится? - Сердце Фенеллы было уже не остановить.
Сильвестр забрал у нее бокал и обнял свободной рукой.
- Он отправится в какой-то порт на южном побережье. В небольшой городок с просторным сухим доком.
- Не может быть!
- Может! То-то и оно, милая моя, что ни одна девушка не заслужила этого больше, чем ты. Но есть и плохая новость. Он приедет не один, он привезет с собой единственную женщину, с которой тебе придется мириться всю жизнь.
- Какую еще женщину?
Сильвестр поцеловал ее в лоб.
- Ее величество "Мэри Роуз". Его граф пообещал ему, что он сможет переделать ее в нашем доке для нашего короля, если осуществит все эти поездки вместо него.