- Кто такого пожелает? Вот ежели бы в бою смерть принять, так то дело иное.
- Твой смертный час наступит не сейчас и не здесь! Тебе суждено увидеть далекие страны, про которые у нас на Москве и не слыхивали. Ты еще много раз будешь держать в руках саблю. И ты много раз будешь любить ту самую бабу, что приняла тебя на ложе в Крыму.
- Марту Лисовскую?
- Марту, - согласился старый стрелец. - Но тебе не про то думать надлежит сейчас.
- Как мне выбраться отсюда, дядя Степан?
- Время придет и все станет на свои места, Федя….
Удар ноги в бок разбудил Мятелева. Перед ним стоял турок с факелом:
- Вставай, гяур. Тебе повезло. Приказано посадить тебя в другой каземат. Но не вздумай снова брыкаться. Не то останешься здесь до конца дней.
Федор поднялся на ноги.
- Эй! Кузнеца сюда! - прокричал турок. - Отомкни его кандалы.
В каземат втиснулся худой кузнец в грязной чалме и принялся за работу. Вскоре Мятелев был свободен и покинул камеру для смертников.
В новом помещении, куда его бросили, было просторно, и там он увидел Василия Ржева. Федор бросился ему на шею и, мог бы поклясться, что никогда и никому так не радовался.
- Вася!
- Федор! Чего ты? - тот отстранился от него. - Али с ума спятил?
- Вася! Я рад тебя видеть! Если бы ты знал как я рад!
- И я рад. Но ты меня пугаешь.
- Какое это счастье просто поговорить с кем-то. А тем более с другом. Ты не поймешь этого, Вася.
- Да откуда ты свалился, Федор? Где сидел, что стал ценить это?
- Не спрашивай. Не дай те господь попасть в такое место. За веслом галеры в сотни раз лучше будет. Там где я был - живет настоящий страх, Вася. Три дня я там сидел. И три дня смотрел ему в поганое лицо.
- А я все время здесь вот. С чего это пузатый турок решил нас снова вместе свести?
- Попали мы с тобой как кур во щи. И, боюсь, просто так отсюда не вырвемся.
- Не вырвемся? - задумчиво спросил Ржев.
- Второй раз он нам бежать не даст.
- Мне Дауд-бей предложил отправиться в Стамбул.
- Что? - Федор опустился на охапку грязной соломы.
Ржев сел с ним рядом.
- Он знает кто я такой, Федя. Знает.
- Чего знает? - не понял Мятелев.
- Кто я на самом деле знает. Не ты ли сказал ему?
- Чего? Чего я сказать то мог? Я пузатого турка и не видывал. Меня в подземелье кинули, и там я говорил только с тем, кто мне еду носил. А чего он знает то этот Дауд-бей?
- Про то, что я не просто так из Москвы послан и про то, что я не простой ратник дворянского ополчения.
Федор засмеялся.
- Так ты сам много раз про то говорил. Али забыл? И говорил в присутствии Адике.
- Да что она могла понять в том, что я говорил?
- Я те говорил, что не простая это девка. Слушать она умеет, Вася. И не по её ли милости мы к турку в плен снова угодили? Думал про то? - Федор посмотрел на друга.
- Адике? Она сама хотела уйти из плена. Зачем ей это? Попались мы случайно, и она снова стала рабой.
- Как бы не так. Случайно! Скажешь тоже. Нас взяли ночью в горах, когда повстанцев громили в долине.
- И что с того? Не говори плохо про Адике. Даже если она и рассказала чего по слабости своей женской. Пытки испугалась. Что с того?
- Если бы испугалась, Вася. Задается мне, что она с самого начала подослана к нам была. Или забыл, как сам про то думал? Ты же говорил, что она заманит нас в ловушку! Я тогда не поверил тебе, и слушать не стал. А зря. Все, по-твоему, и получилось.
- Да я тогда это все с горяча сказал, Федор. Адике….
- Причаровала она тебя, Вася. И это худо. Но впрочем, мы все равно уже в лапах турка. Скажи лучше, чего он говорил тебе?
- Дауд-бей?
- А то кто же.
- Хочет, чтобы я ему царского резидента в Крыму сдал. И за это обещает нам с тобой пропуск в Стамбул.
- Нам?
- Да. Он и тебя отпустит, ежели я ему все скажу.
- Вона как! - вскричал Мятелев. - Не врет, думаешь?
- Федор!
- А чего? Я и не чаял возможности вырваться отсюда уже.
- Не думаешь ли ты, что я предам моего государя?
Мятелев спохватился. И вправду подземный каземат сделал с ним что-то странное. И сейчас он подумал не о судьбе царского резидента в Бахчисарае, но только о себе лично….
Киев: ставка боярина Шереметева
Боярин Шереметев после поражения русской армии под Конотопом быстро стал подниматься вверх, и царь назначил его одним из командующих своими силами в Украине.
Алексей Михайлович требовал побед, ибо эта война порядком уже истощила силы Московского государства. Казна пустела, и росли налоги. Крестьяне бежали от своих помещиков на вольные земли за Урал и на Дон. По дорогам шалили тати и грабили купцов. То и дело в разные местах царства обездоленные поднимали восстания против воевод и бояр.
