Глава десятая
ГОРЯЧАЯ ОСЕНЬ НА РЕКЕ УГРЕ
… - Пора, наконец, принимать решение, - едва сдерживаясь, сказал князь Андрей Большой, шагая из угла в угол.
- Но ты понимаешь, что рано или поздно это плохо для нас кончится, - свистящим шепотом, будто опасаясь подслушивания, ответил Борис.
- Хватит молоть чушь! - закричал Андрей.
- Не ори, Горяй! - крикнул в ответ Борис.
- Нет, я тебя совсем не понимаю, брат, - взял себя в руки Андрей. - Давай по порядку. Мы зачем все это начинали? Чтобы он вернул нам то, что положено! Так? Так. Мы добились своего. Он испугался. Он дает нам земли. В чем же дело? Разве мы не победили?
Князь Волоцкий тяжело вздохнул, но не сказал ни слова.
Андрей продолжал ходить из угла в угол.
- Послушай, - сказал вдруг Борис, - я совсем забыл, там же сидит этот, как его… Картымазов. Ну, мой с Угры, помнишь?
- А-а, смышленый такой - помню. Мы его еще в Москву посылали! Ну и что?
- Да, он уже две недели просится - все что-то сказать хочет.
- Ну ты хорош, брат! А может, важное что?
- Да нет, когда б важное, так бы и сказал.
- Ну а коль неважное, чего время-то терять?
- Уж будто времени у нас нету! Давай послушаем, что простой дворянин скажет! Сам же помнишь - он толковый дядька.
- Ну зови, мне-то что - твой человек!
- Эй, Ванька, - приоткрыл дверь князь Борис. - Там дворянин Картымазов дожидается, подавай-ка его сюда!
Картымазов вошел и с достоинством поклонился.
- Ты, кажется, что-то хотел сказать? - спросил Борис. - Ничего, что здесь мой брат? У меня нет от него секретов.
- Напротив, я очень рад возможности высказать свои мысли в присутствии князя Углицкого - ведь ему тоже служат такие же, как я, дворяне, но, быть может, не у всех хватает смелости высказать то, что я намерен, хотя я знаю - большинство из них думают так же, - склонил голову Картымазов.
- Мы слушаем, - нахмурился Борис.
Картымазов слегка побледнел и начал говорить, обращаясь к своему князю, но время от времени поглядывая и на Андрея.
- Князь, ты хорошо знаешь, что я всегда верно служил тебе. После Шелонской битвы ты оказал мне честь, похвалив за мужество, сделал своим дворянином и пожаловал меня и моих потомков клочком твоей земли, где до этого я жил как твой слуга и воин, а прежде слуга и воин твоего батюшки великого князя Василия Васильевича. Теперь это имение зовется Картымазовкой, оно стало гнездом моего рода, там протекли самые счастливые минуты моей жизни, там я женился, там родились мои дети - дочь и сын, там выросло целое село, но ты сам хорошо знаешь, что земля эта порубежная и жить на ней вовсе не легко. Много раз я и мои соседи, независимо от того, на чьей земле они живут и кому служат, приходили друг другу на помощь, поддерживали, а иногда и спасали друг друга, когда вместе боролись против многочисленных разбойников, грабителей и злодеев, которые нападали на нас со всех сторон. Мы научились жить мирно, дружно, и все было хорошо до тех пор, пока зимой прошлого года ты не прислал ко мне Ивана Артюхова, а с ним людей Оболенского-Лыко с приказом исполнять то, что Артюхов скажет. Уже тогда я сразу понял, что начинается что-то недоброе. Я безукоризненно выполнил свой долг, но это досталось мне дорогой ценой - я едва не потерял уважение своего зятя - мужа моей любимой дочери, и дружбу соседа, которого люблю, как сына. Не моя вина, что Артюхов не выполнил поручения, - он не послушался моих советов, пренебрег опасностью и погиб, а клочки послания, которое он вез, попали в руки великого князя, и тот очень рассердился на Оболенского. Ты лучше меня знаешь, что потом произошло. Когда вы, князья, вызвали со всех концов земли своих дворян, мы прибыли по первому зову. Мы - ваши слуги, и мы обязаны повиноваться, но, как говорится в Священном Писании, добрый хозяин должен заботиться о своих слугах и выслушивать иногда их чаяния. Так выслушайте же то, о чем говорят шепотом между собой ваши верные слуги - рядовое дворянство, - и попытайтесь понять их. Сейчас Московское княжество стоит перед лицом смертельной угрозы! Огромное татарское войско растянулось по берегам Оки и Угры более чем на шестьдесят верст! Наши земли и дома, наши жены и дети в опасности! Почему же мы стоим здесь, а не мчимся спасать их? Ведь все понимают: если Ахмату удастся перейти на этот берег - наше княжество будет покорено надолго, наших сыновей сделают ордынскими рабами, а жен и дочерей - наложницами! От лица ваших дворян, князья, я умоляю вас - помиритесь с братом, давайте двинемся все вместе на Угру и остановим врага!
