С культом связана замечательная серия поэм (или песнопений), начиная с "Хождения Инаны в преисподнюю" и кончая "смертью Думузи", отражающая миф об умирающих и воскресающих божествах и связанная с соответствующими обрядами. Богиня плотской любви и животного плодородия Иннин (Инана) полюбила бога - (или героя) пастуха Думузи и взяла его в мужья. Однако затем она низошла в преисподнюю, по-видимому чтобы оспорить власть царицы преисподней. Умерщвленная, но хитростью богов возвращенная к жизни, Инана может вернуться на землю (где тем временем все живое перестало размножаться), лишь отдав преисподней за себя живей выкуп. Инана почитается в разных городах Шумера и в каждом имеет супруга или сына; все эти божества преклоняются перед ней и молят о пощаде; лишь один Думузи гордо отказывается. Думузи предан злым гонцам преисподней; тщетно сестра его Гештинана ("Лоза небес") трижды превращает его в животное и прячет у себя; Думузи убит и уведен в подземный мир. Однако Гештинана, жертвуя собой, добивается, чтобы Думузи на полгода отпускали к живым, на это время она сама взамен него уходит в мир мертвых. Пока бог-пастух царит на земле, богиня-растение умирает. Структура мифа оказывается много сложнее, чем упрощенный мифологический сюжет умирания и воскрешения божества плодородия, как он обычно излагается в популярной литературе.
К ниппурскому канону принадлежат также девять сказаний о подвигах героев, отнесенных "Царским списком" к полулегендарной I династии Урука, - Энмеркара, Лугальбанды и Гильгамеша,- об их дальних походах и сказочных приключениях. Ниппурский канон, видимо, начал создаваться в период III династии Ура, а цари этой династии были тесно связаны с Уруком: ее основатель возводил свой род к Гильгамешу. Включение в канон урукских легенд произошло скорее всего потому, что Ниппур был культовым центром, который всегда был связан с господствующим в данное время городом. При III династии Ура и I династии Иссина единообразный ниппурский канон был введен в э-дубах (школах) других городов державы.
Все дошедшие до нас героические сказания находятся на стадии образования циклов, что обычно характерно для эпоса (группирование героев по месту их рождения - одна из ступеней этой циклизации). Но памятники эти настолько разнородны, что их с трудом можно объединить общим понятием "эпос". Это разновременные композиции, одни из которых более совершенны и законченны (как замечательная поэма о герое Лугальбанде и чудовищном орле), другие - менее. Однако составить даже примерное представление о времени их создания невозможно - различные мотивы могли включаться в них на разных этапах их развития, сказания могли видоизменяться на протяжении веков. Ясно одно: перед нами ранний жанр, из которого эпос разовьется впоследствии. Поэтому герой такого произведения - ещё не эпический герой-богатырь, монументальная и часто трагическая личность; это скорее удачливый молодец из волшебной сказки, родственник богов (но не бог), могучий царь с чертами бога; он имеет сказочных помощников - орла, дикого человека Энкиду.
Известны также эпические произведения, где героем является божество. Одно из них - сказание о борьбе богини Иннин (Инаны) с олицетворением подземного мира, названным в тексте "гора Эбех", другое - рассказ о войне бога Нинурты со злым демоном Асаком, также обитателем подземного царства. Нинурта одновременно выступает и как герой-первопредок: он сооружает плотину-насыпь из груды камней, чтобы отгородить Шумер от первозданного океана, который разлился в результате смерти Асака, а воды, затопившие поля, отводит в Тигр. Есть и другая пространная поэма с восхвалениями Нинурты.
Если не прямо к культовой, то, во всяком случае, к жреческой литературе следует отнести поэмы, откликающиеся на события истории. Такова серия поэм, связанных с династией Аккаде и особенно с именем Нарам-Суэна - сначала с его подвигами, а затем с его гордыней, осужденной богом Энлилем. Сюда же примыкает и гимническое произведение, условно называемое "Проклятие городу Аккаде".
