- Здесь, - заявил он и топнул по недавно уложенной доске. Та даже не скрипнула. Все на корабле казалось легким и воздушным, но все сходилось идеально, словно литое, словно конопатчики, которые приступят к работе завтра, могли бы и не утруждаться. - Мы будем пить здесь, где нам и самое место. Не рассказывай мне, что никогда не пробирался на борт без разрешения.
- Вы накажете меня, если это так?
- Что, если я скажу "да"?
- Тогда я отвечу "нет".
Оба рассмеялись.
- На складе у меня есть бочонок вина, - произнес Роберт. - Принесу нам кувшин.
Собеседник поднял руки.
- Давайте лучше я. Вы ведь не хотите, чтобы в конце концов я еще решил, что вы мой мальчик на побегушках, а я - господин, правда?
Роберт погрозил ему пальцем и дал ключ от кладовой на верфи. Молодой гений служил ему ловчее слуги. Вскоре он взобрался по веревочной лестнице с низеньким столиком на спине, поставил перед Робертом стол и табурет, налил вино в бокал. Сегодня Роберту было все равно, что Энтони, судя по его виду, по-прежнему считает его слугой, а себя - господином. Это его развлекало.
- Присаживайся. Бери вино.
Собеседник подтащил к себе ящик с инструментами и уселся.
Все эти братания между мужчинами и пьянство были противны Роберту. Он старался держаться подальше от политики, которую постоянно делали с наполнявшимися вновь и вновь бокалами. Он знал, что из-за этого путь к власти остается для него закрытым, но что же делать? Пить больше и быстрее, чем другие, чтобы его не одолела болезнь? Один раз он попробовал и допился до той самой бездонной неловкости, от которой на следующее утро хочется умереть от стыда. Недуг все равно одолел его, а шепоток, который следовал за ним по пятам на протяжении нескольких недель, слышался ему до сих пор.
Теперь же он сидел на орлопдеке и наслаждался тем, что пил с другим мужчиной. Он чувствовал себя здесь увереннее, чем под высокими сводами украшенных залов. Наверху, в кастелях, напоминавших плавучие квартиры, почти не было ощущения, что находишься на борту парусника, но здесь, внизу, в той части, которая будет скользить под водой, ощущалась каждая деталь моря. Приглушенный свет корабельного фонаря смягчал контуры, и создавалось впечатление, будто предметы покачиваются на волнах, а запах просмоленных канатов казался Роберту просто сладким.
Но в первую очередь он отмечал, что чувствует себя хорошо с человеком, сидевшим напротив него. Они были похожи - карлик и калека, оба подвергающиеся насмешкам со стороны себе подобных, и никто не догадывался, какая безбрежность скрывается за их лбами. Он пил за его здоровье, снова наполнял свой бокал и подливал товарищу, хотя тот едва пригубил вино.
- Ну что? - спросил он. - Тебе нравится? Ты доволен нашей работой?
- Да, - ответил тот, - мне нравится. Но я никогда не доволен.
- И что будем строить теперь?
- Придумаем. Прежде я хочу отправиться в первое плавание, чтобы посмотреть, что получилось, а что нужно улучшить.
"О нет, друг мой! - подумал Роберт. - Даже если ты тысячу раз заслужил награду, эту ты не получишь. Первое плавание - это игра с огнем, а ты для меня слишком дорог, чтобы рисковать твоей жизнью". Его подопечный заметит, что корабль уже далеко, только когда будет поздно. Но Роберту не хотелось портить этот счастливый день, поэтому он спросил:
- А потом?
Собеседник играл своими красивыми пальцами, сцеплял и сгибал их так, что невольно возникал вопрос, из какого материала сделаны его кости.
- Зачем мне знать это прямо сегодня? - произнес он. - Я выйду в море, испробую кое-что, потом будет достаточно времени, чтобы принять решение.
- Я не люблю, когда ты говоришь так, словно меня в твоих планах и вовсе нет, - одернул его Роберт. - Прежде ты сам признался, что тебе у меня хорошо.
- Я у вас как сыр в масле катаюсь, - заявил собеседник. - Но мне нет дела до масла, я никогда не пойду туда, где мне лучше всего. Я пойду туда, где то, что происходит у меня в голове, можно перевести в корабль.
- У меня ты можешь построить любой корабль, какой захочешь, - пообещал Роберт. - Ты скажешь мне, что тебе нужно, а я позабочусь о том, чтобы ты это получил. Разве не отличное предложение?
- Мне должно быть стыдно, - произнес другой, поглядев на свои гибкие пальцы.
- Да, возможно, должно. Или тебе хотя бы стоит научиться благодарить. Хорошие манеры были бы к лицу ремесленнику.
- Не трудитесь, милорд. - Игра пальцев стала слишком быстрой, чтобы за ней можно было уследить взглядом. - Со мной все это бесполезно.
- Неужели у тебя не было отца, который бил бы тебя по заднице за дерзость?
Собеседник разомкнул руки и сложил пальцы так, что хрустнули суставы.
- Мой отец перестал бить меня по заду и другим частям тела, когда мне исполнилось восемь.