Картымазов низко поклонился и медленно выпрямился.
- Спасибо за верную службу, - сказал князь Борис, и голос его чуть дрогнул. - Спасибо, Картымазов, я всегда высоко ценил тебя. Мы с братом как раз обсуждаем этот вопрос. Я думаю, еще сегодня мы примем решение. Ступай.
Картымазов вышел.
Братья молчали.
Андрей вдруг обнял Бориса и сказал:
- Прости меня, брат, что втянул тебя в это… Чует мое сердце, что рано или поздно нам придется дорого заплатить…
- Брось, Горяй, - улыбнулся Борис. - Все начал я. К тому же меня поддержал Иосиф, а я ему верю - это провидец…
В дверь постучали, и вошел взволнованный постельничий Бориса Иван:
- Князь, прибыл игумен Волоцкий Иосиф и покорно просит тебя пожаловать к нему - он ждет в гостиной зале.
- Сам Иосиф? - поразился Борис.
- Легок на помине, - печально улыбнулся Андрей. - Ну иди. Посмотрим, что он теперь скажет. Впрочем, я и так знаю.
- И я догадываюсь, - вздохнул Борис и вышел.
…Однако Иосиф сказал совсем не то, чего ожидал от него Борис. После приветствий, благословения и целования руки игумен спросил:
- Скажи мне, князь, а где у вас тут проходят богослужения?
- В основном в местном храме, - удивился Борис.
- А кто служит?
- В последнее время отец Кирилл… Он местный, из Великих Лук..
- В последнее время… А раньше?
- Ну-у… Раньше, кроме него, иногда очень хорошо служил отец Аркадий… Дорошин… Из Новгорода, кажется… У него был замечательный голос…
- Почему "был"?
- Отец Аркадий скоропостижно скончался, - Борис перекрестился, - две недели назад. Съел что-то несвежее и, говорят, в страшных муках на следующий день помер.
- Кто говорит?
- Служка с ним был.
- Где этот служка?
- Уехал… Не знаю… Я не интересовался… Кажется, обратно в Новгород.
- Так я и думал, - с какой-то странной досадой протянул Иосиф и глубоко вздохнул. - Схоронен ли он по христианскому обычаю?
- Да, конечно, на местном кладбище. Отец Кирилл знает.
- Хорошо, оставим это. Вообще же я приехал поговорить с тобой о другом. Но прежде у меня к тебе просьба.
- Слушаю и выполняю, отче, говори.
- Мне нужны четыре-пять сильных молодых воинов, чтобы проделать одну работу.
- Сейчас?
- Да.
- Ваня! - крикнул Борис, и Иван тут же появился на пороге.
- Скажи сотнику Сидорову, пусть выделит прямо сейчас пять-шесть человек в распоряжение отца Иосифа.
- Нет-нет, - сказал Иосиф, - в распоряжение моего помощника инока Феофана, который приехал со мной.
- Уже сделано, - поклонился Иван и исчез за дверью.
- Князь, - начал Иосиф, - я приехал, чтобы поговорить с тобой о важных делах…
- Слушаю, - покорно сказал князь Борис, глядя в глаза Иосифу.
- Я долго думал обо всем, что случилось в последнее время, - Иосиф замолчал, потом вздохнул и продолжал: - Я уже покаялся перед Господом нашим и слезно просил прощения за грех мой. Теперь и пред тобой каюсь, князь. Ныне ясно вижу: попутал нас бес нечистый, ох попутал. Сперва тебя, а потом я сам в соблазн впал. Скажу тебе откровенно: помнишь, когда зимой еще признался ты мне, что обиду вы с Андреем на брата держите, я хоть и нехотя, но поддержал вас, думая - ведь есть в том правда, что вы за старый порядок радеете. Так ведь было испокон веков и так должно остаться! Потому и согласился благословение свое дать. А потом надоумил меня Господь, что не так это все есть…
Иосиф замолчал, как бы задумавшись. Он искал простые слова, чтобы объяснить князю понятным ему языком, что пришла пора в корне изменить не только политику и поведение, но и вообще взгляды на устройство мира…