Более распространены в шумерской литературе произведения, посвященные описаниям созидательных деяний божеств, так называемые этиологические (т.е. объясняющие) мифы; одновременно они дают представление и о создании мира, как оно виделось шумерам. Возможно, что специально космогонических сказаний в Шумере и не было (или они не записывались). Трудно сказать, почему это так: вряд ли возможно, чтобы представление о борьбе титанических сил природы (богов и титанов, старших и младших богов и т.д.) не отразилось в шумерском мировоззрении, тем более что тема умирания и воскрешения природы (с уходом божества в подземное царство) в шумерской мифолографии разработана подробно - в рассказах не только об Иннин-Инане и Думузи, но и о других богах, например об Энлиле.
Устройство жизни на земле, установление на ней порядка и благоденствия - едва ли не любимая тема шумерской литературы; она наполнена рассказами о сотворении божеств, которые должны следить за земным порядком; заботиться о распределении божественных обязанностей, об установлении божественной иерархии, о заселении земли живыми существами и даже о создании отдельных сельскохозяйственных орудий. Главными действующими богами-творцами обычно выступают Энки и Энлиль.
Многие этиологические мифы составлены в форме прений - спор ведут либо представители той или иной области хозяйства, либо сами хозяйственные предметы, которые пытаются доказать друг другу свое превосходство; например лето и зима, медь и серебро, мотыга и плуг, скотовод и землепашец. В распространении этого жанра, типичного для многих литератур древнего Востока, большую роль сыграла шумерская э-дуба. О том, что представляла собою эта школа на ранних этапах, известно очень мало, однако в каком-то виде она существовала уже с самого начала письменности (о чем свидетельствует наличие учебных пособий). Видимо, как особое учреждение э-дуба складывается не позже середины III тысячелетия до н.э. Первоначально цели обучения были чисто практическими - школа готовила писцов, землемеров и т.д. По мере развития школы обучение становилось все более универсальным, и в конце III - начале II тысячелетия до н.э. э-дуба становится чем-то вроде "академического центра" того времени - в ней преподают все отрасли знаний, тогда существовавшие: математику, грамматику, пение, музыку, право, изучают перечни правовых, медицинских, ботанических, географических и фармакологических терминов, списки литературных сочинений и т.д.; существует учебник приемов земледелия - в ритмизованной форме.
Большинство рассмотренных выше произведений сохранилось именно в виде школьных или учительских записей, через школьный канон. Но есть и специальные группы памятников, которые принято называть "текстами э-дубы": это произведения, рассказывающие об устройстве школы и школьной жизни, дидактические сочинения (поучения, нравоучения, наставления), специально адресованные школярам, часто тоже составленные в форме диалогов-споров, и, наконец, памятники народной мудрости: афоризмы, пословицы, анекдоты, басни и поговорки. Через э-дубу до нас дошел и единственный пока образец ритмизованной сказки на шумерском языке.
Даже по этому неполному обзору можно судить о том, насколько богаты и разнообразны памятники шумерской литературы. Этот разнородный и разновременный материал, большая часть которого была записана только в самом начале III (если не в начале II) тысячелетия до н.э., во многом сохранил приемы, свойственные устному словесному творчеству. Основной стилистический прием большинства мифологических и праэпических рассказов - многократные повторения, например повторение в одних и тех же выражениях одних и тех же речей (но поочередно между разными собеседниками). Это не только художественный прием троекратности, столь характерный для эпоса и сказки (в шумерских памятниках он иногда достигает девятикратности), по еще и мнемонический прием, способствующий лучшему запоминанию произведения,- наследие устной передачи мифа, эпоса, специфическая черта ритмической, магической речи, по форме напоминающей шаманское камлание. Рассказ на табличке часто выглядит просто конспектом, где записи отдельных строк служили как бы памятными вехами для сказителя. Однако зачем тогда было педантично, до девяти раз, выписывать одни и те же фразы? Это тем более странно, что запись производилась на тяжелой глине и, казалось бы, сам материал должен был подсказать необходимость лаконичности и экономности фразы, более сжатой композиции (это происходит только к середине II тысячелетия до н.э., уже в аккадской литературе). Не стремясь оторваться от живого слова, шумерская литература фиксировала его на глине, сохраняя все стилистические приемы и особенности устной поэтической речи. Связь с устной поэзией ощущается очень живо.
Важно, однако, заметить, что шумерские писцы-"литераторы" не ставили себе задачей фиксировать все устное творчество или все его жанры. Отбор определялся интересами школы и отчасти культа. Но наряду с этой письменной протолитературой продолжалась жизнь устных произведений, оставшихся незафиксированными,- быть может, гораздо более богатая.