- Это еще почему? Вряд ли ты внезапно превратился в ангелочка!
- Напротив. Он боялся, что я утащу его в ад и отомщу за свой зад.
Роберт расхохотался. Он смотрел в излишне четко очерченное лицо с дьявольскими бровями и вполне понимал страх простодушного отца ремесленника. Самому ему, конечно же, хотелось получить благодарность от своего подопечного, но, в принципе, недостаток воспитания у него был ему безразличен. Пока весь мир считает его неотесанным чурбаном, этот гений будет принадлежать только Роберту.
- Ну что ж, пусть будет так, князь преисподней, - произнес он. - Значит, не благодари. Но мое предложение ты примешь, понял?
- Может быть.
- Боже мой, и что я должен об этом думать? Ничего лучше тебе не светит!
- Может быть, я вообще не хочу строить корабль, хочу переделать какой-нибудь старый, - заявил Энтони, не теряя ни грамма своего возмутительного спокойствия. - Я хотел бы провести некоторое время в Портсмуте и посмотреть, что можно сделать в новом сухом доке.
- Портсмут, Портсмут, когда-нибудь я приеду туда и подожгу твой чертов Портсмут. Если бы это был не ты, я бы подумал, что у тебя там девушка.
- Это касается только меня. Я это или не я.
- А от кого, черт бы тебя побрал, ты получишь заказ, который даст тебе возможность использовать сухой док в Портсмуте? Может быть, король? Для него ты никто, он на тебя даже задом не посмотрит.
- Найду способ. В случае чего - и мимо королевского зада.
Откуда у него такая уверенность? Роберт охотно раздал бы свое состояние, лишь бы получить хотя бы толику ее.
- Путь я тебе предложу, - произнес он. - Скажу королю, что хочу работать в Портсмуте с прогнившими баржами, и возьму с собой тебя, ты меня слышишь?
Парень расцепил пальцы.
- Зачем вы это делаете, милорд? Вы же знаете, что я не поблагодарю.
- Я не хочу благодарности, мне нужна верность. - Роберт наполнил оба бокала до краев. - Так что не смей сбегать от меня, если тебя кто-то поманит. Что бы он тебе ни предложил, я предложу больше.
- Меня манят корабли, не люди. Но я ничего не могу вам обещать. Меня не держат якоря, только брасы.
- Боже мой! - воскликнул Роберт. - Разве можно так обращаться с другом?
И впервые на лице второго, словно вытесанном изо льда, проявилось удивление.
- Вы мой хозяин, не друг.
Роберт отпил вина из переполненного бокала и пролил на воротничок.
- А если бы я предложил тебе стать моим другом?
"У меня получилось, - ликовал Роберт, - я сбил этот комок льда с толку".
- Ну же, поднимем бокалы. За нас, кому открыты все пути!
Парень кончиками пальцев поднял переполненный бокал, коснулся им Робертова и выпил ровно столько, что показался край.
Ни на рубашке, ни на камзоле, ни даже на подбородке не осталось ни малейшей капельки.
- Я не могу принять ваше предложение, - произнес он, и его обычно такой резкий голос, казалось, был мягче шелка.
- Почему это ты не можешь его принять?
- Я не могу быть вашим другом, милорд.
- А почему?
- Потому что у меня уже есть друг. Может быть, я и негодяй, которого мало пороли, но я верный человек.
- Боже мой! Да у мужчины может быть дюжина друзей!
- У меня - нет.
"У меня тоже, - подумал Роберт и почувствовал себя более одиноким, чем когда-либо. - Что такого в двух этих существах из проклятого Портсмута, белоснежном ангелочке и этом мужчине с дьявольскими чертами лица? Почему я одержим ими обоими, в то время как все лизоблюды мне противны?"
Он вздрогнул, услышав звуки трубы.
- Что это такое?
- Вам лучше знать.
Он был прав. Фанфары возвещали о приближении короля. Роберт вскочил. В следующее мгновение он услышал, как кто-то забарабанил кулаками о борт.
- Ваши милости! - крикнул сторож. - Я не мог не открыть ворота, прибыл король.
Роберт спрятал эту часть верфи от всего мира, как с удовольствием спрятал бы и Джеральдину. Рота придворных измучила его вопросами, не проводит ли он время у своей загадочной красавицы.
- Напротив, наверное, она настолько уродлива, что граф Ик не осмеливается представить ее, - шутил Норфолк.
Король же, наоборот, умолял, словно ребенок, увидевший сладость:
- Но ведь своему королю вы покажете даму своего сердца? Красавица или уродина - когда речь идет о приливе страсти, вы не найдете души более родной, нежели наша.
Роберт извивался. Он хотел представить королю свое произведение искусства, когда оно будет готово. Но в первую очередь он не хотел вызвать подозрение, что это не он умеет читать корабли, как Уильям Тиндейл - Евангелие. Гений из Портсмута был его открытием, и все, что он создавал, создавал словно бы сам Роберт.
Что здесь нужно королю? Удастся ли уладить дело парой слов? От вина мысли Роберта заплясали, по пути к сходням он пошатнулся.