Шереметев горел желанием доказать царю свою преданность и был готов разить врагов без всякой жалости. Он мало советовался с другими воеводами и сам выработал план будущей кампании. Возражений боярин не терпел и угрожал воеводам, что если его не станут слушать, он донесет в Москву об измене.
После образования Приказа тайных дел бояре боялись обвинения в измене, и эта мера подействовала. Но не на всех. Начальник стрелецкого гарнизона в Киеве молодой князь Юрий Барятинский часто ругался с Шереметевым и их споры едва не доходили до сабель.
- Я, - говорил Барятинский. - Верный для государя человек! И за его величество готов голову сложить! Кто посмеет мне бросить обвинение в низменных делах?
Полный боярин Шереметев был в прошлом хорошим воином, но в последнее время заметно отяжелел и стал неповоротлив. Хотя руку имел тяжелую.
Князь Барятинский был наоборот молод, строен и необычайно подвижен. Опыта боевого имел мало и за то Шереметев постоянно корил его. Все знали князя Юрия как книжника читавшего многие военные трактаты. Он изучал войны древности и его отцу целого состояния стоили книги по военному делу.
Вот и сейчас он развернул перед Шереметевым и воеводами карту земель Войска Запорожского и пытался доказать что боярин не прав.
- Наше положение уязвимо, - говорил Барятинский. - И не стоит нам повторять ошибок князя Пожарского. Всем памятен его печальный пример. Он под Конотопом на себя токмо понадеялся.
- Снова яйца учат курицу, - ответил Шереметев. - Ты князь, сколь ден в войске?
- Ты про что боярин? - насупился Барятинский.
- Я годов поболее государю великому служу, чем ты ден, князинька. Рано тебе меня учить. Поживи с мое.
- Дак года, воевода, не всегда приводят к мудрости.
- Что? - Шереметев вскипел, услышав дерзость. - Мне государь наш царь и великий князь Всея Руси войско доверил! Мне! Поляки сейчас слабы. Литовцы такоже. Татары когда еще удар по нам нанесут. Турки только собираются.
- Но наши лазутчики доносят, что Ян-Казимир заключил мир со шведами и все силы бросит на нас, - возразил Барятинский. - А в союзе с татарами они вдвое сильнее нас.
- Хан не особо стремиться воевать с нами, - поддержал Шереметева воевода князь Хованский. - Он в прошлый раз не стремился к тому, чтобы усиливать поляков.
- Но султан принудит его! - Барятинский обернулся к Хованскому.
Князь Иван Андреевич Хованский был также молод, но своего мнения как Барятинский не имело, и с трудами военных историков никогда не знакомился. Он во всем поддерживал боярина Шереметева.
- Ты князь Юрий стрельцами киевскими командовать поставлен? Так? - задал вопрос Шереметев.
- Так! - согласился Барятинский.
- Вот и блюди город Киев. А мы сами с армией государевой сладим. И не нужно нам на бумаге стрелы рисовать.
- С нами войска гетмана Хмельницкого выступят. Рада в Переяславле уже собралась! Гетман Юрий нам верен, - заявил Хованский. - А у него почти 20 тысяч хорошего войска. Да с такими силами мы Варшаву возьмем и принудим короля Яна-Казимира себя вассалом государя Алексея Михайловича признать!
- Уж больно ты скор, князь, - вмешался в разговор воевода Ляпунов. - С поляками не сражался еще, а Варшаву уже взял.
- А ты воевода с ними сражался под Конотопом, - парировал Хованский.
- Не тебе меня тем попрекать! - вскипел Ляпунов. - Под Конотопом русские храбро сражались и славу великую добыли. И не вина многих солдат кавалерии, что битва была проиграна. Поляки и татары воины добрые. И не языком и бить надобно.
- Я готов идти с саблей на них! - вскричал Хованский.
- Господа! - произнес громко боярин Шерметев. - Хватит споров и ссор! Что это за военный совет! Бог с ней с битвой под Конотопом. То дело прошлое. Наш государь ждет от нас новых дел и побед новых. Чего поражение поминать? Теперь слава богу все по иному. Наши войска взяли Брест и отогнали польских гусар от Слуцка. Гетман Хмельницкий в Чигирине. Они примет татарский удар на себя если что.
- Польские воска как нам доносят возглавит уже не Потоцкий, а Стефан Чарнецкий, - предупредил воевода князь Долгорукий. - А многие воеводы знают его как отличного полководца. Он много раз доказал это.
- И что с того? Не пугает меня Чарнецкий, - хвастливо заявил Хованский. - Пошли меня, боярин, против Чарнецкого!
Это заявление не понравилось и Шереметеву. Он досадно поморщился. Не заря этого князя называли "тараруй". Пустобрех он всегда пустобрех. Хотя если отправит его в поход с опытными в военном деле полковниками, то…. Хованский знатен и по роду место ему во главе войска. Да и ему с ним полегче будет. Умничает Хованский не много и во всем послушен старшим.